Лондон быстро отдохнула и набралась сил и почти всю дорогу на урок болтала о своем друге Бодхи. В дверях студии Лондон обняла меня за шею.

– Я люблю тебя, папочка.

– И я тебя тоже люблю, – ответил я.

Я проводил ее взглядом: она бросилась к какому-то белобрысому мальчишке и тоже обнялась с ним.

Мило.

И вдруг я растерялся. Я не знал, как относиться к тому, что моя дочь уже обнимается с мальчишками. Я понятия не имел, нормально ли это.

Помахав рукой учителю рисования, я прихватил компьютер и направился в кофейню, решив разобраться в последних тенденциях в сфере юридической рекламы, а также в правовой базе, которая могла измениться с тех пор, как я разрабатывал последнюю рекламную кампанию.

Я заказал кофе, присел за столик и открыл ноутбук. Собрав предварительную информацию, начал просматривать ее, как вдруг услышал голос:

– Расс?

Не узнать ее было невозможно. Каштановые волосы касались плеч, стрижка подчеркивала скулы, а от ореховых глаз было трудно отвести взгляд.

– Эмили? – выговорил я.

Она направилась к столу со своей чашкой кофе.

– Я сразу узнала тебя, – сказала она. – Ну, как ты? Давно не виделись.

– У меня все хорошо. – Я поднялся из-за стола. Она коротко обняла меня, чем немало удивила и вызвала прилив приятных воспоминаний. – А ты что здесь делаешь? Значит, ты тоже была в студии?

– Мой сын там занимается, – объяснила она. – Видимо, в маму пошел. – Ее улыбка излучала тепло. – Отлично выглядишь.

– Спасибо, ты тоже. Как дела?

Вблизи я различил в ее глазах золотистые крапинки на ореховом фоне и задумался, почему раньше не замечал их.

– Все нормально.

– Нормально?

– Да, знаешь ли. Все как у всех.

Я понял, что именно она имеет в виду, и хотя она старалась скрыть это, уловил в ее тоне оттенок грусти. Следующие слова вылетели у меня сами собой, хотя я и понимал, что общение с человеком, которого ты когда-то любил, чревато последствиями, стоит лишь немного расслабиться.

– Не хочешь составить мне компанию?

– Ты правда не против? По-моему, ты занят.

– Просто собираю материалы. Ничего серьезного.

– Тогда я с удовольствием, – ответила она. – Но у меня есть только несколько минут. Я хочу кое-что отправить маме, и если будет очередь, это займет кучу времени.

Я смотрел на нее, не переставая думать о том, что с момента нашего расставания прошло уже почти одиннадцать лет. Как и Вивиан, она ничуть не изменилась, но эту мысль я поспешно отогнал, стараясь не переходить рамки дозволенного.

– Сколько твоему сыну?

– Пять. Осенью пойдет учиться.

– Моя дочь тоже. А в какой он школе?

Услышав название, я удивленно приподнял бровь.

– Какое совпадение. Лондон будет учиться там же.

– Говорят, отличная школа.

И недешевая, мысленно добавил я.

– Да, я слышал то же самое. А как твои родители? Давным-давно с ними не общался.

– Они в порядке. Папа наконец выходит на пенсию в следующем году.

– Из «ЭйТи-энд-Ти»?

– Ага, он у них в долгожителях. Говорит, хочет купить трейлер и разъезжать по всей стране. А мама, конечно, и слышать об этом не желает, так что собирается работать в церкви, пока отец не успокоится.

– В церкви Святого Михаила?

– Да. Мои родители проработали на одном и том же месте всю жизнь. Теперь такое нечасто встретишь. Ну а ты? Все еще в «Питерс Груп»?

И снова удивление.

– Ты помнишь? Нет, уволился несколько месяцев назад и с тех пор сам себе хозяин.

– И как идут дела?

– Идут, – нехотя ответил я.

– Как интересно! Я помню, ты говорил, что хочешь стать предпринимателем.

– В то время я был слишком молодым и наивным. И сейчас остался наивным, хотя и постарел.

Она засмеялась.

– Как Вивиан?

– Замечательно. Снова начала работать. А я и не знал, что ты с ней знакома.

– Нет, незнакома. Просто виделись в студии несколько раз этим летом, но на занятия она никогда не оставалась. И всегда была одета так, будто собиралась на тренировку.

– Это на нее похоже. А как… твой муж?

– Ты про Дэвида? – Она склонила голову набок.

– Да, про Дэвида.

– Мы в разводе. С прошлого января.

– Очень жаль.

– Мне тоже.

– Долго вы были женаты?

– Семь лет.

– Можно я спрошу, что случилось?

– Не знаю. Трудно объяснить. Если сказать, что мы отдалились друг от друга, это прозвучит банально… В последнее время, когда люди спрашивают об этом, я просто говорю, что наш брак развалился, но это не то, что от меня хотят услышать. Всем как будто не терпится посплетничать или сделать наш развод выдающимся событием, – отвечая, она водила большим пальцем по указательному. – А вы с Вивиан давно вместе?

– Уже девять лет.

– Вот оно как, – отозвалась она. – Рада за вас.

– Спасибо.

– Значит, Вивиан снова вышла на работу?

Я кивнул.

– И теперь работает на крупного застройщика, одного из местных. В отделе пиара. Ну а ты? Работаешь?

