Каблуки, казалось, выбивали: «Энни! Энни!» И он с большим облегчением думал о том, что с каждым шагом все-таки приближается к ней.

Ближайшие к магазину улицы были очищены полицией от случайных прохожих, и все-таки там и тут стояли группы по два-три человека. Люди с удивлением оборачивались на Мартина, но он их не видел. Кровь стучала у него в висках, шумела в ушах от быстрого бега, когда Мартин, наконец, повернул за последний угол и увидел, что осталось от разрушенного здания. Он протолкался через толпу, еще стоявшую перед полицейским кордоном, и уставился на развалины.

Страх за жену сковал его…

Несколько гигантских букв, составлявших название магазина и не сорванных взрывной волной, висели под немыслимыми углами. Одна из них наклонилась вниз и раскачивалась под порывами ветра. На другой стороне в одной из ниш стояла рождественская елка, прежде украшенная золотыми огнями и лентами. Теперь на ней остались только лохмотья некрашеных веток, с которых кое-где свисали обрывки серпантина и цветные фонарики.

Высоко над останками дерева магазин был открыт небу – его крыша исчезла. Фронтон и вся передняя часть здания, казалось, были смяты какой-то чудовищно огромной ладонью, которая разорвала все этажи, словно они были сделаны из папиросной бумаги. Сейчас, когда Мартин смотрел на эти развалины, он видел, что огромные известковые колонны, зазубренные и страшные, собираясь рухнуть, шатались.

По обеим сторонам от превращенного в руины центра здания фасад зиял провалами разбитых витрин. Их украшения и все, что составляло их оформление, было выброшено на улицу и теперь валялось на разбитых стеклах и обломках кирпичей. И везде: под изувеченными стенами, в провалах окон, среди развалин – мелькали фигуры спасателей, которые, подобно хлопотливым муравьям трудились над каким-то огромным каркасом.

Мартин молча смотрел на развороченные внутренности магазина. Невозможно было представить, что кто-то еще остался в живых под этими обломками.

В голове звучали слова из переданной по радио сводки новостей: «Из-под обломков супермаркета, разрушенного взрывом бомбы в Вест-Энде, извлечено второе тело».

– Только не Энни, господи, пожалуйста! Пусть это будет не Энни! Если только она там.

Мартин опять стал продвигаться в толпе, стараясь продвинуться вперед, локтями расталкивал стоявших перед ним людей, пока, наконец, не добрался до полицейских кордонов. Он стоял там, тупо уставившись на развалины невидящими глазами и думая о том, что надо встать ближе, под качающимися буквами, и позвать жену по имени.

В эту минуту к нему подошел констебль, прикоснулся к его руке своей, затянутой в черную кожаную перчатку.

– Пройдите за ограждение, сэр. Вот сюда.

– Я ищу жену. Она где-то там.

Полисмен заколебался, стоит ли дальше настаивать на своем требовании. Мартин увидел, что его лицо под высоким шлемом смягчилось. Полицейский с явным сочувствием спросил:

– Вы точно знаете, что ваша жена там, сэр?

Мартину пришло в голову, что в сущности он ничего наверняка не знает. Энни могла оказаться в любом месте Лондона. И все же слабое, но с каждой секундой крепнущее предчувствие говорило ему, что Энни именно тут, в нескольких десятках метров от него. Он ответил:

– Я не совсем уверен. Но она вполне может оказаться там.

Полицейский оживился. Он провел Мартина назад за ограждение, и там они опять посмотрели друг на друга.

– Вам следует поступить так, – полицейский показал на опустевшую улицу. – Пройдите до местного полицейского участка, вон там, налево…

Мартин знал, где это. Однажды они с Энни вдвоем пошли в магазин и нашли на тротуаре золотую сережку. Энни настояла на том, чтобы отнести находку в полицию, и он, помнится, раздраженно ожидал, пока дежурный сержант запишет их показания в формуляр.

– …Там запишут приметы вашей жены и дадут телефон, по которому вы сможете получить в Скотланд-Ярде дополнительную информацию.

– Я хочу помочь жене тут! – Из-за плеча офицера Мартин снова посмотрел на разрушения, произведенные взрывом, и почувствовал, что не должен уходить, что он нужен тут, нужен Энни!

Его руки непроизвольно сплелись в кулаки, вздрогнули, словно он уже разбирал завал и разбрасывал камни, чтобы откопать и освободить ее. И все же Мартин, пожав плечами, отвернулся от барьера и пошел в указанном ему направлении. Зеваки пропустили его, и он скоро оказался возле полицейского участка. Его провели в коридор с длинным рядом жестких стульев вдоль стен.

В дальнем конце за закрытой стеклянной дверью находилась нужная ему комната. Два или три человека сидели, ожидая своей очереди, чтобы войти в эту стеклянную дверь. Они сидели, не глядя друг на друга, и казалось, что их волнение передалось даже застоявшемуся воздуху в помещении. Мартин сел на свободный стул в конце ряда. Минуты шли, а он все сидел и думал об Энни и мальчиках. И хотя вопрос, что мы будем делать без нее, уже приходил ему в голову, и он снова пытался обдумать, это, сейчас это ему никак не удавалось; мысли обрывались и путались. Этого нельзя было представить. Он снова и снова вспоминал маленькие фигурки спасателей, которых видел там, среди развалин. Думая о них, он мысленно умолял их найти его жену, как будто сила его чувства могла подхлестнуть рабочих.

