— Ты действительно считаешь, что они согласятся работать со мной?

— Если я попрошу — да, согласятся. В этой деревне живут не только болваны, которые каждую ночь проводят в кабачке. Есть и такие, кто тяжким трудом зарабатывает на хлеб для своей семьи. Многие из них жили здесь еще во времена твоего отца. Они будут рады любой работе, если представить все дело в благоприятном свете.

Рис со вздохом кивнул:

— Хорошо, ты меня убедила. Итак, мы партнеры.

— Деловые партнеры.

Он не ответил, но с улыбкой протянул ей свою сильную руку.

Мередит сделала то же самое, и они обменялись рукопожатиями. Но после этого долго не могли расцепить пальцы.

— Погуляй со мной, — попросила она вдруг с мольбой в голосе. — Рис взглянул на нее с удивлением, а Мередит, выпустив его руку, продолжала: — Я позабочусь о том, чтобы завтра собрать рабочих, а сегодня… Почему бы тебе не отдохнуть? Пойдем со мной в деревню. Мы пойдем дальним путем, вдоль ручья. Прекрасный день для прогулки, и мы сможем поговорить. О строительстве, — поспешно добавила Мередит.

— А пони?

— Позже я пошлю за ними Деррила. Они никуда не денутся.

Немного поколебавшись, Рис вытер руки о штаны и поднял свою куртку. Перекинув ее через локоть, кивнул:

— Тогда идем. Показывай дорогу.

Мередит неспешно пошла к вершине холма, и он последовал за ней.

— Только смотри, куда ступаешь, — предупредила она, зашагав вдоль болота. Рис так долго отсутствовал, что мог забыть дорогу.

На первый взгляд это место казалось островком сырой земли, поросшей низкими кустиками вереска. Но на самом деле внизу находился исток ручейка, бежавшего по склонам холмов прямо через центр деревни. Грязь и торф толщиной в два ярда прикрывали воду — и горе тому неосторожному, кто имел несчастье сюда ступить и завязнуть в трясине.

По мере того как они спускались по склону, воды вокруг них собиралось все больше, но зато теперь тропинка стала более твердой и более безопасной, так что они могли идти рядом вдоль вьющейся ленты ручья.

Вскоре Мередит почувствовала, что гневное напряжение отпустило Риса и он начал успокаиваться. Что ж, вот и хорошо. А то на вершине он был так зол, что она даже боялась за него…

— Я много лет не ходила этой дорогой, — заметила она. — Но кажется, ничего не изменилось. Как по-твоему?

— Пейзаж? Нет, не изменился. — Он лукаво улыбнулся и добавил: — Но моя спутница стала куда прелестнее, чем раньше.

Щеки Мередит вспыхнули таким жаром, что даже ветерок, дувший от ручья, не мог их охладить. Да, в юности она была довольно неуклюжей, и оказалось, что Рис это помнил.

— Ох, знаю… Тогда я была вся покрыта веснушками и гремела костями, — пробормотала Мередит.

— Так и было, — рассмеялся Рис. — Но я не это имел в виду. Даже веснушчатая и костлявая, ты была красавицей. Гораздо красивее моей лошади.

Мередит тоже рассмеялась. Пытаясь скрыть смущение, она проговорила:

— Мой отец все еще бредит твоим жеребцом. Говорит, что лучшего коня в жизни не видел!

Рис не ответил, и Мередит облегченно вздохнула. Похоже, ее тайна не раскрыта. В детстве она следовала за ним по этому маршруту много раз, всегда стараясь оставаться незамеченной. Это было не слишком трудно. Она действительно была маленькой, тощей и в стареньком выцветшем платьишке, так что скорее всего просто растворялась в кустах утесника.

Даже сейчас она отмечала места, за которыми когда-то пряталась. Вот булыжник, лежавший все на том же месте… А вот ямка в виде чаши — тут река делала крутой поворот. И еще — скрюченное деревце боярышника в окружении цветущего вереска.

А в небе все так же летали стрижи.

Чем дольше они шли, тем ближе подбирались к месту, знакомому обоим, к водопаду, низвергавшемуся в глубокую пропасть, где вода собиралась в уединенное озеро.

Здесь на берегу Рис часто сиживал в юности, когда в школе начинались каникулы. Мередит тоже часто сюда приходила, хотя Рис об этом не знал.

Она часто кралась за ним, наблюдая, как он раздевается и ныряет в прохладную чистую воду. Тогда ее влекли детская любовь и простое любопытство. Но теперь она выросла и испытывала настоящее желание…

— Довольно обо мне. Расскажи о себе, — попросил Рис.

Когда-то он, энергичный молодой парень, вряд ли заинтересовался бы неловкой худенькой девочкой. Но теперь Рис заметил ее. И стал расспрашивать об отце, о гостинице, о жизни в последние четырнадцать лет.

Мередит не привыкла говорить о себе, напротив, всегда слушала истории клиентов. Она думала, что рассказывать почти нечего, но так нервничала, что язык развязался сам собой, и вскоре она уже без умолку трещала. Рис шел рядом и внимательно слушал, но не забывал заботиться о ней — отбрасывал камни в сторону и помогал идти по крутому берегу.

— А Мэддокс? — неожиданно спросил он.

— Ты о чем?

Он пинком отбросил с тропки маленький камешек.

— Как это случилось?

— Как я вышла за него замуж?

Он кивнул.

