Ольга с досадой махнула рукой и застегнула молнию на джинсах. Лучше не вспоминать, о том, что произошло три месяца назад. Банальная история. Она ходила к психотерапевту, и тот сказал ей, что такое бывает у тридцати процентов женщин. Почему она попала в эти проценты, чем заслужила такую несправедливость судьбы?

Ей вспомнился тот далекий вечер в ресторане, когда она наврала Николаю, будто бы у нее день рождения. Не нужно было обманывать, все тайное когда-нибудь становится явным. К тому же верно говорят: день рождения можно отмечать только в свой срок и ни днем раньше.

Ольга окончила одеваться, раскрыла, было, косметичку, но тут же захлопнула ее и спрятала в сумку. Незачем наводить марафет, когда тебя никто нигде не ждет. Она заперла зал, спустилась в гардероб, накинула пальто и вышла на улицу. Под ногами тихо шуршала опавшая листва. От прошедшего днем дождя остались многочисленные лужи. Ольга вдруг поняла, что ей не хочется идти в магазин. И в обувную мастерскую тоже не хочется, а, главное, домой. Она постояла немного в нерешительности, затем медленно побрела в сторону рынка.

Продавец, восточный, усатый мужик, заговорщицки подмигивая, положил на весы кисть кроваво-красного винограда.

— Дэвушка, смотры, какой прэлэсть! Бэрешь?

— Беру. — Ольга кивнула. — И еще полкило груш. Вон тех, желтых.

— Как скажэшь, дорогой. — Торговец сложил фрукты в пакет и протянул его Ольге.

— Сколько с меня?

— Сто рублэй.

«Грабеж», — подумала она, но спорить не стала. Достала кошелек, вынула деньги, сунула в волосатую руку.

— Кушай на здоровье, — проговорил торговец.

Ольга двинулась к остановке. Подошел троллейбус. Ехать было недалеко, не успела Ольга задуматься о своем, водитель объявил нужную остановку. Она вышла и поспешила к высокой больничной ограде.

— Спит она, ваша Ксения, — сказала молоденькая сестричка-дежурная, заполняющая на посту выписки. — Весь вечер гуляла, устала. Вы не будите, посидите здесь, в холле. Она должна скоро проснуться — у нас ужин через полчаса.

Ольга послушно уселась в потрепанное кресло из искусственной кожи. Она удивлялась себе самой. Чего ей сюда таскаться? Ксюше давно ничего не угрожает, она почти здорова, а видеть ее для Ольги сущая мука. Подлая предательница! Как она могла так с ней поступить? И еще лицемерно утешала, советовала не делать из мухи слона. А как ловко подстроила их с Николаем встречу в ее квартире! Нет, это не Ксюша, а просто леди Макбет, отпетая злодейка и соблазнительница!

И все-таки Ольга не чувствует к ней ненависти. Сама не поймет почему — не чувствует, и все! Вместо злости только жалость. Дурочка, на что себя обрекла: ведь с этим грузом ей всю жизнь придется маяться. Вон и сейчас уже с нервами не порядок, а ведь еще недавно беззаботней Ксюши человека не было. Да и разве счастье это — на чужих слезах построенное? Долго ли простоит такое счастье!

Дверь в конце коридора распахнулась, в отделение вошел очередной посетитель с букетом цветов. Ольга машинально пригляделась и охнула: Николай!

Надо же, как не повезло. С ним-то встречаться ей больше всего не хотелось. Довольно и того, что, как дура полезла в спортзал, в надежде глянуть на него хоть глазочком. Вот и глянула — в результате Ксюша на больничной койке, а он рядом с ней торчит, как привязанный.

Скрываться было поздно — Николай заметил Ольгу. Лицо его, как всегда, когда они случайно сталкивались, сделалось сумрачным и напряженным.

— Привет, — поздоровался он сухо.

— Привет, — ответила Ольга.

— Чего сидишь здесь?

— Жду, пока Ксюша проснется.

— Разве она спит? — Николай глянул удивленно.

Ольга кивнула.

— Спит. Придется и тебе подождать.

— Что ж, подожду. — Он пододвинул к креслу стул на железных ножках и сел.

Ольга искоса глядела на его лицо. Чужое. Совсем чужое. И… знакомое до боли. Грустинка в глазах куда-то делась, а вместо нее нетерпение. Точно он хочет чего-то, хочет страстно, знает, что обязательно получит это, но не ведает, когда именно.

— Как жизнь? — спросил Николай. Спросил просто так, для того, чтобы не молчать — Ольга ясно это видела.

— Ничего. Работаю.

— Получается?

— Вроде бы. Устаю.

— Это с непривычки. — В его голосе проскользнули живые нотки.

У Ольги тотчас перехватило дыхание. Так у них все когда-то и начиналось — с банальных разговоров о спорте. Наверняка, с Ксюшей Николай не беседует о работе. И вообще ни о чем не беседует.

— А ты сам-то как? — выдавила Ольга с трудом.

— Я? Хорошо. Пригласили работать с юношеским резервом. Правда, это не в Москве.

— Ты рад?

— Рад. Даже не думал, что меня это так интересует. — Он впервые позволил себе взглянуть Ольге в лицо.

Та улыбнулась.

— Выглядишь замечательно.

— Ты тоже.

Она грустно усмехнулась.