– Можно сказать и так. Я по-прежнему рисую.

– Правда?

– Мой бывший ничего не имел против. Даже поощрял меня. Так что все сложилось удачно. Мне, конечно, никогда не стать ни Ротко, ни Поллоком, но мои работы выставлены в одной из галерей в центре, и каждый год продается десять-двенадцать моих картин.

– Потрясающе! – искренне восхитился я. – У тебя талант. Хорошо помню: я смотрел, как ты рисуешь, и удивлялся, откуда ты знаешь, как смешать краски и построить… – я замялся, пытаясь подобрать верное слово.

– Композицию?

– Ага. По-прежнему увлекаешься модерном?

Она кивнула.

– Вроде того. Сейчас я работаю в стиле абстрактного реализма.

– Ты ведь понимаешь, что я в этом ни черта не смыслю?

– Если в двух словах – я беру за основу реалистичные сцены, но главным образом следую движениям кисти… добавляю яркие цвета, геометрические фигуры или же беспорядочные кляксы, разводы, мазки, пока не придет чувство завершенности. Конечно, работа над картиной никогда, в сущности, не заканчивается: с некоторыми из них я вожусь годами, потому что мне все время кажется, что чего-то не хватает. Беда в том, что я не всегда понимаю, в какой момент нужно остановиться.

– Звучит… художественно, – усмехнулся я.

Она рассмеялась – именно таким и запомнился мне ее смех.

– Если картины хорошо смотрятся на большинстве стен и заставляют людей думать, я довольна результатом.

– И только?

– Именно так говорит хозяин галереи, когда пытается продать мои работы, поэтому – да, и только.

– Я бы хотел взглянуть на них.

– Заходи в галерею в любое время, – предложила она и назвала мне адрес. – Как там Мардж? Я всегда мечтала о такой старшей сестре.

– Она в порядке и, конечно, все еще с Лиз.

– Той же самой Лиз, с которой я познакомилась, когда мы встречались?

– Ага. С тех самых пор они вместе. Уже почти одиннадцать лет.

– Ого! – воскликнула она. – Молодцы! Какая она, Лиз?

– Добрая, вдумчивая и отзывчивая. Понятия не имею, что она нашла в Мардж.

Лицо Эмили приняло укоризненное выражение.

– Так нельзя.

– Ты же понимаешь, что я шучу. Они прекрасная пара. Я ни разу не видел, чтобы они ссорились.

– Это хорошо. А твои родители? Все еще работают?

– Мама вышла на пенсию, а отец по-прежнему работает на полную ставку.

– И все так же чинит свою машину?

– Каждые выходные.

– А мама?

– Теперь она состоит в обществе «Красная шляпа» и собирается сажать тюльпаны. – Эмили нахмурилась, не понимая о чем речь, и я рассказал ей о событиях прошедшей недели.

– Ты же осознаешь, у тебя нет причин обижаться на нее. Свои родительские обязанности она уже выполнила.

– Вот и Мардж так сказала. И тоже отказалась мне помочь.

– Но ты же справился.

– Мардж сказала то же самое.

Она громко вздохнула.

– Удивительно, как повернулась жизнь каждого из нас, да? С тех пор, как мы встречались… Да, в то время мы были еще детьми.

– Нет, не детьми.

Она улыбнулась.

– Шутишь? Ну, строго говоря, мы были достаточно взрослыми, чтобы голосовать, но я же помню твои совершенно детские выходки. Как в тот раз, когда ты решил выяснить, сумеешь ли съесть чудовищно большой стейк, чтобы и твою фотографию повесили на стену в ресторане. Напомни, сколько он весил?

Воспоминания нахлынули волной. Тогда мы поехали на озеро с друзьями, и я заметил вывеску какого-то ресторана на обочине, гласившую, что фотографию того, кто съест огромный стейк целиком, не только повесят на стену, но и вся еда ему достанется бесплатно.

– Семьдесят пять унций[5].

– И ты не съел даже половины.

– Я был голоден…

– И пьян.

– Разве что немного.

– Хорошее было время. – Она рассмеялась, затем замолчала и указала на мой компьютер. – К сожалению, мне уже пора. Тебе надо поработать, а мне – обязательно отправить посылку маме.

Все верно, но я вдруг понял, что не хочу отпускать ее.

– Пожалуй, ты права.

Она поднялась из-за стола.

– Было приятно повидаться, Расс.

– И мне тоже, – кивнул я. – Замечательная встреча.

– Еще увидимся.

– Увидимся?

– Когда закончится занятие.

– А, да, – сообразил я. – Конечно.

Она толкнула дверь плечом, и я заметил, как она бросила в мою сторону мимолетный взгляд и улыбнулась, прежде чем исчезла из виду.


Следующий час я провел в кофейне, шаря в Интернете в поисках рекламных роликов юридической конторы Джоуи Тальери, один из которых в эфир уже не выпускали. Ролики были профессиональными, информативными и, признаться, почти такими же, как мои, снятые по заказу юристов. Я пересмотрел также рекламу дюжины других юридических фирм города и пришел к выводу, что ролики Тальери, если уж на то пошло, ничем не лучше и не хуже остальных.

Так почему же Джоуи Тальери считает своих рекламных агентов кретинами?