– Сти-и-ив!

Он услышал страшный крик Энни, а потом его заглушил нарастающий рокот обвала. Снова появилось чувство, что он падает, но сейчас было даже страшнее, чем утром, потому что Стив знал, что падать некуда. И все-таки, что-то вокруг них падало с жутким ревом.

Стив отвернул голову, чуть не вывихнув шею, прижимаясь щекой к плечу, как будто это могло защитить его. Вокруг него нарастал, словно шум прибоя, гром падающих обломков, и было ясно, что они с Энни утонут в этом смертельном море грохота и звенящих камней.

Но новой боли не было, за исключением приступов страха, ничто не напоминало его утреннее ощущение.

Злой, затихающий где-то вверху гром тоже напоминал утро. Твердый тяжелый дождь все еще продолжал падать, но теперь он стал слабее. Дождь омыл все небо, освежил воздух…

Воздух!

Стив содрогнулся, почувствовав набившуюся ему в горло грязь. Легкие тоже оказались забиты ею.

Не хватает воздуха! Нечем дышать! Попытки вздохнуть сотрясли его тело; он корчился, пока его вновь не пронзила боль в ноге. Стив мог бы застонать, но не мог дышать. Воздуха не было даже для того, чтобы откашляться. Мрак сгустился, стал еще тяжелее; казалось, что боль наполнила все вокруг.

Стив закрыл глаза, и забытье, такое сладкое и уютное, как сон ребенка, окутало его, отгоняя все кошмары сегодняшнего дня…

Он не хотел, чтобы они возвращались – боль, запах кирпичной пыли, тяжелый воздух, накрывший его лицо, словно маска. Но они все же вернулись, вернулись вместе с возвратившимся сознанием. Каждый вдох раздирал грудь, легкие были готовы разорваться от недостатки кислорода. Так, страдая, Стив лежал некоторое время в полной тишине. Тишина… Грохот исчез, закончился.

Что бы это ни было, оно пришло и вновь ушло, опять оставив его в одиночестве… Тут что-тп беспокойно шевельнулось в его сознании. Стив попытался в тумане забытья ухватить это ускользающее воспоминание, и вдруг он вспомнил!

Не в одиночестве! Он здесь не один!

Стив попытался ощутить каждую клетку своего израненного тела, чтобы понять, каким оно у него стало. Казалось, будто оно разорвано на тысячи мелких кусочков. Впрочем, плечо и рука все еще оставались его частью, и он мог их почувствовать, и даже пошевелить ими. Правая рука вытянута, и пальцы, его пальцы все еще сжимают руку девушки…

– Энни!

Имя прозвучало коротко, хрипло, но заставило Стива задохнуться. Рука, которую он держал в своей, казалась безжизненной, холодной, как лед. Он полежал несколько секунд, стараясь собраться с силами, и вновь позвал ее:

– Энни!

Тишина становилась тревожной. Что-то во всем этом было не так, настораживало. Стив тихонько освободил свои пальцы от ее пожатия и нащупал тонкую обнаженную женскую кисть. Его пальцы двинулись вверх по ее руке. Вот они наткнулись на грубый шов рукава пальто…

Все же что-то изменилось вокруг. Что же?

Стив пошевелил пальцами, щупая засыпанную песком ткань. Да, вот оно! Ткань!

Сердце забилось в груди так, что каждый его удар больно отозвался во всем теле. Ведь раньше он мог достать лишь ее пальцы! Плечо до сих пор болит от усилия, с которым он тянулся к ней. А сейчас можно нащупать всю ее слегка согнутую руку до самого локтя!

В тишине, среди безмолвия Стив слышал, как гулко и тревожно бьется его сердце. Открыв рот, он тяжело дышал, пытаясь хоть немного вдохнуть сгустившийся воздух.

Несколько долгих стылых секунд он думал только об одном – ее рука! Он держал ее, но рука уже не принадлежала Энни. За эти мгновения случилось что-то кошмарное. Спазмы тошноты свели его желудок, а потом ужас и боль, словно створки раковины, закрылись над ним, и он снова стал проваливаться в забытье.

Собрав остатки своих сил, Стив не поддался слабости, мысли его постепенно становились яснее. Наконец, он почувствовал, что теперь в состоянии посмотреть в лицо страшной действительности.

Итак, от Энни осталась одна рука…

Он крепко сжал зубы, чтобы не застонать, сделав это чудовищное открытие. Потом скользнул рукой вниз, чтобы взять ее пальцы в свои. Медленно-медленно Стив потянул женскую руку к себе… Это было нелегко, потому что рукав пальто цеплялся за обломки арматуры и кирпичей. Но рука двигалась, и он подтягивал ее к себе все ближе, пока его пальцы вновь не ухватились за женский локоть. Он стал ощупывать руку Энни выше, дюйм за дюймом, сжавшись в кулак, чтобы не потерять сознание, когда пальцы наткнутся на изуродованную плоть и обломки костей. Но пока у него под рукой были только складки разорванной одежды, и вдруг он нащупал округлое женское плечо!

Внезапно, как только до его сознания дошло то, что он обнаружил, в мозгу вспыхнула догадка – пульс! Ведь надо же пощупать пульс! Его пальцы метнулись назад к запястью и скользнули под шерстяной манжет платья Энни. Повернув женскую руку ладонью вверх, Стив указательным пальцем осторожно прикоснулся к ее тонкой нежной коже. Под пальцем еле заметно пульсировала вена: тик… тик…

Стив облегченно выдохнул. Снова взметнулась кирпичная пыль. Она жива! Он по-прежнему держит Энни за руку! И тогда Стив ухватился за нее, как за спасительную соломинку, которая одна только и могла еще удержать его на поверхности.

