— Очень плохо, — отрезала Ксюша.

— Заболела? — испугался он.

— Да, заболела. И, прошу тебя, оставь меня в покое.

— Но ведь нужны лекарства. Нужен врач. Давай, я приеду.

— Нет, нет, нет. Это не так серьезно. Пройдет само. — Ксюша с размаху бросила трубку на рычаг и почувствовала, что ее знобит.

Шутка ли, почти полчаса бегать по комнате голышом. Она, всхлипывая, натянула сорочку, легла и укрылась одеялом до самого подбородка. Однако теплее ей не стало. Промучившись еще минут пятнадцать, Ксюша вылезла из постели, пошла в кухню и поставила чайник. Хлебнула обжигающе горячий чай, поморщилась, затем, не колеблясь, выплеснула содержимое чашки в раковину и извлекла из глубины навесного шкафа бутылку коньяка. Одну за другой выпила две стопки. Лишь тогда руки и ноги, наконец, согрелись, а голова приятно отяжелела.

Ксюша вернулась в комнату, забралась в кровать и попыталась уснуть. Но сон не шел. В голове вертелся целый хоровод несвязных мыслей. Надо бороться за Николая. Надо добиться, чтобы он полюбил ее так, как она любит его. Но как?

Ей вдруг стала очевидна та, простая, как мир, истина, о которой она раньше не подозревала: легко добиваться лишь того, кто тебе безразличен. Но того, кого ты любишь по-настоящему, добиться невероятно сложно. Стоит только ощутить свою зависимость, и уверенность покидает тебя в ту же минуту. Остается робость, страх, сомнение и неловкость.

Ксюша тотчас вспомнила Ольгу с ее многолетней любовью к Игорю. Именно так она себя и вела — мучилась, страдала, плакала и прощала. Все прощала: и жестокость, и подлость, и предательство. Неужели, с Ксюшей произойдет тоже самое? Нет, не может быть! Она не такая, как все, она возьмет себя в руки. Преодолеет все препятствия и в награду получит счастье.

10

Ей удалось задремать лишь к утру, да и то совсем ненадолго, часа на полтора. В семь Ксюша уже проснулась. От бессонницы болела голова. Ксюша глянула на себя в зеркало и ужаснулась: веки припухли, глаза заплыли. Вот что значит реветь на ночь глядя!

Она срочно принялась приводить себя в порядок. Протерла лицо кубиками льда, смазала веки специальным кремом, наложила питательную маску. Через сорок минут зеркальное отражение уже не выглядело таким пугающим. Ксюша тщательно расчесала волосы, выпила кофе и стала собираться на работу.

По дороге к спорткомплексу она в деталях придумала легенду о сорванном кране. Главное теперь было, чтобы Ольга как можно дольше не заходила к ней в квартиру и не видела, что в ней ничего не изменилось. Тогда, спустя пару недель можно будет наврать ей, что они с Костей высушили ковры и устранили прочие последствия потопа.

Ксюша корила себя за вчерашнюю несдержанность. Не нужно было убегать из ресторана и выставлять себя дурой. Возможно, Николай не поверил ей до конца, хотя, конечно, вслух он ничего не скажет. А ей теперь остается только одно — делать вид, будто ничего не случилось, вести себя естественно и непринужденно.

Она не без волнения переступила порог кабинета. Ольга была уже на месте. Ксюша тут же заметила произошедшие с ней со вчерашнего вечера перемены: всегда собранные в хвост или пучок Ольгины волосы были распущены, на губах бледно-розовая помада. Ольга вот уже много месяцев почти не красилась, лишь едва подводила глаза. Надо отдать должное, с новой прической и косметикой она выглядела похорошевшей и помолодевшей.

«Ясно, откуда ветер дует», — с тревогой подумала Ксюша.

— Господи, ну как ты? — проговорила Ольга, бросаясь ей навстречу.

— Все в порядке. Только ковры пока что влажные, а остальное почти не пострадало.

— Много ты должна соседям?

— Прилично. Но я созвонилась с отцом, он обещал помочь с деньгами. — Ксюша продолжала исподволь разглядывать Ольгу.

Нет, конечно, что и говорить, не красавица. И помаду она себе подобрала не ту, что нужно, и волосы, прямые, как палки, нуждаются в завивке. Но все же, что-то в ней есть. Безусловно, есть, и это становится опасным.

Ольга, наконец, заметила, что ее изучают. Улыбнулась смущенно.

— Что? Тихий ужас, да?

— Нет, наоборот. Ты отлично выглядишь.

— Вот, решила немного поэкспериментировать. — Ольга потеребила кончики волос. — Что скажешь?

— Скажу, что тебе не мешало бы посетить парикмахерскую.

— Я уже и сама об этом думала. Пожалуй, сегодня же и схожу.

Ксюша усмехнулась.

— Оль, если не секрет, в чем причина таких перемен?

— Не секрет. Просто я вчера, в ресторане поглядела на себя в зеркало и ахнула. Старуха и старуха. Как с такой еще танцевать-то можно? А ведь мне всего тридцать.

— Раньше ты говорила не всего, а уже.

— Раньше я была идиоткой. — Ольга рассмеялась. Не так, как бывало, с горечью, а легко, свободно.

Ее смех болью отозвался в сердце у Ксюши.

— Это все Коля-Николай сотворил, — проговорила она, не сумев побороть язвительность.

