Уже не стесняясь я всхлипнула и с силой потерла глаза. Посмотрела на тесты, потом на моего любимого, единственного на всем свете мужчину. Если честно, еще и понятия не имела, что чувствую конкретно, но вот то, что этого как-то невообразимо много для меня одной — это совершенно точно. Протянула руку и подцепила мизинец Арсения своим, нуждаясь сейчас в любом контакте с ним. Он стремительно дернул мою руку к себе и сжал в своей ладони. Смотрел в ответ не отрываясь, его рот дергался, будто он не был уверен, можно ли уже улыбнуться или что нужно сказать, а кадык ходил ходуном от того, что Арсений шумно сглатывал. Ну и у кого теперь глаза на мокром месте?


Арсений.

Вопрос: делает ли меня чертовым троллем то, что мне так нравятся все те эмоции, которые вызывает у моей Васюни ее проигрыш в споре о беременности? Нет, я не конченый придурок и не враг самому себе, чтобы наслаждаться ее раздражением, испугом или дразнить на полном серьезе. Но выражение краткой растерянности после упорного полного отрицания… Да-а-а, это просто нечто. Хотя был момент, когда мои яйца поджались. Пару секунд моя жена смотрела невидяще-потрясенно, с отчетливо читаемым оттенком паники. Вот когда все страхи, сопровождавшие становление наших отношений, вынырнули опять из глубины сознания, куда я их бодро и, казалось, окончательно запинал после свадьбы, и вцепились в мою задницу… ну, и прочие довольно ценные части тела. Что, если я опять начал давить на Василису, постоянно заводя разговоры о ребенке, и даже не заметил этого? Может, я неправильно считал гребаные сигналы? Истолковал неверно какие-то, мать их, знаки? Облажался, выбрав не то направление? Первый раз, что ли? Если так, то когда? Неужели я так сильно хотел окончательно привязать Василису к себе, что зарвался и пропустил хренову вспышку-предупреждение? И, млять, сколько вопросов могут успеть бомбануть в башке у мужика за те секунды, пока у его любимой женщины бесконечно медленно сменяется выражение лица при виде четко проявившихся двух полосок на тестах. Прямо всей шкурой и костями ощутил это перемещение из зоны «полный капец» в «охренеть, как все супер».

Знаю, что до идеала — мужчины-мечты каждой женщины — мне как до Солнца. Но, сука, я ведь и не хочу быть им ни для кого, кроме Василисы! У меня есть недостижимый пример в виде моего отца и Марины. До этого сдержанного достоинства, невыпячиваемой красоты глубочайшей близости и какой-то с ног сбивающей трепетности между ними, несмотря на возраст и проведенные вместе годы, кому угодно расти и расти. Но ведь пример совсем не значит, что ему нужно следовать кропотливо, буквально отзеркаливая, пытаться воспроизвести до последней мелочи. И, между прочим, нашим родителя совсем не потребовалось в итоге иметь хоть одного совместного ребенка, чтобы создать это их потрясающее чудо понимания с полувзгляда или даже мысли. Из чего растут ноги у вопроса номер два: делает ли мое желание привязать Василису к себе с помощью живой души с нашими общими генами неуверенным или недостаточно состоятельным как мужчина в целом? Правильно ли вообще усматривать в ребенке некий цемент, железобетонный мост, связующий наши души навечно, а значит — в какой-то мере и рычаг моей манипуляции ее привязанностью? Во-о-о, понесло!

Да какая, к хренам, разница теперь, когда увидел эту улыбку, которую не забуду во веки веков! Она расцветала на лице любимой медленно, будто с огромным трудом пробиваясь на поверхность. Как-то почти пугливо, будто, вздохни чуть не так, и спрячется снова безвозвратно. Все равно что наблюдать за тем, как медленно, но неуклонно открываются лепестки лесной ромашки на рассвете, откликаясь на первые лучи солнца. Кайф, не сравнимый даже с сексом, а уж он-то у нас был чем-то за гранью даже моих разнузданных фантазий, несмотря на прошлый опыт.

Трясущейся рукой Василиса провела по разложенным перед нами тестам, будто желая еще раз убедиться в реальности их существования, и посмотрела на меня, вопрошая, выискивая, обескураживая. Есть ли в моем ответном взгляде и наверняка придурковатой улыбке то, что она ищет? Никогда в жизни не надеялся так неистово, что да.

— Сеня, ты рад? — В смысле рад? Онемел и не в состоянии ничего каркнуть — это достаточно рад?

Промычав нечто почти нечленораздельное, закивал, как заведенный, без остановки, чтобы никаких уж сомнений не осталось.

— Тебе не страшно?