— Ну, после… — Мередит помолчала, но потом решила, что нет смысла ходить вокруг да около. — После пожара отец долго болел. Несколько лет твои родственники платили ему пенсию. Я ухаживала за ним, и мы жили, не зная нужды. Но потом деньги перестали приходить — примерно в то же время, когда и викарий лишился жалованья. Мне было восемнадцать, и я с ума сходила, не зная, как быть. Но я понимала, что если не найду выхода, то мы умрем от голода.

Мередит не любила вспоминать те страшные времена. На глазах у нее выступили слезы, а к горлу подкатил ком, похожий вкусом на ту застывшую овсянку, что они ели. Иногда — дважды в день.

Она так отвлеклась, что забыла о необходимости следить за дорогой. И поскользнулась, подвернув ногу.

Рис мгновенно сжал ее локоть.

— Все в порядке, — сказала она. — Спасибо.

Но Рис не отпустил ее и уверенно взял под руку.

— Продолжай, — сказал он в ответ на ее вопросительный взгляд.

Дальше они шли рука об руку, продираясь через заросли терновника. Здесь было много зелени. И берега были скользкими от мха. Кроме того, в воздухе витали тяжелые запахи плодородной земли, которые не мог унести даже ветер.

— Я отправилась к Мэддоксу и попросила нанять меня конюхом, так как умела работать на конюшне, — продолжала Мередит. — Ты же знаешь, я выросла в конюшнях Нетермура, а отец научил меня всему. Чтобы доказать Мэддоксу, что я могу делать мужскую работу, я пришла в штанах и сапогах.

— И что? Помогло? — хмыкнул Рис.

— Не так, как я надеялась.

Она улыбнулась, вспомнив, как Мэддокс оглядывал ее своими выцветшими голубыми глазами. И казалось, он пытался вспомнить, каким был в расцвете сил.

— Но он не захотел брать меня в конюхи, а вместо этого предложил место служанки в таверне. Подумал, что мое хорошенькое личико поможет продать больше эля.

Возможно, ей тогда следовало оскорбиться, но этого не произошло. Напротив, она впервые ощутила свою женскую силу, была ужасно рада своему открытию.

— И что же?.. — спросил Рис.

— И я ответила, что предпочту вместо этого выйти за него, если он захочет.

Рис кашлянул.

— Ты сделала ему предложение?..

— Да, выходит, что так, — как ни в чем не бывало ответила Мередит. — Мы с отцом нуждались в более надежном источнике средств, чем жалованье служанки. И я никогда не пожалела о своем решении. Мэддокс был добр ко мне, а я стала для него хорошей помощницей.

— А когда умер, то оставил тебе гостиницу?

— Вот именно. И за шесть прошедших лет я многое в ней улучшила. Так что в конце концов все выиграли.

Они услышали шум водопада еще до того, как увидели его. Это была не журчащая мелодия воды, а зловещий грохот струй, падавших в неизвестность.

— Полагаю, такова твоя судьба, — в задумчивости протянул Рис.

— Судьба?! — засмеялась Мередит. — Ты говоришь, как старый житель пустоши. Сплошные суеверия! Как ты можешь верить в такую чепуху?!

— А как я могу не верить? Думаешь, миром правит хаос и в нем нет никакого порядка и резона?

— Нет, я верю в упорный труд и в обдуманный выбор. И верю, что люди пожинают то, что посеяли.

Они остановились около водопада. Обрыв был очень крутой, и казалось, что ручей просто натыкается на стеклянную стену. Все еще держась за руки, они ступили на каменистый выступ у самого водопада.

— Выглядит точно так же, как прежде, — сказал Рис, глядя в пропасть.

Мередит проследила за его взглядом. Вода падала почти отвесно, собираясь в круглом озерце внизу. И вокруг было много зелени — кустов, травы, деревьев. Над водой же низко нависали усыпанные листьями ветви, загораживавшие все, кроме центра озера, где круглая колонна солнечного света пронизывала тьму.

Даже днем, даже женщине, приближавшейся к своему тридцатилетию и обремененной множеством дел, ожидавших ее дома, это зрелище казалось волшебным. Озеро представлялось сверкающим драгоценным камнем, нашитым на одежду земли. С самого детства оно не переставало будить воображение Мередит. И сердце ее забилось немного быстрее.

Судя по всему, и Риса эта красота не оставила равнодушным.

— Значит, веришь в то, что люди пожинают посеянное ими? — спросил он.

Она молча кивнула.

— Взгляни-ка на то место, — попросил Рис, указывая на озеро. Он провел ладонью по ее щеке. — И взгляни на себя.

Прежде чем она успела запротестовать, объяснить полную невозможность взглянуть на себя, Рис нежно ее поцеловал. Раз, другой…

Когда же он снова заговорил, голос его, казалось, доносился откуда-то из груди.

— Этот момент явно дарован нам судьбой. Потому что, клянусь, я не сделал в жизни ничего, чтобы это заслужить.

Он поцеловал ее снова, и она прижалась к нему, ошеломленная красотой и шумом водопада и восхитительным теплом его губ. Как ему удается сделать с ней такое?.. Она сходила по нему с ума еще девочкой, но считала свое чувство детским увлечением. Десять лет она следила за всеми событиями его жизни, но твердила себе, что это просто праздное любопытство. А теперь… теперь она желала его так, что ноги подгибались. Но это, конечно, всего лишь похоть, не так ли?