«Ну же, Ксения Сергеевна, вперед, за опытом!» – подбодрила она себя, расставаясь с надеждой, что Семенов решил сделать ей царский подарок.

Ну не Семенов это поставил, ну так что же? У нее самой все получится…

И все же красавец павильон поставил именно Семенов. Это Ксения узнала сразу же, как только вошла, – возле крупных напольных ваз с роскошными цветами крутились девчонки, которых Ксения не раз встречала у Димки, – подружки его друзей. Завидев Ксению, они кинулись к ней и засыпали новостями:

– Ксения Сергеевна! Здравствуйте! А мы открылись, здорово, да?! Мы теперь здесь подрабатываем! Александр Ильич обещал устроить нам удобный график работ, чтобы мы учились и работали! Это он специально для Лены павильон открыл, здорово?!

Ксения, конечно, понимала, что отцовская любовь безгранична, но почему-то сейчас ее это не слишком обрадовало. Хотя она старательно себя заставляла. Мудрый Семенов все учел: и глаза дочери не надо напрягать – говорят, на зелени они отдыхают, и работа прибыльная и интересная, и… Ну надо было бы порадоваться за девочку, а не получалось, и все тут!

«Ксюша! Спокойно! – твердила сама себе Ксения. – Только подумай, каков отец! Это тебе не Ленечка. Не отобрал, а подарил собственному дитю целый павильон!»

А противный внутренний голосок дребезжал: «Твой павильон, Ксюша. Семенов у тебя идею украл, воплотил – и получился добрый папа для Леночки».

Новый павильон привлек внимание не одной Ксении, здесь уже бродили с кошелками какие-то женщины, забегали надушенные дамы, а один подвыпивший господин в длинном белом шарфе поверх пальто уже прочно прилип к прилавку и чего-то расспрашивал у продавца Ларисы:

– Не, Муся, а это правда не кактус? А че, похож! Моя Муся от таких коряг просто тащится, прикинь! А че полторушку-то стоит?! Скинуть надо! Да, и эти щупальца оборвать, он у меня в багажник не влезет.

Еще ничего не понимая, Ксения подошла к Ларисе с покупателем и увидела… Димкин молочай, с растопыренными лапками и смешной шляпкой на верхушке стоял возле самого входа, и к нему уже приценялся этот бритоголовый в белом шарфе.

– Лариса… – не слышала своего голоса Ксения. – Почему на нем цена? Ты его продаешь? Я… Я же никогда… Лариса, я его покупаю. Лариса, я его покупаю! Ты что, не слышишь?!

Парень уже вытащил деньги и теперь все больше наливался краской:

– Ты, мать, слышь, не куражься. Это мой кактус, я его уже купил. Муся, слышь, заверни его. Токо присоски обломай…

Совершенно белая Ксения повернулась к покупателю и прошипела:

– Слышь, сынок! Это мой цветок! Мой, понял? Я его ни за какие твои паршивые деньги продавать не собираюсь! И если ты сейчас не отвалишь… Лариса! Сколько он стоит?! Полторы тысячи? На! На тебе две! Три на! Забирай! И убери этого лысого! Я его покалечу!!!

Парень надменно сплюнул прямо на мраморный пол и процедил:

– Да забирай ты свое сено! За какую-то зеленую корягу… Если б ты мужиком была, я б тебя…

Он вышел из павильона, старательно хлопнув стеклянной дверью.

Ксения ухватилась за тяжеленный горшок и попыталась поднять. Горшок не поддавался.

– Теть Ксень! – крутилась вокруг нее Лариса. – Ну чего вы, сейчас мы вам до дома довезти поможем, машину вызовем, у нас предусмотрено!

– Да идите вы с вашей машиной, – отмахнулась Ксения. – Я сама!

Девчонки столпились возле нее, наперебой уговаривали подождать машину, но взяли только хитростью – толстенькая Маша, которая тоже не раз бывала в гостях у Дарковых, встав возле молочая, серьезно прикрикнула на женщину:

– Теть Ксеня! Я вам его не дам просто так, голого! На улице уже минус, а вы пока дотащитесь, он весь замерзнет! – И девчонка строго сверкнула глазами.

– Ага… Правильно, Машенька, я его заморозить могу… – пришла в себя Ксения. – Ты заверни его, девочка. И чтобы нести удобно было…

Умненькая Маша копалась с цветком ровно до тех пор, пока не подъехал маленький микроавтобус. Из него выскочил крепенький мужичок и мягко отстранил Ксению.

– Давай-ка, хозяюшка, твоего красавца домой повезем. – Он умело ухватился за горшок и очень ловко устроил его в салоне.

Ксения села туда же и назвала адрес.

– Сейчас мы вас быстренько, здесь близко, – балагурил водитель. – А чего не радостная такая, хозяйка? Нового постояльца везем!

– Не новый он. Мой это цветок… – набыченно проговорила Ксения.

– Стало быть, передумала продавать? И правильно, разве цветок-то может помешать?

– Он мне и не мешал. Его у меня стащили… А я еще все думала: чего это на кухне не хватает, думала… А у меня стащили… А мне его сын принес, Димка. Он еще маленький был, все домой тащил, то котенка, то мышку… Котенка отец выкинул, а мышь я сама выпустила, потому что боюсь… А он тогда цветок принес и каждый день бегал смотреть, чтобы отец его тоже не выкинул… – Ксения вдруг всхлипнула. – Пересаживал сам, а отец ругался, говорил, грязь, а Димка потом полы мыл…

– Да гнала б ты такого отца-то к едрене фене! – не выдержал сердечный водитель. – На кой хрен он нужен, ежли от него мальчонке столько переживаний-то!

