«Если вы получили травму на работе и вам требуется помощь с оплатой счетов за лечение, адвокат-новичок не подойдет. Вам нужен юрист с опытом. Тот, кто уже отсудил миллионы долларов для своих клиентов. Вам нужен Джоуи Тальери».

Джоуи усмехнулся.

– Мне нравится.

Я молча кивнул. За годы я усвоил: не говорить ничего – лучшее, что можно сделать, пока клиент размышляет, заключать сделку или нет.

Джоуи наверняка тоже знал об этом, потому что снова откинулся на спинку кресла.

– Между прочим, я навел о вас справки, – сообщил он. – И после того, как вы уговорили меня на эту встречу, позвонил вашему прежнему боссу.

Я напрягся.

– Как любое начальство, ничего конкретного он не сказал, только что вы открыли свое дело пару месяцев назад. Вы говорили мне, что у вас своя фирма, но не упомянули о том, что только приступаете к работе.

Я с трудом произнес:

– Да, моя компания совсем молодая, но я работаю в рекламе уже тринадцать лет.

– А еще он посоветовал мне вместо того, чтобы беседовать с ним, спросить мнения или рекомендации у ваших нынешних клиентов.

Я замялся.

– Как думаете, это возможно? Связаться с вашими клиентами?

– Эм-м… ну…

– Так я и думал. Я сразу заподозрил, что других клиентов у вас нет. Поэтому, поговорив с вашим боссом, на этих выходных я прокатился до вашего офиса. Оказалось, это место я знаю. Раньше оно принадлежало одному из моих клиентов. Доверия такой офис не внушает.

Я постарался взять себя в руки и спокойно ответить:

– Чаще всего я провожу встречи у клиентов. А если вы хотите поговорить с теми, с кем я работал прежде, могу назвать вам несколько фамилий. Я работал с десятками клиентов в окрестностях Шарлотта.

– Это я тоже знаю. И уже обзвонил нескольких. Точнее, троих. Они по-прежнему заказывают рекламу у Питерса и моему звонку были совсем не рады – пока я не объяснил, что ему о нашем разговоре ничего не скажу.

– Но как вы?..

Я осекся, а он закончил за меня:

– Как я узнал, кому звонить? Вы знаете толк в своем деле, а я – в своем. И кстати, все они вас рекомендовали. На редкость креативный, трудолюбивый и сведущий в своем деле специалист.

– Зачем вы говорите мне об этом?

– Я хочу, чтобы вы знали: да, меня не радует возможность стать вашим первым и единственным клиентом, но я пытаюсь убедить себя, что в таком случае у вас будет больше времени на работу над моей рекламной кампанией. Честно говоря, я так и не принял решения. Но увидев сегодня все, что вы сделали, признаться, поразился тем, как много времени и усилий вы вложили в подготовку.

Я набрал побольше воздуха в легкие.

– Что вы хотите этим сказать?


К дому Эмили я ехал, чувствуя сильное головокружение. Если бы не навигатор в телефоне, я ни за что не нашел бы нужный адрес. Эмили жила недалеко от моего дома, но через этот район я еще ни разу не ездил, а основная улица была нечетко обозначена на картах. Повсюду деревья, дома, построенные в середине прошлого века, – с большими окнами, обитые кедровой вагонкой, с цокольными этажами, перепад уровней которых соответствовал рельефу местности.

Я прошел по извилистой тропинке мимо пруда с карпами и приблизился к двери дома. Эмили открыла и вновь поразила меня теплом своей улыбки.

– Я думала, ты приедешь позже, – сказала она. – Почему-то я решила, что презентация затянется. Ну, проходи.

Из-за ссоры с Вивиан мне было не по себе, а после встречи с Тальери у меня кружилась голова, но, войдя в дом недавно разведенной женщины, с которой я когда-то спал, я испытал еще более острое ощущение нереальности происходящего. Было в этом что-то неправильное, неуместное, и мне пришлось напомнить себе, что я приехал всего лишь забрать дочь, точно так же, как забрал бы ее у своей мамы. Но ощущение, что я делаю что-то не так, лишь усилилось, когда Эмили указала в сторону лестницы.

– Дети в игровой с Пудингом. Полчаса назад пообедали, так что играют не слишком долго.

Я кивнул, стараясь сохранять дистанцию между нами.

– Им нравится?

– Очень, – ответила она. – Все время смеются. По-моему, в нашего пса твоя дочь просто влюбилась.

– Ничуть не удивлен. А как Пудинг? Поладил с хомяками?

– Несколько секунд обнюхивал клетку, этим все и кончилось.

– Вот и хорошо. – Я сунул руки в карманы.

Внутренний голос продолжал нашептывать, что напрасно я сюда явился, что в доме Эмили мне не место. Отвернувшись от нее, я окинул взглядом комнату. Этаж имел открытую планировку, солнечный свет, слегка приглушенный жалюзи, лился через большие окна в тыльной стене дома, помещение выглядело уютным и немного эклектичным, а всякие мелочи, разбросанные там и сям, указывали на то, что здесь живет художник. На стенах я увидел несколько больших картин и предположил, что это работы Эмили.

– У тебя красивый дом, – заметил я, стараясь придерживаться разговора на отвлеченные темы.

