– Зато это единственное, что я умею. Крепкий черный кофе.

– Мне больше нравится с добавкой лесных орехов и ванили, – сказала Кейт.

– Это не кофе. Очень слабый.

Кейт откинулась на спинку стула.

– Спасибо за ужин. Я приятно провела время.

– Пожалуйста. Но я уверен, что на этом острове существует много мужчин, готовых составить вам компанию.

– Это вопрос? Окольным путем вы хотите узнать, вижусь ли я с кем-то?

– И что же? – Тайлер не сводил с нее глаз.

Кейт заколебалась.

– Я могла бы сказать, что это не ваше дело, но отвечу – нет. В данный момент нет. Но если сегодня вечером я оказалась свободна, это не значит, что это повторяется каждые выходные.

– Я верю, – кивнул он с серьезным видом.

Она скорчила гримаску.

– На самом деле я отказываюсь от приглашений не из-за занятости, – призналась она. – Меня даже упрекнули в том, что у меня нет никакой личной жизни.

– У нас нашлось еще что-то общее.

Глаза Кейт недоверчиво блеснули.

– С большой натяжкой. Не могу поверить, что вы избегаете общества. – Она помолчала. – Итак, что с вами произошло?

– Не думаю, что со мной что-то не так, – пожал плечами Тайлер.

– Должно быть, если вы коротаете время в одиночестве.

– Кое-какие комментарии до меня доходили – я трудоголик, слишком много работаю.

Говорили и другое – он недоверчив, скрытен, не подвластен движению сердца и много чего еще. Тайлер действительно не понимал, почему женщины, которых он приглашал на свидания, могли обижаться на него. Он никогда не обещал отдать свое сердце. Он никогда никого не соблазнял. Но это не имело значения. Женщины, с которыми у него были случайные встречи, неизбежно желали больше, гораздо больше, чем он мог им дать.

– Вы все время в разъездах, сегодня здесь, а завтра там, – сказала Кейт и понимающе кивнула. – Амбиции, конкуренция – вы готовы пожертвовать всем ради своей цели. Я знаю такой тип мужчин. Рядом с одним я росла.

– Вы говорите о своем отце?

– Да. Он обаятельный человек, общительный, веселый, прекрасный рассказчик. Большинство людей считают его потрясающим парнем. Вроде вас, например. Но у моего отца есть темная сторона – природная одержимость, амбиции, не знающие границ. – Голубые глаза Кейт потемнели. – У него страсть победить всех на побережье.

– И вы думаете, я такой же? – спросил Тайлер, задетый ее оценкой. Она не знала главного: откуда он вышел, через что прошел, что пережил, что такое победа для человека, потерявшего все в самом начале жизни.

Кейт посмотрела на него долгим взглядом.

– А разве нет?

– Нет, но я знаю человека, похожего на него. Это мой собственный отец.

– Что вы имеете в виду?

Тайлер ответил не сразу. Рассказывать о себе всегда нелегко. Сдержанный от природы, он становился все более скрытным из-за постоянных напоминаний отца: никто не должен знать, кто мы, откуда мы приехали, что делаем здесь. Просто молчи. Занимайся своим делом, а они пусть занимаются своим.

– Тайлер? – Голос Кейт вернул его к действительности. – Что вы сказали?

– Ничего.

– Вы не можете так поступить. Если начали, так закончите.

– Вы так поступаете все время, – заметил он.

– Расскажите что-нибудь о себе, – попросила Кейт. – Укажите хотя бы одну причину, почему я не должна прямо сейчас выйти за дверь, а вы провожали бы меня взглядом.

Он не мог позволить ей уйти и не хотел смотреть ей в спину. Он должен сказать ей что-то, но что?

– Забудьте об этом, – резко бросила Кейт, протягивая руку к сумочке. – Я думаю, мне пора домой.

– Все в порядке. Вы победили. Положите сумочку обратно.

Она заколебалась.

– Положу, как только начнете рассказывать.

– Итак, вы ждете от меня личную информацию, – кивнул Тайлер. – А что вы хотите узнать?

– Если вы скрытничаете, я не удивлюсь, что вы женаты или у вас серьезные отношения.

– Теперь мы квиты? – спросил Тайлер, имея в виду недоверие друг другу.

– Стоп, стоп, стоп, – сказала Кейт, накинув ремешок сумочки на плечо.

– Хорошо, – уступил он. – Что вас интересует?

– Начните с чего-нибудь незатейливого, простого. Расскажи о своем детстве, своей семье.

– Моя семья – совсем не простое дело.

– Расскажите о ней. Считайте, что это способ завоевать мое доверие. Это должно вас вдохновить.

Тайлер мысленно прикидывал, что и сколько он может ей сказать. Черт возьми, судя по тому, как идут дела, она, вероятно, не поверит ему в любом случае.

– Хорошо. Я родился в Сан-Антонио, – начал он.

– Техас. Я догадалась по вашему произношению.

– Я жил там до двенадцати лет. До того времени, когда мои родители развелись.

– Это, должно быть, очень трудно пережить, – сочувственно заметила Кейт.

– Да, но потом стало еще хуже. Через несколько недель после развода отец забрал меня из школы и сказал, что мама больше не хочет меня видеть. Она не может работать, имея двух мальчиков на руках, а поскольку мой брат младше, я должен остаться с ним. У меня не было смены одежды, не было даже зубной щетки. И шанса попрощаться с мамой и братом.

