– Так, может, у него любимая есть, только это никому не известно, – предположила я.

– Может, и есть, – кивнула Верочка и улыбнулась неожиданно. – Только вряд ли. Наши девицы знаете какие, похлеще милиции, уже давно бы все выяснили и проследили бы. А пока слухов таких не было, он считается свободным. Вот Анжела и ревнует к вам, вы же единственная из нас, кого на все высадки берут.

– Это потому, что я считаюсь официальным фотографом экспедиции, – напомнила я.

– Да мы все знаем и понимаем, и Анжела знает, но…


И что же получается? Что меня он как-то особенно выделяет из всех других барышень?

А вот это не очень хорошо! Одно дело – я тут влюбленная, в вечно приподнятом творческом настроении, но это вроде как общее состояние души, и все! Я не собираюсь ничего углублять и никаких расположенностей нежных с его стороны не то что не ожидаю, да просто не хочу и пугаюсь! Нет, хочу и не надо!

Это усложнит все на свете! Да о чем я?! Нет и нет!

Я лично собираюсь тихо себе попребывать во влюбленности и спокойно вернуться домой по окончании экспедиции и более с Павлом Андреевичем Красниным никоим образом не пересекаться, в крайнем случае – только на официальных мероприятиях!


Я лежала ночью на своей корабельной койке и никак не могла заснуть, прокручивая и анализируя события сегодняшнего дня в свете того открытия, что Краснин проявляет ко мне особое внимание, и находя в мелочах и более серьезных делах этому подтверждение. Нет, никаким явным образом – ни словом, ни намеком, ни выражением лица – он этого не выказывал, но точно запал на меня!

Вот к гадалке не ходить!

И что теперь с этим делать? Разумеется, мне как влюбленной в него девушке это приятно и более того, но мне как человеку разумному и имеющему нечто в своей истории это противопоказано категорически!

Пора объяснить, в чем дело. Все дело в Глории.

И сразу же, как только я мысленно произнесла ее имя, передо мной встало ее прекрасное изысканное лицо.


Сказать, что она необыкновенно красива, – это ничего не сказать!

Глория являла собой изысканную, роскошную, элегантную красоту, без какого-либо изъяна – вся от корней волос и заканчивая ноготками на пальцах ног идеально прекрасна.

Это что касается физической стороны ее сущности. Я уже упоминала, что при этом она была не по годам мудра, и некое глубинное понимание мира, людей и жизни только усиливалось в ней с каждым годом.

Вы не представляете, сколько и каких предложений сыпалось на Глорию и на наших родителей начиная с ее двенадцати лет! И сняться в кино – этим отца с мамой доставали чуть ли не каждую неделю всякие помощники режиссеров, и уговаривали, и денег обещали. А стать моделью! Это вообще запредел, телефон раскалялся от навязчивых звонков! Однажды один из руководителей самого известного модельного дома даже специально приходил, чтобы с ней встретиться, и убеждал родителей и саму Глорию, объясняя, что ее красота настолько уникальна, что она станет самой известной и богатой мировой моделью. Она всем отвечала одно и то же:

– Мне это занятие не интересно.

Кстати, на что этот самый важный модельный дядька подошел к ней, долго смотрел ей в глаза и очень весомо произнес:

– Ты станешь великой женщиной, девочка

– Я знаю, – спокойно ответила Глория.

Я тогда не понимала, почему она отказывается, это же фантастика, кому еще из девочек делают такие предложения! Это же мечта любой девушки!

И только спустя много лет я четко поняла! Королева не может изображать чужие жизни и страсти и целоваться с тем, с кем скажут, не может актерствовать, развлекая публику. И демонстрировать, как манекен, одежду, которую после купят богатые люди. Глория несколько раз выступала демонстратором одежды, но по особому приглашению и в роли известной личности, а те наряды, что она демонстрировала, ей с благодарностью подарил дизайнер. Но это случилось через много лет. Вот как она, будучи совсем девчонкой, это почувствовала и поняла, каким чутьем знала, что ей не нужно идти этим путем? Загадка!

Когда ей исполнилось шестнадцать лет, помимо штук двадцати молодых людей и дядек, влюбленных в нее и не дававших прохода, в Глорию безумно влюбился папин начальник. До потери разума! Наш папа тогда еще работал в некой организации, это только через два года, в девяносто восьмом, он стал сам себе хозяин и основал собственное архитектурное бюро. А тогда у них на работе проводили какое-то корпоративное мероприятие, а мы с сестрой зашли за отцом, там ее и увидел его начальник.

Что он только не предлагал отцу, чтобы тот отдал ему в жены Глорию!

На минуточку – мужик глухо женат, имеет трех взрослых детей и на тридцать лет старше Глории. Папа собирался ему морду лица бить и в милицию заявление писать, и неизвестно, до чего бы дошел разгоревшийся скандал, если бы не вмешалась сама Глория.

– Хорошо, – сказала она своим прекрасным певучим бархатистым голосом, – я выйду за вас замуж, но только когда мне исполнится восемнадцать лет. Вы можете эти два года ухаживать за мной, а я посмотрю, достойный ли вы жених для меня. Но никаких интимных отношений до свадьбы у нас с вами не будет. Я останусь девушкой.

