Она решила прояснить этот вопрос, и нет смысла избегать этой подробности.

– Может, лучше просто усыновить?

– Мы думали о таком варианте, но в Великобритании это не так-то просто, особенно если ты белый, малышей просто нет…

– Возьмите ребенка постарше.

Но я хочу НАШЕГО малыша! – хочется кричать Кэт, но нужно стараться действовать потихоньку, несмотря на все каверзные вопросы матери.

– Я не уверена, что смогу принять ребенка постарше, у которого могут обнаружиться всякие эмоциональные проблемы.

– Ну это куда проще, чем пройти через процедуру ЭКО, которую ты, похоже, планируешь. Снова придется уходить с работы.

– Мам, мне кажется, ты не поняла. Я хочу ребенка от Рича.

– Снова лекарства. Ты их и так уже принимала горстями.

– Я устала от того, что во мне все видят жертву рака! – взрывается Кэт. – Это совсем другое лечение, и прекрати, пожалуйста, сравнивать. Знаешь, что самое страшное, когда болеешь раком? Я чувствовала, что мне нет места… – она взмахивает рукой, – в обычном мире. Я не могла вот так отправиться на прогулку или вообще куда-то пойти. Я не могла ничего планировать, даже на следующий день. Я не могла поехать в центр города. Не могла рисовать или лепить горшки. Я даже не могла к тебе доехать, если только Рич меня не привозил. И уж точно я не могла подумать о детях. Всякий раз приходилось отгонять от себя эту мысль, и это было ужасно… – Кэт судорожно сглатывает. Плакать нельзя, это не поможет. Мать просто решит, что она слишком остро реагирует. Она продолжает: – А вокруг меня подруги рожают детей. Альфи и Дом подрастают… У меня такое чувство, словно я живу в какой-то временной петле. На два года моя жизнь остановилась, а у других она продолжала идти своим чередом.

Джуди вздыхает:

– Нам тоже было невесело. – Она снова отворачивается и смотрит на текущую воду.

Это максимум, на который готова ее мать, выражая отношения к болезни Кэт. Но сейчас не время разбираться с реакцией Джуди на прошлое. Кэт полна решимости поделиться своими чаяниями и мечтами, не создавая впечатления, что это лишь фантазии. Как будто идешь по канату. Джуди останавливается, чтобы перевести дух, Кэт встает рядом, дотрагивается до плеча матери и предается воспоминаниям:

– Ужасное начало семейной жизни. Ричу приходилось помогать мне залезать в ванну и вылезать оттуда, он сам ходил по магазинам и готовил для меня…

– Думаю…

– Ему даже приходилось убирать за мной, когда меня тошнило.

Кэт вздрагивает. Физическое недомогание – это еще не самое плохое. Когда химиотерапия осталась позади, у нее начались панические атаки. Когда уже не нужно было показываться докторам и медсестрам ежедневно, между осмотрами Кэт казалось, что она брошена на произвол судьбы. Внезапно на нее обрушился шквал эмоций, словно перепуганные летучие мыши стаей вылетели из пещеры. Мысли скакали с одного на другое, но при этом она не могла их контролировать, она отчаянно пыталась как-то переключиться, но лишь больше уставала и паниковала еще сильнее.

– Рич всем нам помог пережить этот ужас, – говорит Джуди.

Кэт кивает. Иногда ей даже интересно, как справились бы родители, не будь с ней рядом мужа.

– Но с начала этого года я снова захотела, чтобы часики затикали.

Они вышли из оврага и снова оказались на вершине холма, откуда открывается прекрасный вид. Пустынная равнина продувалась всеми ветрами, но чуть ниже пастбища обрамлены деревьями, а дальше поблескивает синевой в солнечном свете озеро Малхэм-Тарн. Где еще в мире можно найти такое многообразие долин и холмов, форм и пейзажей, чем в Йоркшире, думает Кэт. Образ Дейлс в глазах общественности скорее приторно-сладкий, чем реальный: телешоу и открытки не передают всех масштабов. Несмотря на обилие живописных деревушек, с того места, где они стоят, в поле зрения нет ни единого жилища.

– Знаешь, мам, – говорит Кэт, – тысячи лет женщины рожают детей. Детей зачинали в лесах, полях, типа этих, в кроватях, машинах и номерах отелей. Детей рожают в кино, по телевизору и в книгах… Мои подружки… да даже чертова Саки… рожают все! Женщины беременеют, вынашивают и рожают ежедневно. Все, кроме меня.

В конечном итоге хочется объяснить ей, что желание иметь ребенка – это не лекарство, не рак, не то, что Рич, ты, я или кто-то из родных пережил, пока меня лечили от страшной болезни. Это такая сильная потребность, что ее даже сложно высказать вслух. Кэт глубоко вздыхает.