У Тайлера все сжалось в груди при этом воспоминании – Марк ждет его на крыльце, надеясь, что они поиграют в догонялки, или попинают футбольный мяч, или он просто походит хвостиком за старшим братом. После развода мать начала бегать на свидания. У Марка остался только он, старший брат Тайлер. И вот в тот день Тайлер не пришел домой, и с младшим братом заниматься стало некому.

– О господи, – сочувственно выдохнула Кейт. – Это ужасно.

Ему было неловко выглядеть жалким в ее глазах. И Тайлер корил себя за то, что рассказал ей такое, о чем никогда никому не говорил. Он не понимал, зачем сделал это и почему. Он мог бы рассказать что-нибудь другое. Она не узнала бы, правда это или нет.

– Ваша мама, должно быть, пыталась вас найти, – предположила Кейт. – Куда же вы с отцом поехали?

– Мы колесили по всей стране. Бесконечные номера мотелей, апартаменты, города, похожие друг на друга. Я не сразу понял, что мы скрываемся, заметаем следы. Мой отец показывал письма от мамы и брата. Они признавались в искренней любви ко мне, обещали, что когда-нибудь мы соединимся, но сейчас нам лучше пожить отдельно. Я тупо верил в подлинность писем. Потом пришли письма и открытки, в которых сообщалось о переезде мамы с братом в новый дом, с подробным описанием этого дома. Я все это доверчиво проглотил.

– Тайлер, а что вам оставалось? Ваш отец, кажется, очень умный и изощренный человек. А вы были еще ребенком. Как можно было не верить ему?

– Если был бы умнее, я нашел бы способ позвонить домой. Вначале я просто злился и не хотел звонить. Если я им не нужен, то и они мне тоже. Но со временем я начал колебаться, заговорил с отцом, что хочу навестить их. Вот когда мой папа вытащил туза.

– Что это было?

– Он рассказал мне о пожаре. Сказал, что дома больше нет. Моя мать и брат погибли. И мы с ним остались одни на свете. Вы знаете, что еще он сделал? Он сочинил некролог. Вот какой он был изворотливый и, видимо, больной. Я купился на это, – признался Тайлер с отвращением. – Я оказался идиотом. Оглядываюсь назад и вижу, столько было возможностей понять происходившее. – Он сомневался, что когда-нибудь сумеет простить себя за наивную доверчивость. – Во всяком случае, маме удалось разыскать нас через шесть лет. Мне уже исполнилось восемнадцать. Я уже не нуждался в матери. И хотя она обрадовалась мне, зачем ей еще один сын, уже взрослый и ставший чужим? Она вышла замуж, моего брата официально усыновил отчим. Мать родила девочку. Жизнь переехала всех нас.

– Страшная история. – Кейт бросила на него испытующий взгляд. – Вы не сочинили ее?

– Я говорю правду.

– Об этом, – уточнила она.

– Об этом, – согласился Тайлер.

Кейт откинулась на спинку стула.

– Даже не знаю, что сказать.

– Ничего и не говорите. Я рассказал вам свою историю потому, что хорошо знаю, каково жить с отцом, готовым на все ради обретения чего-то, страстно желаемого.

– Мой папа выглядит святым по сравнению с вашим. Где ваша мама сейчас?

– В Далласе.

– А отец?

– Он умер несколько лет назад. – Тайлер взял чашку кофе, жалея о своей исповеди. – Интересно, что они кладут в этот кофе. Обычно я не промываю свои кишки ничем похожим.

– Сыворотку, я думаю. Вот почему я привела вас сюда.

Он оценил ее тон, она слегка поддразнивала его. Кейт не смогла бы стать хорошим репортером, но с легкостью стала бы хорошим другом. Впрочем, они не собирались становиться друзьями, напомнил он себе. Это невозможно.

– Мне интересно, вот вы выбрали карьеру, которая заставляет вас постоянно находиться в разъездах, – сказала она. – Кажется, в вашем случае скорее могло возникнуть желание обосноваться на одном месте, пустить корни, восстановить связь с семьей, матерью и братом.

– Это то, чего вы хотели? – спросил он, отвечая вопросом на вопрос. – Значит, в море вы все время тосковали по твердой земле под ногами?

– Совершенно верно. Когда я вернулась, то лежала в кровати ночью и чувствовала, как лодка качается подо мной. Только через несколько недель я осознала – под ногами твердая почва и мне комфортно стоять на ней.

– И вы не тоскуете по бурному морю?

Кейт поколебалась, прежде чем ответить.

– Должна признаться, что я не скучаю вовсе.

– Но… – Он осекся.

– Может быть, немного. Я не скучаю по гонкам. Но иногда тоскую по чуду, которое окружало нас в океане. Тоскую по невероятным закатам, удивительной тишине, по особому ощущению, когда ты чувствуешь себя крохотной частицей огромного мира.

– А по чему не скучаете?

– По холоду, постоянной сырости, по тяжелой физической работе – поднимать паруса, борясь с ветром, очень трудно. Я не хочу больше молиться, выпрашивая малейший ветерок в штиль, не хочу чувствовать себя беспомощной и незащищенной.