Вы думаете, она ждала его положительного ответа или вела переговоры – ничего подобного! Она объявила свою королевскую волю и величественно покинула это собрание.

Она была королева и вела себя соответственно этому званию. Школу она закончила блестяще, но учиться дальше не собиралась. Зачем? У Глории обнаружились врожденные исключительные способности к языкам, она их и не учила, а складывалось такое впечатление, что вспоминала. Английский – единственный язык, который она номинально учила в школе, по сути, владея им уже классе в шестом. Этими способностями и решила ограничиться, не считая нужным получать диплом.

«Жених» же ее из кожи вон лез, доказывая Глории и ее семье, то бишь нам, свою пригодность на роль ее мужа. Сами понимаете, папе доставались лучшие заказы, и командировки за границу, и сотрудничество с европейцами, и гонорары неплохие. Глорию же он засыпал подарками тяжелой ценовой стоимости, водил ее на самые крутые театральные постановки и концерты, знакомил с известными людьми.

Сестрица моя принимала это как должное, где-то даже с некой королевской скукой. К телу своему божественному мужика не подпускала, руками трогать не давала и целовать не дозволяла – в строгости держала жениха-то. А он и бракоразводный процесс затеял, и строить шикарный загородный дом принялся для себя и новой молодой жены…

Но случилось два обстоятельства. Первое – папа взял с собой Глорию в деловую поездку во Францию, между прочим, с благословения «жениха», хотел показать ей страну. И там… на одной из встреч с коллегами-архитекторами Глорию увидел французский же граф, который был инвестором одного из представленных проектов и принимал участие в конференции.

Все! У графа произошел заклин в мозгах! Он влюбился в нее наглухо и безысходно!

Этот был красавец, не в пример российскому жениху! И еще…

Ну, во-первых, настоящий граф; во-вторых, богатый настоящий граф; в-третьих, молодой, неженатый настоящий граф, всего-то тридцати пяти годов! Ну и, в-четвертых, с великолепной фигурой спортсмена и горбоносой обаятельной внешностью! Плейбой, повеса, известный бонвиван, разбивший не одну сотню женских сердец, убежденный холостяк… и прочие сопутствующие характеристики.

Пал на одно колено, звал жениться!

Думаете, она тут же согласилась? Ошибаетесь. Вот чем никогда не страдала моя сестра, так это расчетливостью и поиском выгоды! Ни-ког-да!

В ней этого жлобства и жадного хабальства даже запахом не присутствовало!

Она настолько спокойно относилась к материальным ценностям, просто живя с глубоким внутренним убеждением и знанием, что они и сами к ней придут, что никогда, ни при каких обстоятельствах и жизненных ставках не искала выгоды. Выгода ее сама находила и так же безоглядно любила, как и все мужчины! Вот такой парадокс – то, за что не цепляешься, не жаждешь до остервенения, само плавно и ровно приходит в твою жизнь.

Графу она отказала, объяснив, что у нее в России уже есть жених.

Француз не был бы настоящим графом, сумевшим не только сохранить богатства своей семьи, но и преумножить их, если бы не умел добиваться поставленных целей. И мы стали принимать гостя заморского у нас в доме по нескольку раз в месяц. Маман блистала в различных амплуа – от безоглядно любящей матери до несчастной женщины, не испытавшей настоящей любви, – слава богу, француз русского языка не знал и репертуар просмотрел без синхронного перевода. Видимо, поэтому постоянно улыбался на ее реплики.

Глория слово свое держала, и шла активная подготовка к свадьбе – жених ее совсем уж с катушек съезжал от столь долгого ожидания и скорого воплощения в жизнь его мечты, что когда держал ее за руку, его заметно колотило мелкой дрожью.

А француз приезжал и ухаживал настойчиво и красиво, Глория к тому моменту уже и французским языком успела овладеть, чтобы общаться было удобней.

И тут бабахнул дефолт!

И наш жених попал! Да так, что пришлось ему фирму закрывать, стройку останавливать, продавать все, что можно. От переживаний его трахнул микроинфаркт, это в сорок восемь-то лет! И оказалось, что понадобился он только своей бывшей жене, которая и взялась его выхаживать и поднимать на ноги.

Глория его навестила, когда он лежал в больнице. Он плакал, понимая, что потерял возможность заполучить ее, и благородно разорвал помолвку и рыдал у нее на груди от такого несчастья.

Через месяц она вышла замуж за графа, стала мадам Дидье и уехала жить во Францию. Два года они провели, я думаю, счастливо. Граф счастливо, а Глория спокойно. Она оказалась в атмосфере, для которой была создана природой: замки, роскошь, приемы, дворцы, известные кутюрье, знаменитые люди, Канны, Монако, яхты, путешествия. Только она воспринимала это все очень спокойно, ничего эта элитарная жизнь не снесла у нее в голове – для Глории это была ну просто такая жизнь, нормальная.