– Спасибо. – Эмили чувствовала себя гораздо свободнее, чем я. – Вообще-то я подумываю продать его. Он требует слишком много ухода, а пара комнат нуждается в серьезном ремонте. Но с тех пор как уехал Дэвид, за дело я не бралась. Извини за беспорядок.

– Никакого беспорядка я не вижу, – возразил я. – А это твои картины?

Она встала ближе ко мне – настолько, что я уловил аромат шампуня с жимолостью, которым она обычно пользовалась.

– Да, это довольно старые мои работы. Давно уже думаю заменить их, но все руки не доходят.

– Теперь понятно, почему хозяину галереи нравятся твои картины.

– Они напоминают мне время, когда я была беременна Бодхи, – темные, менее текстурные, чем нынешние. И более меланхоличные. Но во время беременности меня несколько месяцев тошнило почти непрерывно, может, в этом все дело. Погоди секунду… – Она отошла к лестнице. – Бодхи, Лондон! – крикнула она. – У вас все хорошо?

Я услышал, как дети ответили хором:

– Да!

– Твой папа приехал, Лондон.

Над головой послышался топот, и я увидел свою дочь, выглядывающую между прутьями перил.

– Папа, а можно мне еще побыть у Бодхи? У него есть второй световой меч, он красный! Мы играем с Пудингом!

Я перевел взгляд на Эмили.

– Я не против. – Она пожала плечами. – Лондон не дает Бодхи скучать, а у меня появляется шанс перевести дух.

– Ну хорошо, – ответил я Лондон. – Но только недолго. Не забывай, что сегодня у тебя еще хореография.

– У мисс Хэмшоу? – спросила Эмили и, когда я кивнул, добавила: – Я слышала о ней кое-что интересное. «Интересное» в этом случае вовсе не значит «хорошее».

– По-моему, эти уроки Лондон не очень-то нравятся, – признался я.

– Так забери ее оттуда.

С Вивиан такой номер не пройдет, мысленно возразил я. Помолчав, Эмили указала большим пальцем в сторону кухни.

– Хочешь сладкого чаю со льдом? Я как раз приготовила целый кувшин.

Внутренний голос вновь посоветовал мне вежливо отказаться, но я машинально произнес:

– Было бы неплохо.

Я последовал за Эмили на кухню, где на полу у застекленных дверей, ведущих на задний двор, стояла переноска с хомяками. В стороне я увидел двери еще одной комнаты – явно мастерской художника. Вдоль стен в ней были расставлены картины, еще одна – на мольберте; рабочий фартук был брошен на видавший виды письменный стол, где теснились сотни тюбиков и баночек с красками.

– Значит, здесь ты работаешь?

– Это моя студия, – объяснила Эмили, выставляя на стол кувшин с чаем. – Раньше здесь была веранда, но мы застеклили ее после покупки дома. По утрам здесь идеальное освещение.

– Трудно работать дома?

– Вообще-то нет. И к тому же мне не с чем сравнивать.

– А Бодхи? Не мешает работать?

Она разлила чай по стаканам и добавила лед.

– Обычно я пишу по утрам, но иногда нахожу время и в другие часы. Если мне очень надо поработать, Бодхи уходит наверх играть или смотреть телевизор. Он уже привык.

Она села, я последовал ее примеру, все еще чувствуя себя скованно. Если Эмили и было неловко, то виду она не подавала.

– Как прошла встреча с Тальери?

– Хорошо, – ответил я. – Он меня нанял. Поручил разработку всей кампании, которую я предложил.

– Это же замечательно! – воскликнула она. – Поздравляю! Я знала, что у тебя все получится. Ты, наверное, без ума от радости.

– Я еще не осознал.

– Скоро дойдет, вот увидишь. Отпразднуете сегодня?

Я вспомнил вспышку гнева Вивиан сегодня утром.

– Там видно будет.

– Он ведь твой первый клиент. Это обязательно надо отметить. Но сначала расскажи мне, как все прошло. Поделись со мной.

Пересказывая подробности встречи, я наконец избавился от ощущения дискомфорта, а когда упомянул, что Тальери звонил Питерсу, Эмили прижала ладонь к губам, ахнула и широко раскрыла глаза.

– Какой ужас! И тебе сразу стало не по себе?

– Да уж, приятного мало.

– Я была бы готова сквозь землю провалиться.

– Вот и я чувствовал себя так же. Ему, наверное, хотелось посмотреть, как я буду выкручиваться.

– Юристы – они такие, – согласилась она. – Но все закончилось хорошо. Ты не представляешь, как я за тебя рада!

– Спасибо тебе. У меня как будто камень с души свалился, понимаешь?

– Прекрасно понимаю тебя! До сих пор помню, как узнала, что в галерее продали одну из моих картин. В то время я была уверена, что живопись никогда не будет меня кормить, и все ждала, когда хозяин галереи позвонит и попросит забрать работы, а когда телефон наконец зазвонил, мне было так страшно брать трубку, что я дождалась, пока включится голосовая почта.

Я засмеялся, она продолжила расспросы:

– И что теперь? Какие дальнейшие действия?

– Завтра мы с ним подпишем контракт, и я сразу же займусь делом – поисками, составлением графиков, получением разрешений, работой со специалистами, которым поручу разработку сайта. Придется созваниваться со съемочной группой, звукооператорами и агентствами, проводить репетиции… со съемками всегда полным-полно хлопот.