А вот это извини, малыш, несколько другой вопрос. Нет, я, конечно, готовился, и не просто морально и гипотетически. Ой, ладно, я прошерстил почти все тематические форумы в сети, а на парочке особо толковых даже зарегился. И, между прочим, я такой там совсем не исключительный представитель мужского пола, засыпающий тамошних завсегдатаев дурацкими вопросами. По началу, конечно, меня там только и делали, что подкалывали, троллили и даже пытались флиртовать, но постепенно общение свелось к вполне пристойному режиму вопрос-ответ. Так что я без особой скромности, которой никогда и не был обременен, могу утверждать, что технически подкован и осведомлен о том, какие трудности, странности и бомбы замедленного действия могут нас с Васькой подстерегать в ближайшие месяцы. Прикалываясь по первости, дамочки — мои сетевые собеседницы — подзасыпали меня всякими страшилками, и был момент, когда я всерьез хотел отменить весь этот жуткий экшен, который, очевидно, какой-то псих в насмешку назвал благословением и счастливым временем. Нет, ну в самом деле, как можно говорить о каком-то там счастье, если твоей любимой женщине светит вначале несколько недель практически жить в обнимку с фаянсовым другом, беситься от любимых прежде запахов, брякаться в обморок без предупреждения, потом еще страдать анемией, сонливостью, плаксивостью, отеками, метеоризмом… а-а-а, мля, да вообще еще куча всего! Какой мужик в своем уме — или если он не сраный садист — может потребовать пройти через подобное своего самого дорогого человека? Да женщинам стоит пинать мужские задницы, едва узнав, что они залетели. А когда я сдуру влез в интернет-библиотеке в раздел акушерства и гинекологии и почитал о том, какие осложнения еще возможны при беременности и родах… Это же звездец, для которого и слова ни одного нематерного у меня не нашлось! Знаете, на подобных разделах должно стоять какое-то предупреждение, типа «мужикам репродуктивного возраста вход воспрещен!». Там же от одних картинок дураком стать можно. Понарисуют, еще и цветные, понафоткают… больные совсем. Серьезно, я стал подумывать о возвращении к использованию защиты, хоть и мысль о преграде между мной и Васькой как серпом по яйцам! Чуть не пополз, поджав хвост к Лесе, просить совета, но представил, как она надо мной всласть поржет и… не пошел в общем. Но, постепенно смилостившись к моей панике, жестокие тетки-форумчанки стали убеждать меня, что ни черта страшного на самом деле нет, дискомфорт преодолим множеством старых проверенных и новых тоже действенных способов. Что медицина у нас на заоблачной высоте, и осложнения — это чаще исключения, а не правила. Что все трудности и неприятности мгновенно забываются, едва ты впервые берешь на руки крошечный дышащий комочек, в котором теперь навсегда и твоя жизнь, и твое продолжение. Рожать можно, нужно и даже строго обязательно — чуть ли не скандировали мне на все лады. Причем в этих убеждениях приводились такие железобетонные доводы и поэтические сравнения, что все мои страхи медленно и неуклонно развеялись. И я решил, что буду готовиться в беременности моей Васюни так, как раньше готовился к поединкам. Изучал противника досконально, вызнавал все его сильные и слабые стороны и, между прочим, не проигрывал ни разу, несмотря ни на что! Не впадал в уныние от четкого понимания, что соперник явно сильнее и опытнее, программировал себя на победу. Ха-ха! Вот вам правильный подход и гарантия успеха! Так что, любимая, в задницу все страхи, мнительность и мысли о трудностях! Твой Сеня проследит, чтобы все было не просто как надо, а охренеть как зашибись!

Так, стоп! Почему Василиса смотрит так странно, будто ожидая чего-то? Млять, дебил! Во всех же фильмах и рассказах в сети при таких новостях все начинают обниматься и говорить милые глупости, а я сижу глупым истуканом, у которого язык примерз! У моей же Васьки скорость придумывания всякого дерьма — миллион мыслей в секунду! Вот же олух! Молча я протянул руки и сграбастал мою жену, перетягивая к себе на колени.

— Васюнь, я ни черта не знаю, что нужно говорить. Если скажу, что ох**нно счастлив, это будет грубо и не в тему?

— Самое то, Кринников. Но ляпнешь такое при ребенке — яйца оторву! — Мдя, с кем поведешься, как говорится. Нахваталась от меня моя Васюня.

И как бы подтверждая свои слова, Василиса протиснула между нами руку и обхватила предмет предположительной ампутации через ткань. Вот и почему весь угрожающий смысл тут же испарился из моих мозгов?

— Зачем же я тебе потом такой неукомплектованный нужен буду? — пробормотал я, прикрыв глаза, и проскользнул в ответ обеими ладонями под ее топ. Зараза, ну какой же это кайф, и черта с два он притупляется из-за постоянной доступности.

— Ты мне любой нужен, — мурлыкнула Васька, и я уже знал, что моя плохая девочка, способная парой прикосновений мне душу на локоть намотать, готова выйти поиграть. В груди сладко защемило от предвкушения.

— Что, вот прямо любой-любой? — спросил сипло и потянулся к ее губам, но, конечно, она ускользнула. Разочарованно вздохнув, я нарочно облизнулся, как всегда делал, смакуя ее вкус. И, конечно, моя заноза тут же попалась, уставившись на мой рот.

— Угу, — Василиса обвела контур моего рта пальцами, и я лизнул их и нежно прихватил зубами.

— Даже когда бешу тебя и кофе прячу?

— Конечно, кто же со мной нянчиться будет, когда меня тошнить каждый день будет, — рассмеялась Васюня и отняла от моего лица руку, но при этом чуть сжала вторую на моих яйцах.

Я чуть шевельнул под ней бедрами, выпрашивая больше. Да-а-а, сделай так еще, малыш.