— Не надо дежурных комплиментов, Коль. Я отлично знаю, что выгляжу хреново.

Николай замолчал и опустил голову. Ольга испугалась, что он просто встанет и уйдет. Ей хорошо было рядом с ним, пусть бы он еще побыл тут, хотя бы десять минут. Раз уж они встретились.

— Давай сменим тему, — миролюбиво предложила она.

— Давай, — с готовностью согласился Николай. — О чем ты хочешь поговорить?

— Не знаю. Может быть… может, о Ксюше?

— Собираешься поведать мне о ее недостатках? — Он усмехнулся.

Кажется, он больше не испытывал неловкости. Во всяком случае, вид его стал непринужденным и даже веселым.

— Боже упаси, — искренне ответила Ольга. — Просто, расскажи мне о вас. Вы собираетесь расписаться?

— Да. Как только она выйдет из больницы.

— Коля, я… хочу спросить. — Ольга с трудом подбирала слова. — Почему ты… сразу не сказал мне, что она… тебе нравится больше?

— Потому, что мне нравилась ты.

— Но ведь это ложь, — невольно резко вырвалось у нее.

— Нет, не ложь. — Николай смотрел на нее спокойно и пристально, словно понимая, что пришло, наконец, время, расставить точки над «и». Время притупило боль и остроту восприятия, а нужные слова так и не сказаны. — Я, действительно, влюбился в тебя. Сначала.

— А что произошло потом?

— Не знаю. — Его брови сошлись над переносицей, рот сжался. — Я правда не знаю, Ольга. Она тогда пришла в зал…

— Когда?

— Тогда. Ты, кажется, была в парикмахерской. От нее шло что-то… что-то невероятное. Перед этим невозможно устоять. Будь любой другой мужчина на моем месте — он бы поступил точно так же. Наверное, это сексуальная энергетика.

— Наверное. — Ольга понимающе кивнула.

Она знала, что у нее самой нет никакой сексуальной энергетики, а есть только мягкая, глупая душа, готовая понимать и сострадать. Что ж, мужикам другое нужно, и нечего, как говориться, на зеркало пенять.

— Я без нее часа не могу, — тихо и доверительно произнес Николай. — Вижу ее — все хорошо. Не вижу — гложет что-то, вот здесь, внутри. — Он коснулся ладонью груди. Это даже не любовь, а жажда какая-то. Неутолимая жажда, как в пустыне. Чем больше пьешь, тем мучительнее хочется еще.

— Бедный ты, — еле слышно сказала Ольга.

— Бедный? — Николай резко вскинулся. Глаза его зажглись. — Нет, ты не права. Это замечательно, то, что я испытываю. Так ни с кем никогда не было.

— То, что жарко горит, быстро сгорает.

— Это глупости. Так считают обыватели, те, кому не нужен адреналин. А я спортсмен. Мне его хронически не хватает.

— Хорошо, хорошо. Я поняла. — Ольга мельком глянула на часы.

Они сидели уже двадцать минут, а Ксюша все не просыпалась. Вдруг она вознамерилась пропустить ужин?

— Может, стоит зайти в палату? — предложила Ольга нерешительно.

— Давай зайдем, — согласился Николай.

Они осторожно толкнули белую дверь.

Ксюша лежала на подушках, одну руку держа на груди, а другую свободно откинув вниз. Щеки ее окрашивал прежний, кукольный румянец. На лбу трепетала чуть заметная, голубоватая жилка.

— Тише. — Николай приложил к губам палец.

— Я ничего не делаю, — шепотом произнесла Ольга.

Она невольно любовалась бывшей подругой. Дал же Бог такую красоту — и эти длиннющие ресницы, загнутые кверху, точно завитые, и эти пухлые, ангельские губы. О, как обманчива внешность.

— Она так настрадалась, бедняжка, — проговорил Николай с жалостью и нежностью.

— Знаю. — Ольга кивнула.

— Говорят, она бредила первые сутки?

— Да. И так странно. Она все время шептала про какие-то зажженные свечи и луну.

— Луну? — удивленно переспросил Николай.

— Да, луну. Полную луну, которая смотрит в окно.

— В окно? — Его лицо странно напряглось. Ольге показалось, он пытается что-то вспомнить. И это ему никак не удается.

— Что с тобой? — с любопытством проговорила она.

— Нет, ничего. — Николай неловко коснулся рукой лба. — Просто… кажется жутко знакомым. Полнолуние, свечи. Откуда это?

— Может быть, вы читали вместе какую-нибудь книжку? — предположила Ольга. — Что-нибудь захватывающее. Вот ей и привиделось.

— Может быть. Но я не помню.

— Что-то колдовское, — подсказала Ольга.

— Почему колдовское?

— Она еще твердила: «Приворот, приворот». Наверняка, очередной бестселлер.

Николай вдруг дернулся, точно от пощечины. Глаза его потемнели, ноздри раздулись. Ольга посмотрела на него в испуге.

— Ты что?

— Ничего. — Он, ни слова не говоря, повернулся и стремительно вышел из палаты.

— Куда ты? — растерянно проговорила Ольга ему вслед.

Ксюша заворочалась и открыла глаза. Увидела Ольгу и вжалась в подушку.

— Ты?

— Доброе утро. Вернее, добрый вечер. Как спалось?