– Я знаю, что это трудно, мам, но нам это нужно, Ричу и мне. Моя болезнь отняла столько времени и сил… Я сыта по горло ограничениями, которые на меня наложила болезнь, мне нужен новый смысл жизни, чтобы он заключался не только во мне самой. Я хочу для разнообразия поставить кого-то другого с его интересами превыше себя. Может, это и эгоистично, но я так чувствую то же, что и половина мира, все ведь хотят иметь детей. Может, у меня просто слишком много любви, которую можно отдать, я не хочу, чтобы она пропала впустую, не хочу через несколько лет слоняться по пустому дому, где только мы вдвоем, чувствовать себя одинокой, чувствовать, что чего-то не хватает. Я хочу показать своему ребенку это голубое небо и эти долины… – Она снова взмахивает рукой. – И хотя Рич никогда ничего мне не говорил, но он на что-то надеялся, когда брал меня в жены, а его обсчитали, по крайней мере возникает такое ощущение. Поэтому мне хочется что-то дать ему взамен за все, что он для меня сделал. Думаю, из него получится такой замечательный папа. Он окружил меня такой заботой, можно только представить, каким он будет с малышом…

Джуди вглядывалась в пейзаж, но по складке между бровями матери Кэт понимала, что та изо всех сил пытается переварить услышанное. То, что мама так старается, подтолкнуло Кэт к еще одному доводу:

– Знаешь, дело ведь и в тебе тоже. Если бы ты не была такой замечательной матерью, то я не хотела бы стать похожей на тебя, учитывая все тяготы, через которые придется пройти.

Теперь пучок Джуди развалился. Ветер треплет тонкие завитки. Мать резко разворачивается и идет обратно по склону холма, а Кэт кажется, что она видела, как Джуди пытается скрыть слезы. Хотя, возможно, это от ветра.

13

– Она кажется более счастливой, наша Кэт, – говорит Питер, устраиваясь в кресле.

Ричард присаживается на диване.

– Да.

– Выглядит намного лучше. Приятно видеть, что она снова улыбается.

– Знаю. Катание на лыжах пошло ей на пользу.

– Хочешь посмотреть крикет? – Питер такой заядлый фанат, что подписывается на спортивный канал, чтобы смотреть его круглый год.

– Отличная идея, – говорил Рич.

Питер берет пульт дистанционного управления и включает телевизор. Там перерыв на рекламу. Он убавляет звук и спрашивает:

– Знаешь, чем, по мнению матери, Кэт должна заняться? Джуди уверена, что это поможет Кэт чувствовать себя еще лучше.

Возможно ли, что теща пришла к тому же заключению, что и они? Кэт велела Ричу переговорить с ее отцом, но Рич не знает, как подойти к этой теме.

– Снова заняться лепкой.

– Ах. – Рич изо всех сил пытается поймать этот крученый мяч.

– Она всегда была творческой девочкой, – говорит Питер, а Рич понимает, что тесть сравнивает Кэт и ее брата, Майка. – Эта работа вряд ли раскрывает ее творческий потенциал.

– Нет… но они очень помогли, когда Кэт заболела.

– Думаю, Джуди это ценит.

– И у нее есть несколько хороших друзей в галерее.

– Я же не предлагаю взять все и бросить. Просто досадно, что ее талант пропадает.

Рич вынужден согласиться. Джуди и Питер явно очень гордились дочерью – их летний дом буквально ломился от горшков, кувшинов, кружек и тарелок, которые Кэт создала своими руками за эти годы.

– Можно обозначить этапы жизни нашей дочери через эволюцию внешнего вида керамики, – сказала Джуди, когда Рич приехал к ним первый раз. Джуди настояла на том, чтобы познакомить его со всей коллекцией: ведьма, которую Кэт изготовила в начальной школе – аккуратная фигурка с яркими пятнами цветной глазури, которые практически скрывают первые проблески ее таланта. Высокая элегантная ваза, которую она сформировала, когда сидела за гончарным кругом всего-то второй раз… – Помнится, учитель был в таком восторге, когда я однажды пришла за Кэт, – поделилась Джуди. – Сказал, что никогда не видел, чтобы ребенок в столь юном возрасте создавал такие зрелые работы.

Затем сменяли друг друга эксперименты и провалы в художественной школе, и наконец пара керамических изделий в приглушенной бело-зеленой палитре, которые стали ее отличительным знаком, пока Кэт несколько лет трудилась на этом поприще как профессионал. Кэт была в ужасе от этой «экскурсии», но сейчас, уже хорошо зная тещу, Рич понимает, что ей не свойственно так открыто кем-то восторгаться. Для него это стало лишним доказательством восхищения родителей своей дочерью. Однако к моменту их знакомства Кэт давным-давно уже забросила занятия керамикой.

– Она говорит, что на этом особо не заработаешь, – говорит Рич.

– Я знаю, что на жизнь не заработаешь, но было бы замечательно увидеть, что она снова этим занимается.

Игроки в крикет возвращаются на поле, скоро возобновится игра. Рич говорит:

– На самом деле у меня есть кое-какие новости про Кэт. Я знаю, что она переговорит с Джуди, поэтому вы наверняка тоже узнаете.

Питер тут же выпрямляется.

– Надеюсь, что ничего плохого.

– Нет, нет. Простите, не хотел вас пугать. Ну… мы хотим обзавестись ребенком.

– Да?

– Кэт хочет ребенка. – Рич объясняет Питеру как можно доступнее, хотя он и сам не слишком понимает, как проходит процедура ЭКО. Объяснять довольно сложно, тем более за внимание Питера соперничает однодневный международный турнир.

– Замечательная новость! Желаю вам обоим удачи! – Питер поправляет подушки в кресле и удовлетворенно пыхтит. – Представляю, ты станешь папой… а я в очередной раз дедушкой… Современная медицина достигла просто невероятных высот, не так ли?