Думай, думай опять! Что могло произойти?

Необходимо все как следует обмозговать, чтобы найти возможность сохранить у Энни надежду.

Стив попытался вспомнить тот шум и грохот обвала, последовавшего за ним. Нет, они с Энни никуда больше не падали, но все вокруг невидимо, все обрушилось. Поняв это, Стив пришел к твердому убеждению, что границы их темного пространства сместились сами и передвинули его и Энни. Он слышал, как она выкрикнула его имя, а потом? Наверное, кто-то из них, стараясь спастись от лавины, сумел-таки изменить свое положение. А, возможно, тяжесть, пригвоздившая их к земле после первого взрыва, сместилась и освободила одного из них.

Сделав это открытие, Стив снова попытался подползти к Энни. От его первых усилий все тело пронзила боль, но теперь ему удалось приподнять поясницу и сдвинуться на пару дюймов вправо. Он чувствовал, как его левая нога тянется за ним. Вдруг его рука наткнулась на бок женщины. Стив нащупал на ее пальто пуговицу, потом другую…

Это открытие принесло ему некоторое успокоение. Значит, Энни удалось перекатиться к нему, когда начался обвал. Прежде она лежала на спине, а ее волосы были придавлены чем-то тяжелым. Теперь она лежала на боку, значительно ближе, все так же вытянув в его сторону свою руку. Наверное, Энни, собрав остаток своих сил, обрывая волосы, все-таки смогла приблизиться к нему.

Но раньше она была придавлена массивной дверью – она сама это говорила. Стив вспомнил, что сегодня утром, – господи, когда же это было? – он пытался открыть ее перед Энни. Дверь лежала на ней углом, прижимая ее правый бок. А сейчас, как Стив не пытался, ему не удалось нащупать даже края этой двери.

Итак, что бы там не обвалилось, но оно упало, столкнуло дверь и освободило Энни. Однако, что же теперь защищает их? Стив напряженно вглядывался в непроницаемую враждебную мглу. Где-то в подсознании мелькнуло, что если случится новый обвал, – они умрут.

И впервые за все время Стив подумал, что он, пожалуй, был бы этому рад…

И в ту же секунду, словно острое голубое пламя, вспыхнул протест: «Нет!» Его пальцы коснулись женского запястья, и он вновь почувствовал под ними слабое биение пульса…


Мартин побежал быстрее…

Облака пыли поднимались, клубясь над местом обвала, и свет прожекторов окрашивал их в разные причудливые цвета.

Когда начало темнеть, многие прохожие, стоявшие у ограждений и смотревшие, как идут спасательные работы, стали расходиться. К тому же вечером резко похолодало. Но теперь Мартину было видно, что они бегут назад, заслышав удаляющееся эхо катастрофы. Он добежал до людей, стоявших у линии оцепления и смотревших на оранжево-голубые пышные клубы над тем местом, где стоял фасад универмага.

Мартин протиснулся вперед, перепрыгнул через ограждение и побежал вдоль развалин. Вместе с ним бежали другие люди; все вокруг было наполнено их криками, скрежетом хрустящих под ботинками обломков кирпича и осколков стекла.

Мимо пробежали два человека с носилками, и Мартин увидел, что недалеко от него несколько рабочих склонились над лежащим на земле спасателем. Когда носилки поставили на землю и стали укладывать на них раненого, его тяжелый шлем упал вниз и покатился в сторону. Мартин несколько мгновений оцепенело смотрел на этот шлем, потом взглянул в сторону руин на закопченную гору камней, блоков, стропил. Голубое брезентовое полотнище хлопало, зацепившись за какой-то столб.

Мартин вытянул перед собой руки и бросился вперед.

Энни там! Она внизу! Он бросится туда и будет рыть эти руины, пока не откопает ее! Люди в форме, полицейские шлемы, пожарные с их бравыми серебряными пуговицами, – Мартин пробирался вперед в их окружении через зияющие дыры, на месте которых когда-то были двери, сквозь непроницаемую пелену пыли и бурю мелких осколков, которые сдувал с разрушенных стен ветер.

На месте обвала уже снова кипела работа. Люди лопатами, скребками и просто голыми руками опять расчищали развалины.

Мартин еще немного продвинулся вперед, и кто-то широкий, стоявший к нему спиной, повернулся и передал крупный обломок камня. Мартин, даже не почувствовав его огромной тяжести, принял камень, передал назад людям, уже ставшим за ним в единую цепь, и опять повернулся за следующим камнем. Он сжал губы, словно помогая своим мускулам, и почувствовал, как медленно исчезает наконец-то напряжение целого дня.

Наконец-то он помогал ей, работал, чтобы спасти ее!

Руки вперед, в них ложится тяжелый камень, поворот назад, камень отдан, и все повторяется опять…

– Энни! Я не позволю ей уйти навсегда! Не дам отобрать ее у меня!

Слова стучали в его мозгу одновременно с движениями рук, бросавших обломки, и поворотами тела. Вместо осколков и развалин под ногами, вместо людей, работавших рядом с ним, он видел Энни. Он видел ее дома, ожидающую его возвращения в конце рабочего дня. Вот ее лицо озаряется радостью – она услышала его голос.