— Да, Коля. Послушала его вчера и поняла, что мои несчастья с Игорьком — просто детский лепет. Подумай, каково это — потерять все, что имеешь. Особенно, когда впереди такие перспективы. И девушка эта некрасиво поступила с ним, в самый тяжелый момент бросила его.

— Думаешь, таких мало? — насмешливо спросила Ксюша.

— Даже если и много, Кольке-то от этого не легче. Ведь он через силу живет.

— Знаю, что через силу. Но меня сейчас другое интересует.

— Что? — удивилась Ольга.

— Тебе он все-таки нравится? Ну, скажи честно, не финти.

— Ксюнь, ты всем об одном и том же. — Ольга досадливо махнула рукой. — Как мужчина нисколько не нравится. А как человек, конечно. Довольна?

— Как сказать. — Ксюша пожала плечами.

Ответ Ольги ее не устроил. Что значит, нравится, как человек? Стало быть, все же она к нему не равнодушна? К чему тогда все эти ужимки и увертки?

— Мы сегодня идем тренироваться? — поинтересовалась Ольга.

— Идем, разумеется. — Ксюша прикидывала в уме, как ей быть дальше. Может, поговорить с Николаем начистоту, раскрыть карты?

— Знаешь, мы с Колей вчера договорились еще куда-нибудь сходить, — будничным тоном сообщила Ольга.

Ксюша так и застыла на месте.

— Вы договорились? — Она подчеркнула первое слово.

— Ну да. Все втроем.

— А! — протянула Ксюша с облегчением.

— А ты что подумала? — снова захохотала Ольга. — Что у нас свидание?

— Почему бы нет. Ведь он же тебя устраивает как человек.

— Ксюша, я однолюбка. Мне никто не нужен, кроме Игоря. А жить с ним вместе мы не можем, ты это отлично знаешь. Поэтому, я хочу просто отвлечься. Просто, понимаешь?

— Хорошо, хорошо, не горячись. Я все поняла. Вот только, ты уверена, что Николай захочет гулять втроем?

— Захочет, — убежденно проговорила Ольга.

Дверь кабинета распахнулась. На пороге возник Ксюшин фотограф.

— Доброе утро, девчата.

— Доброе, Владимир Борисыч, — хором отозвались девушки.

— Оля, вам чрезвычайно идет эта прическа. Говорю, как художник.

— Спасибо. — Ольгины щеки зарделись.

— Раздевайтесь, я сейчас. — Ксюша упорхнула за занавеску.

Сердце лихорадочно стучало. Пальцы не слушались, пуговицы халата никак не пролезали в петли. Значит, сегодня они снова будут втроем. Хорошо это или плохо? Пожалуй, хорошо, если только Ольга не врет. Но не должна, вроде бы. Она действительно сохнет по Игорю, и до других мужчин ей нет дела.

Скрипнула дверь. Ксения привычно навострила уши.

— Ой! — радостно проговорила Ольга.

— Привет.

Ксюша замерла, так и не застегнув халат. Это был голос Николая. Сам пришел! Вот это да! Конечно, из-за Ольги. Она осторожно отодвинула занавеску. Николай стоял на пороге, невероятно красивый в своем спортивном костюме. На лице улыбка, в глазах весна. Ух! У Ксюши дух захватило. «Люблю его! Ах, как люблю! Больше всего на свете!»

— А где Ксения? — спросил Николай у Ольги.

— Переодеваться пошла. Представляешь, вот бедняга. Как ей вчера не повезло.

— Все обошлось?

— Да, вроде бы.

Ксюша слушала и млела. Все-таки, он к ней не совсем равнодушен. Все-таки, интересуется.

— А ты-то как? — Николай так и пожирал взглядом Ольгу. Ясно было, что он все видел — и новую ее прическу, и губную помаду. Видел и восхищался.

«Дурак, — с горечью пробормотала Ксюша. — Нашел, чем восхищаться! И в постели она, небось, полено поленом. Знаю я таких».

— А что я? — пропела, а не проговорила Ольга. Она теперь почему-то все время не говорила, а словно бы пела. — Я нормально.

— И я нормально. — Николай улыбнулся еще шире, демонстрируя ослепительно белые зубы. — Обедать вместе пойдем?

— А как же.

— А вечером в парк, как договаривались. Да?

— Да.

— Ладно, я тогда пошел. — Он развернулся и скрылся за дверью.

Ксюша сглотнула застрявший в горле комок и вышла из-за занавески.

— Коля приходил, — сказала Ольга.

— Слышала, не глухая.

— А чего не выглянула?

— А чего мне выглядывать? — Ксюша почувствовала, как голос предательски звенит.

Ольга тоже почувствовала. На лице у нее возникло знакомое беспомощное выражение.

— Что-то происходит, — проговорила она тихо и печально. — Что-то странное. Я не могу понять.

«Ты влюбилась, как и я, — безнадежно подумала Ксюша. — Это вот и происходит. Мы обе, как дуры. Только ты счастливая, а я нет».

— Ксенечка, я замерз, — деликатно напомнил Владимир.

— Да, да, сейчас. — Она подсела к ему, начала мять шею.

— Золотые ручки, — мурлыкал фотограф.

К Ольге тоже пришла клиентка. Обычно, работая, девушки переговаривались, но теперь обе молчали. Было слышно, как жужжит за стеклом первая, ожившая с зимы муха.