– Он сам от нас ушел, и слава богу… – вытерла нос Ксения и постаралась успокоиться. – Вы, наверное, думаете, это все нюни, да? Ну что я из-за цветка-то так…

– Да не думаю я! У меня у самого жена каждое утро к этим цветам подходит и уж чего только им не наговаривает! И «вы мои хорошие»! И «вы мои любимые»! Я даже злился сперва, говорю – ты б меня так звала! А она мне, мол, когда ты у меня расцветешь вот такой вот розой, я тебя еще не так назову. Ну а где ж мне розой-то! А потом плюнул: ну говорит себе баба ласковые слова, так ведь она ж цветам, а не мужику постороннему, правда ж? И я ведь ей ничего такого уж сто лет не говорил.

Ксения усмехнулась и качнула головой.

Цветок водитель донес до самого места, прямо до кухни.

– И как же я не заметила, что тебя нет-то? – спрашивала она у молочая, водружая его на прежнее место. – А, вон как… Тут все другими цветами заставили… Хотелось бы знать – кто постарался?

Потом она долго сидела, уложив голову на руки, и чувствовала, как внутри жжет обида. Как же Саша мог? Сильный, могущественный… Взял и отбросил ее, когда этого потребовали коммерческие дела. Довольно современный деловой человек, чего реветь? Ксения уже не всхлипывала, слезы сами катились по щекам, и нисколько не становилось легче.


Утром ее разбудил телефонный звонок. Звонил Димка:

– Мам! С днем рождения тебя! Я тебе желаю всего-всего! Ты у меня самая лучшая мама на свете!

– Спасибо тебе, мальчик мой… Когда уже ты приедешь, я так соскучилась… – глухо проговорила Ксения, стараясь казаться веселой.

Но сына обмануть было не просто.

– Мам, ты чего?

– Ничего, говорю же – скучаю по тебе. Столько не видела…

– Ну во-от! Нашла из-за чего расстраиваться… – фыркнул парень, поговорил еще немного и отключился.

И, будто дождавшись, когда телефон освободится, позвонил и сам Семенов. Ксению от его голоса бросило в жар и подступил комок к горлу. Но разве он мог видеть ее сейчас в этом Техасе.

– Ксюшенька, солнышко мое, я тебя поздравляю, хотел вручить подарок сам, но, боюсь, не успею. Сходи на то место…

– …где я собиралась поставить павильон? Я уже там вчера была… – хрипло проговорила она, откашлялась и с фальшивой веселостью сообщила: – Очень понравилось! Прикупила себе там свой молочай! Вот уж не ожидала!

– Молочай? Какой молочай ты прикупила? – со смехом спрашивал Семенов.

– Димкин! – выкрикнула Ксения и не удержалась. – Семенов, я все понимаю – это роскошное место, деньги сейчас начнешь грести лопатой, но на кой хрен тебе понадобился мой цветок продавать? Это же подлость! Еще скрывал!

– Стоп! Я ни-че-го не понял… Да, я открыл цветочный павильон. Да, я от тебя скрывал, но ведь…

Ксения видела, как ее кожа покрывается отвратительными пупырышками – от холода, что ли? Она не чувствовала холода, она вообще ничего не чувствовала. Он открыл павильон! Он скрывал! И сейчас вот так просто ей сообщает! Ага, а дальше ему придется сказать, что он скрывал, чтобы сделать ей подарок – цветочный павильон «Леночка»!

– Я же подарок тебе хотел сделать!

– За три тысячи рублей? – поморщилась Ксения. – Я купила цветок за три тысячи.

– Ксения!!!

– Но я не жалею! Во-первых, я успела – его чуть не купил какой-то лысый хлыщ. А, во-вторых, я все равно тебе была должна, ты же вернул деньги моему Ленечке на юбилее Веры Николаевны! Кстати, и за Ленечку тебе спасибо, он приходил, принес деньги и полностью разочаровался в своей супружнице. Оценил мои верные и надежные качества, и мы решили снова жить вместе.

Что она несет? Это уже окончательный крах! Но лучше сразу спалить все мосты, чем жить и ждать нового предательства.

– Ксения, ты врешь, – тихо и сухо говорил Семенов. – Ты что-то не поняла и сейчас хочешь меня оттолкнуть. Поэтому врешь. Ты не можешь простить того, кто тебя предал, ты этого до сих пор забыть не можешь.

– Правильно, не могу, поэтому и не хочу, чтобы меня предавали все кому не лень! Семенов, ты что, не понимаешь – я тебя слышать не хочу! Видеть тебя не хочу! Ты такой же, как Ленечка… Нет, ты хуже! Ты бьешь по больному!

Она бросила трубку и крепко сжала голову. В ушах бухало, будто кто-то специально колотил здоровенной палицей по кожаному брюху барабана. Телефон надрывался, звонил не переставая до тех пор, пока она не выдернула шнур. Ну вот, теперь будет все спокойно… Теперь все уляжется… только надо немножко посидеть и придумать, как теперь жить… без этого Семенова…

Она просидела возле включенного телевизора до вечера и почувствовала, что не сможет провести так еще и ночь. Быстро собралась, набрала полные пакеты продуктов и вышла за двери.

Вера Николаевна встретила ее с радостью. Она совсем не ожидала сегодня такой дорогой гостьи, и эдакое явление случилось для нее настоящим подарком.

Но уже через минуту женщина всполошилась: