Сара Маклейн - Две недели на соблазнение

— Навсегда?

Брат опустил голову, и ей показалось, она услышала его тихий смех.

— Нет. Ох, если бы все было так просто… Но я не хотел, чтобы она оставалась в этом доме.

— Куда же ты ее отослал?

Тут он повернулся к ней лицом. По-прежнему перекатывая в пальцах шар.

— Она не знала, что ты здесь. Не ожидала увидеть тебя. Поэтому и не искала тебя.

Джулиана кивнула. Увы, сообщение не уменьшало боли от того, что собственная мать отказалась от нее.

— А сейчас знает?

— Я ей сказал, — ответил маркиз.

Она снова кивнула, а он вернулся к столу и сел напротив нее.

— Ты моя сестра. Ты для меня важнее.

Джулиана посмотрела брату в глаза.

— Но чего она хочет?

Он наклонился вперед, опершись на локти.

— Говорит, что не хочет ничего.

— Кроме своего положения в качестве вдовствующей маркизы? — Джулиане не удалось скрыть сарказм в голосе.

— Его ей не видать никогда.

Да это просто невозможно! Высший свет никогда ее не принял бы. Сплетники ни за что не дадут скандалу угаснуть, будут подливать масла в огонь. Когда полгода назад Джулиана приехала в Лондон, сплетни поползли как черви, и высший свет с наслаждением смаковал пикантные истории о выходках их матери, извлекая на свет божий все новые и новые истории. Даже сейчас, имея связи с несколькими самыми могущественными семьями Лондона, она, Джулиана, существовала как бы на обочине высшего света, и ее принимали лишь благодаря этим связям.

Но теперь все изменится. Станет даже хуже, чем прежде.

— Ты ей не веришь, да? — спросила она. — Не веришь в то, что ей ничего не нужно.

— Да, не верю.

— И что же, по-твоему, ей надо?

Маркиз пожал плечами.

— Наверное, деньги, семья…

— А прощение?

Он на минуту задумался, потом снова пожат плечами.

— Может, и прощение. Кто знает?..

Джулиана решительно покачала головой:

— Нет! Этого она не получит! Она не может… То, что она сделала с тобой, с Ником, с нашими отцами…

— И с тобой, — добавил Гейбриел. Он откинулся в кресле и перебросил шар из одной руки в другую — Никогда не думал, что она вернется.

Джулиана вздохнула.

— А ведь один лишь скандал должен был бы удержать ее…

Маркиз тихо хохотнул.

— Ты забыла, что наша мать всегда жила так, словно скандал для других неприятность, а для нее одно удовольствие.

Их мать… Ей вспомнился разговор с Саймоном в конюшне. Интересно, много ли от этой женщины в ней, Джулиане? При этой мысли она оцепенела.

— Ты не такая, как она, — решительно заявил брат, словно прочитал ее мысли.

Она заморгала; от слез защипало глаза.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. И когда-нибудь и ты это поймешь.

Он сказал об этом с такой уверенностью, как будто точно знал. Но откуда он мог знать?.. Как он мог быть уверен, что она не такая же, как их мать? Что вместе с ростом, волосами и голубыми глазами она не унаследовала и полнейшее равнодушие к окружающим ее людям, которых она должна любить? Ведь яблоко от яблони…

Снова вздохнув, Джулиана сказала:

— Когда все узнают, что она вернулась… О, тогда скандал…

— Да, будет ужасный скандал, — согласился маркиз. — И насколько я понимаю, у нас есть два выхода… Мы можем собрать вещи и отправиться в деревню, прихватив и ее с собой. Возможно, со временем сплетни улягутся.

Джулиана поморщилась.

— А второй выход?..

— Можно расправить плечи и встречать все, что бы ни последовало, с высоко поднятой головой.

«Нет, это не выход, — сказала себе Джулиана. И, едва заметно улыбнувшись, проговорила:

— Что ж, зато никто не скажет, что Ралстон-Хаус не снабжает регулярно Лондон сплетнями.

После небольшой паузы маркиз расхохотался. Расхохотался громко и от души. Вскоре и его сестра весело смеялась. Потому что в данный момент им оставалось либо смеяться, либо плакать.

Отсмеявшись, Ралстон откинулся на спинку кресла и устремил взгляд в потолок.

— Надо сообщить Нику, — изрек он.

— Да, конечно, — кивнула Джулиана. Брат с женой жили в Йоркшире, но эту новость они должны были узнать как можно скорее. — А он приедет?

Этот вопрос, казалось, смутил маркиза.

— Ну, не знаю. Ведь Ник… — Он умолк, и они снова погрузились в молчание.

Не выдержав, Джулиана прошептала:

— Гейбриел, а что, если она собирается остаться?

Что-то вспыхнуло в его голубых глазах, возможно, то была смесь гнева и озабоченности. Глубоко вдохнув, он заявил:

— Не воображай даже на минуту, что она приехала навсегда. Если я что и знаю об этой женщине — так это то, что постоянство для нее невыносимо. Она явно чего-то хочет. Когда же получит желаемое, непременно исчезнет. — Он положил хрустальный шар на стол. — Она уедет. Уедет, и все вернется на круги своя.

Однако Джулиана прекрасно понимала, что брат сам не верил в то, что говорил. Не мог верить. И она со всей откровенностью сказала ему об этом.

Маркиз тотчас помрачнел и после долгого молчания проговорил:

— Она хочет увидеть тебя.

Джулиана в очередной раз вздохнула.

— Не сомневаюсь.

— Но можешь поступить так, как считаешь нужным, — добавил маркиз.

Она устремила на него внимательный взгляд.

— А что, по-твоему, мне следует сделать?

— Думаю, тебе следует самой принять решение, Джулиана.

Она подтянула колени к подбородку, поставив ноги на гладкую кожу сиденья.

— Не уверена, что хочу говорить с ней. Пока… Когда-нибудь — возможно. Но не сейчас.

Брат кивнул:

— Это справедливо. — Он принялся собирать бумаги, разложенные перед ним на столе.

Джулиана указала пальцем на его синяк.

— Больно?

Он поднес руку к лицу, осторожно ощупывая припухлость кончиками пальцев.

— У Лейтона всегда был хороший удар. Дополнительная выгода от того, что он такой здоровенный.

Джулиана опять вздохнула. Брат не ответил на вопрос, но было ясно, что ему очень больно.

— Прости и за это тоже.

Он взглянул на нее, и в его голубых глазах засверкал гнев.

— Джулиана, я не знаю, как долго вы с ним…

— Что мы с ним?

Он рубанул ладонью воздух и заявил:

— И, честно говоря, не хочу знать! Но держись от него подальше. Когда мы с женой говорили, что ты должна удачно выйти замуж, мы не имели в виду Лейтона.

Выходит, даже ее брат считает, что Лейтон слишком хорош для нее.

— Потому что он герцог? — спросила Джулиана.

— Что?.. Нет-нет, — отозвался Ралстон, искренне озадаченный ее вопросом. — Потому что он осел.

Она улыбнулась. Не смогла удержаться. Брат сказал это как нечто само собой разумеющееся.

— Почему ты так думаешь?

— Достаточно сказать, что у нас с герцогом в свое время было много размолвок. Он надменный, заносчивый и совершенно несносный. Он чересчур серьезно относится к своему имени, а к титулу — еще серьезнее. Если честно, я не выношу его. В последние недели мне не следовало бы забывать об этом, но он, казалось, так беспокоился о твоей репутации, что я готов был отбросить свои предубеждения. Однако теперь вижу, что не стоило этого делать.

— Ты не единственный, кто был одурачен, — пробормотала Джулиана, думая о своем.

— С другой стороны, я двадцать лет ждал случая врезать ему, — продолжал маркиз. — И это единственное утешение. — Он сжимал и разжимал кулак. — Думаешь, у него синяк не меньше моего?

Мужская гордость, прозвучавшая в голосе брата, рассмешила Джулиану. Поднявшись, она ответила:

— Уверена, что гораздо больше и безобразнее. Надеюсь по крайней мере.

Гейбриел тоже встал. Затем обошел стол и чмокнул сестру в подбородок.

— Верный ответ.

— Я быстро учу.

Пришла очередь маркиза рассмеяться:

— Быстро учусь — так правильнее.

Она склонила голову к плечу.

— Правда?

— Правда. А теперь… Как насчет одолжения?

— Какого?

— Держись от него подальше.

От этих слов брата ноющая боль в груди вернулась. Но она решила не обращать на нее внимания.

— Я не желаю иметь ничего общего с этим ужасным человеком.

— Отлично, — кивнул маркиз. Он поверил ей.

Осталось только поверить себе самой.

Ступени, ведущие в Долби-Хаус, были заполнены овощами. Вероятно, хозяйка дома восприняла свой осенний бал более чем серьезно, поэтому и разложила на ступенях и в переднем холле лук, картошку, кабачки и тыквы всех возможных размеров и цветов.

Джулиана, выбравшись из кареты, скептически оглядела эту овощную тропу. Калли же усмехнулась и воскликнула:

— О Боже!

Взяв жену под руку, Ралстон повел ее к парадной двери.

— Это все твоих рук дело, — прошептал он ей на ушко, и Джулиана расслышала веселые нотки в его голосе. — Надеюсь, ты счастлива.

Калли со смехом ответила:

— Мне еще никогда не доводилось прогуливаться по овощной тропе, милорд. Поэтому — да, я счастлива.

Ралстон театрально закатил глаза.

— Никаких прогулок, императрица! Давайте поскорее покончим с этим. — Он повернулся к Джулиане, указывая, что ей следует идти первой. — Вперед, сестра!

Джулиана изобразила ослепительную улыбку и шагнула к ступеням. Маркиз наклонился к ней и тихо сказал: