У тетушки появилось новое увлечение – она писала!

После смерти Евгения Симоновича княгинюшка объявила себя одинокой дамой, потакающей своим капризам.

– Если сподобится появиться ухажеру какому – не откажусь! Но никакого сурьезу! Три замужества и одна большая любовь, мой Евгеньюшка, – более чем достаточно! Надо что-то и другим женщинам оставить, а то, как известно, замуж выходят одни и те же. Буду чудить в свое удовольствие, благо мужьями обеспечена!

Слово «чудить» означало весьма широкий спектр интересов и подразумевало различного рода увлечения.

Перво-наперво Сима принялась путешествовать по Европам, с восхищением делясь впечатлениями, дополняя повествования фото– и видеоматериалами. Частенько таскала по заграницам Стаську. Когда новизна и острота восприятия притупились, к познавательно-развлекательным вояжам княгинюшка охладела, и от очередного интересного предложения туроператора отмахнулась:

– Хватит. Накаталась.

Далее последовало новое увлечение – эзотерика в различных формах и вариациях – от народной медицины до экстремальных тантрических занятий, вызывающих у Симы гомерический хохот.

– Нет, ты представляешь, – делилась она впечатлениями с племянницей, – оказалось, это все танцы вокруг секса! Я когда посмотрела, что предлагается вот эдак расслабиться, дышать, думать, двигаться, чтобы, пардон, достичь наивысшего духовного и телесного слияния, от души пожалела нерадивых, ей-богу! Если это у них называется «достичь», то что у них тогда происходит в обычной семейной жизни? Взаимный глубинный массаж органов в темноте и под одеялом? Я, знаешь ли, волнуюсь за молодое поколение, если им требуется заплатить деньги, и немалые, чтобы на глазах у еще двадцати человек научиться правильно владеть своими органами!

Тантры охладили увлечение эзотерикой, подорвав доверие к данному предмету, от которого остались лишь напоминания в виде фэншуйских штучек в доме, дорогущего астрологического прогноза жизни на десяти листах и массы литературы, спрятанной «с глаз долой» в глубины книжных шкафов.

Еще Стаське с Зоей Михайловной пришлось пережить увлечения экспериментальными театральными постановками, «тусовками» в высших, но при этом околонаучных кругах, попытки изучения китайского языка, японскую кухню и так, всякого разного по мелочи.

Но надо отдать должное Серафиме: за каждое новое увлечение она бралась со всей серьезностью, подходя к вопросу по-научному. Всесторонне изучала предмет, перелопачивая массу литературы, справочников, сведений из Интернета, вникая в суть, посещая лекции и обращаясь к специалистам.

Что вы хотите – кандидат наук! А еще характер!

Где-то в середине изысканий по интересам княгинюшка увлеклась йогой и занимается ею по сию пору, за что Стаська не перестает благодарить Бога, потому что ежедневные тренировки держат тетушку в прекрасной физической форме.

Нынешнее, последнее, увлечение, свалилось негаданно.

Серафиме позвонили из Академии наук и поинтересовались, не осталось ли после смерти академика Гольдина каких-нибудь записей, любого свойства – научного или личного, так как в Академии принято решение выпустить серию книг о выдающихся ученых: их биографии, заметки родных и друзей, описание работ.

Надо знать Симу!

Она лично съездила на аудиенцию к ответственному секретарю и члену-корреспонденту академии наук, курирующему данный вопрос. Результатом рандеву явилась не какая-то там «краткая биография», а заказанная к написанию полноценная книга о жизни Евгения Симоновича.

– Люблю себя в писательстве! – сверкнув глазами, объявила княгинюшка, явно загоревшись новой идеей.

Дневники, за которыми так беспощадно тетка отправила Стаську в субботу поутру на дачу, Сима вела, только когда жила с дядей Женей.

– Вот, представляешь, никогда не имела тяги зафиксировать мысли-события, а с Евгеньюшкой, само сложилось, рука тянулась, как знала, что он самое скоротечное, яркое в моей жизни.

Дачу, построенную еще родителями Евгения Симоновича, не менее известными учеными, в семье любили, относились с почтением и элементами благоговения.

Жизнь на даче для Стаськи была особенной – безалаберно-свободной, счастливой и пахла малиной!

Всегда малиной!

Огромные заросли одичавших кустов буйствовали по всему участку и неизменно, каждый год, приносили какой-то нереальный урожай.

– Сима! – кричал из кустов дядя Женя. – Ее все-таки надо проредить! А то малинник, как в тайге, скоро до дома дойдет!

– Да не будем мы ее прореживать, Евгеньюшка, зачем! Пусть себе растет! – отмахивалась Сима.

Диалог, повторявшийся неизменно из года в год, в первый день их летнего приезда. Они начинали перетаскивать вещи из дяди-Жениной «Волги» в дом, бросали это занятие вместе с барахлом на полдороге и все втроем забирались в малину.

Сейчас Стаська улыбалась, вспоминая те годы.

Странная штука сознание – мысли цепляются одна за хвостик другой, и куда тебя занесут плавные неторопливые размышления – неизвестно. О чем только не передумаешь и чего только не вспомнишь, стоя в пробках да в дальней дороге. Иногда такое наворотишь в уме – вроде только что думал об утреннем кефире, а спохватился – о кладбище! И поражаешься: господи, как это меня занесло?