Дверь в конце коридора открылась, и из комнаты вышла женщина. Кто-то из молчаливой очереди вошел в кабинет вместо нее, а для остальных продолжалось напряженное ожидание.

В помещение вошла какая-то полная женщина в толстом свитере и спросила, не хочет ли кто-нибудь выпить чашку чая из соседней столовой. Мартин отрицательно покачал головой.

Наконец, когда казалось, что прошли целые часы ожидания, наступила его очередь. Узкий кабинет был заставлен стальными сейфами. За столом сидели сержант и молоденькая девушка в форме. Они неопределенно кивнули Мартину, и сержант предложил ему сесть.

Мартин отвечал на вопросы, а девушка заносила его ответы в чистый бланк. Он назвал имя жены, ее возраст, характерные приметы. Его спросили, почему он думает, что его жена находилась в магазине. Не имея сил отказаться от своих страшных мыслей, он все же сказал, что это просто кажется ему вполне вероятным.

– У меня есть ее фотография, – добавил он. Мартин достал свой бумажник. Там в одном из отделений лежала фотография Энни, играющей в саду с детьми. Она смеется, а Бенджи стоит перед ней и держится за подол ее платья. Пододвинув через стол сержанту фото, он спросил:

– Вам известно о ней хоть что-нибудь? Может быть, вы мне скажете что-то конкретное?

Пока сержант отвечал, девушка вертела между пальцами свою ручку.

– Как вы знаете, делается все необходимое, чтобы обнаружить всех, оставшихся в живых после взрыва. Спасательные работы будут продолжаться, пока не откопают всех пострадавших. Сейчас поиски ведутся с использованием особого прибора, позволяющего обнаружить человека в толще завала.

За последний час нашли одного живого в развалинах, скоро его спасут. Мгновенная вспышка надежды погасла, едва появившись.

– Его?

– Да, это мужчина. Причем не очень сильно пострадавший.

Итак, это оказалось возможным – выжить среди этих обвалившихся кусков здания. Надежда, которую подарила новость, сообщенная ему полицейским, придала Мартину храбрости для следующего вопроса:

– А те… погибшие, которых уже нашли?

– Обеих уже опознали. Это девушки, продавщицы супермаркета.

Ему хотелось закрыть лицо ладонями, чтобы скрыть свое облегчение, но он продолжал сидеть неподвижно, со стыдом думая о радости, которую вызвала у него весть о чьей-то чужой гибели.

– Я советую вам идти домой, сэр. Ждите там, а мы свяжемся с вами немедленно, если только узнаем что-нибудь о вашей жене.

Разговор закончился. Мартин нехотя встал, постоял, держась за спинку стула.

– Если хотите, можете подождать здесь, – сказала девушка. Она впервые подала голос и теперь, с беспокойством оглянувшись на сержанта, ожидала его реакции. Тот кивнул головой, глядя, как Мартин идет к двери.

– Спасибо, – произнес Мартин.

Он все равно ни за что бы не согласился отправиться домой в то время, как тут Энни, возможно, будет нуждаться в его помощи.

– Если ваша жена вернется домой, – сказал вдруг сержант, – не будете ли вы так любезны сразу дать нам знать?

Мартин кивнул и вышел в прохладный воздух коридора. Не присаживаясь на свободный стул, он отправился в подвальчик, где, если судить по доносящимся запахам, находилась столовая.

Возле вращающихся дверей, в голубой пластмассовой кабине он обнаружил телефон-автомат, набрал домашний номер и стал считать гудки. Один… два…

Одри подняла трубку прежде, чем замолк второй сигнал. Она запыхалась, как будто бежала к телефону.

– Это Мартин. Она не звонила?

Далеко на той стороне провода послышался голос Тома: «Это мама?» Мартин услышал его, закрыл глаза и опустил плечи, как будто ожидая удара.

– Нет… – ответила Одри.

Мартин посмотрел на часы. Без десяти два. Неужели Энни не могла позвонить домой, чтобы сказать, что у нее все в порядке? Конечно, он понимал, что у жены не было особых причин для этого, но весть о том, что она все-таки не звонила, только усилила его подозрения. Она здесь, в разрушенном магазине.

Эта уверенность крепла с каждой минутой.

– Я звоню из полицейского участка, – сказал он. – Здесь не много смогли сообщить. Никто из тех, кого нашли… В общем, Энни среди них нет… Больше они сами ничего не знают. Я собираюсь ждать здесь.

– Хорошо, – ответила Одри, – лучше оставайся там. У нас все будет в порядке.

Короткие гудки прервали ее. Мартин повесил трубку и вышел из кабины.

Он поднялся наверх по ступенькам и вышел из участка на улицу. Над руинами универмага уже возвышалась желтая стрела крана.

Мартин шагал вперед, поеживаясь от ветра, миновал группу телерепортеров и журналистов и с беспричинным раздражением подумал, что они напоминают стервятников, ожидающих, когда произойдет убийство. Он приблизился к внешнему краю ограждения и шел вдоль него до тех пор, пока на пути не встал полисмен.