Правда, философы утверждают, что все в жизни взаимосвязано, и утренний кефир вполне может обернуться вечерним кладбищем.

Вот ведь Стася начала день с бухтения и негодования, а смотри – ползет в пробке на своем «фордике», присыпаемом сверху непрекращающимся снегом, – и улыбается, вспоминая лето, дядю Женю, малину, неспешные вечера на веранде за чаем и дачную вольницу!

Нет, на самом деле, чего куксилась, сопротивлялась? Ну, дорога сложная, так на то и зима, чтобы мороз крепчал и снег валил, а водитель Вася действительно хороший! Четырнадцать лет за рулем! Срок, между прочим!

Первую машину родители подарили Стаське в ее восемнадцать лет – «Жигули», пятерку, получив совместный «большой» гонорар.

Полгода Стася так старалась и до ужаса боялась водить, что от напряжения у нее постоянно болели спина, руки-ноги, голова. Доезжая до дома, девушка всегда страшно удивлялась, что умудрилась добраться из одного пункта в другой и не вдряпаться ни в какие ДТП.

Ничего, привыкла, и все получилось!

В водительском багаже имелись несколько несерьезных аварий, половина по ее вине, и всяческие мелкие происшествия. Так у кого не бывает!

Если бы не тетушка, Стася сидела бы сейчас дома, немного ленилась, много работала, на улицу и носа не высунула! Так чего изворчалась?

А никому не нравится, когда кто-то напридумывал дел и втягивает вас в их исполнение!

Обижаться на княгинюшку Стаська не то что не умела, а и представить не могла, как это возможно – с Симой они пребывали в полном согласии. Ну, любила Серафима Андреевна иногда «порулить» окружающими, так и что? Характер такой!

У Стаськи-то и подруг задушевных не появилось за ненадобностью. У нее всегда была Сима – всеми своими тайнами, мечтами, обидами, разочарованиями и победами девушка делилась с княгинюшкой. Подруги, конечно, имелись, как же без них, но…

Серафима всегда была за Стаську, невзирая ни на что, даже если племянница набедокурила или упорствовала в своей неправоте.

Так было всегда. С детства.

Даже не так – еще до Стаськиного рождения Сима стояла за этого ребенка горой!


Роман Андреевич, Стасин папа, получился нежданным сюрпризом, когда уж бабушка с дедушкой и не чаяли. И, как водится в таких случаях, был безмерно любим и без нее же, без меры, балован, и больше всех старшей сестрицей Симой. Но, на удивление, ни эгоистом, ни маменькиным сынком не вырос, может, благодаря открывшемуся с детства музыкальному таланту.

Мальчик был настолько одарен, что перешагивал через классы в музыкальной школе, и вскоре, благодаря стараниям своего первого преподавателя, оказался зачислен в Гнесинское музыкальное училище, по окончании которого поступил в Московскую консерваторию.

Сам. Без блата и протежирования.

А какой мог быть блат, скажите на милость, у бабушки Елены Дмитриевны – преподавателя английского языка в вузе, и дедушки Андрея Ивановича – начальника заводской автоколонны?

Такой вот очень талантливый мальчик-скрипач получился!

В консерватории у молодого дарования Романа Игнатова случилась, помимо блистательных успехов, большая любовь к сокурснице-скрипачке, профессорской дочке Оленьке Ремизовой, тоже не обделенной талантом.

Только талант там не талант, но между фугами Баха и сонатами Моцарта, где-то в джунглях оркестровой ямы или на явочной квартире однокурсника образовалась у детей «нечаянная» беременность.

По тем-то временам – позор и крест на карьере!

Детский музыкальный сад, взявшись за ручки и потупив очи долу, явился к родителям Романа – каяться. Вызвали срочным порядком Симу, примчавшуюся на такси из одного спального района Москвы в другой, уселись за круглый стол – держать семейный совет.

Оленька тихо всхлипывала, Роман мужественно мял ее ладошку и поддерживал, обнимая за плечи, сам изо всех сил стараясь не пустить слезу от страха, Елена Дмитриевна держалась за сердце и за мужа, посматривая на Симу в ожидании, что та все решит, как обычно.

– А что решать? – громко возмутилась Сима. – Жениться! Консерваторию не бросать ни в коем случае! Рожать без вопросов! Воспитаем, поднимем! Чай не сироты казанские!

Слезы! Всеобщий восторг! Объятия, ликование! Обсуждение планов грядущих мероприятий!

Ага! Не тут-то было!

Родители Ремизовы устроили страшный скандал с выяснением отношений, вызовом всей семьи Игнатовых на ковер.

Как, их единственное дитя – талант, будущая всемирно известная скрипачка, надежда на светлое будущее – и загубить жизнь таким мезальянсом и скандальной беременностью!!!

Не бывать этому!! Ни-за-что!!

И что это за мальчик?! Кто его родители?!

Кто, кто?!

Преподаватель английского в архитектурном институте? Начальник – нет, вы только вдумайтесь! – автоколонны на заводе!