Шантель Шоу - Два скандала и одна свадьба

Страсть захлестнула их стремительной, мощной волной. Мина подумала, что Аксель может сломать ей кости, не рассчитав свою силу, когда он властно притянул ее к себе. Но ей было все равно. Неприкрытый голод мужчины заставил ее растаять и отвечать на его жадные поцелуи с такой же жадностью. Она запустила руки в его волосы, а потом сжала в ладонях скульптурно очерченное лицо, слегка уколовшись о щетину на подбородке.

Аксель оторвал ее от пола, и Мина обвила ногами его талию. Вместе со своей ношей он направился в спальню. Она смутно отметила, что в камине горит огонь, а масляная лампа, висящая на стене, отбрасывает на кровать желтый свет. Аксель положил ее на кровать и, опустившись на колени, навис над ней. Холода в его глазах как не бывало, в них пылал голубой огонь желания, вызывавший жар в ее крови.

Мина торжествовала: она была права, доверившись своему женскому инстинкту, Аксель желает именно ее, а не сыгранную ею Джульетту. Его выдавало неровное биение сердца. Руки его дрожали, пока он расстегивал и снимал ее блузку. Пальцы Акселя коснулась спины женщины, нащупывая застежку бюстгальтера. Как только он обнажил ее груди, на его резко очерченных скулах вспыхнул румянец. Соски Мины затвердели, отозвавшись на хищный блеск в его глазах.

Аксель поднял голову и взглянул на нее:

– Ты сводишь меня с ума, зеленоглазая колдунья.

Мина, вглядывавшаяся в его губы, улыбнулась:

– Кто я?

Он нахмурился:

– Мина.

– Не Джульетта?

Теперь до него дошло.

– Колдунья, – повторил Аксель.

Она снова заставила его забыть свой статус, забыть обо всем, кроме страстного, испепеляющего желания, которое он никогда и ни к кому не испытывал. Аксель обхватил ладонями ее набухшие груди и провел подушечками больших пальцев по соскам. Услышав, как у нее сбилось дыхание, он улыбнулся: желание Мины было равно его желанию.

Она сдавленно простонала, когда Аксель поцеловал ее груди, коснулся одного затвердевшего пика губами, лизнул его языком, затем повторил все с другим соском. Мину охватило ни с чем не сравнимое удовольствие. Она чувствовала, как восстала его плоть под джинсами. Ее руки опустились на молнию. Желание почувствовать его внутри себя стало нестерпимым. В том, как Аксель спустил джинсы, было что-то волнующе примитивное. Словно он сгорал от нетерпения.

Мина распахнула его рубашку и провела ладонями по русым волоскам на его груди. Аксель стянул с нее трусики. Его большая ладонь легла между ее бедер, раздвигая ноги, и прикоснулась к месту, которое жаждало прикосновения.

Мина закрыла глаза и с наслаждением вдыхала мускусный аромат его лосьона после бритья, к которому примешивались слабый запах соли, пота и неуловимая нотка сексуального возбуждения.

Но ей было этого мало, слишком мало. Обвив рукой восставшую плоть Акселя, она вздрогнула от предвкушения, вспомнив, как он заполнил ее прошлой ночью. Мина взглянула на его мужественное лицо, и сердце ее затрепетало.

А Аксель мысленно проклинал свою глупость.

Реальность обрушилась на него, как шторм. Было несколько причин, по которым следовало все немедленно прекратить, и, главное, он не имел права не предохраняться. Он никогда прежде не привозил женщин в свое святилище, поэтому в доме не было презервативов. Возможно, Мина предохраняется, но в свое время Карена говорила ему, что принимает таблетки, и с тех пор он не верил ни одной женщине. Страсть снедала Акселя, но он не мог допустить, чтобы Мина забеременела.

К тому же ее глаза говорили: она хочет от него не только секса. Как заставить ее понять, что он ничего не может предложить?

– Не останавливайся, – прошептала Мина.

Пропади все пропадом! Почему он допустил, чтобы дело зашло так далеко?

Вместо того чтобы раздеться, он застегнул молнию на джинсах.

– Аксель… что не так?

Она повернулся, и ее сердце замерло при виде его холодных глаз.

– Все. Тебе не следовало приезжать в Сторвхал.

– Прошлая ночь… – начала она, но Аксель прервал ее взмахом руки:

– Прошлая ночь была ошибкой, которую я не намерен повторять.

– Почему?

Его лицо было непроницаемым.

Она не понимала, почему он вдруг пошел на попятную.

– Потому что я глухая? Ты желал меня, пока не знал об этом, а теперь отвернулся?

– Я никогда к тебе и не поворачивался – мое сердце затронуто не было, – с убийственной прямотой заявил Аксель. – То, что ты плохо слышишь, не является причиной, почему я не могу заняться с тобой сексом.

– Тогда в чем причина?

– Я не могу вступить с тобой в связь. Я принц Сторвхала, на мне лежит долг перед страной.

Мина вдруг ясно осознала, что нага, тогда как Аксель полностью одет. Его взгляд задержался на ее грудях. Она вспыхнула, взглянув на свои припухшие соски – свидетельство того, что пламя страсти по-прежнему тлеет в ней, – и натянула на себя простыню.

– Я понимаю, что у тебя много обязательств. – Мина вспомнила слова таксиста о том, что Акселю необходима поддержка населения после непопулярного правления его отца. – Но народ Сторвхала, несомненно, согласится с тем, что ты сначала мужчина и только потом принц.

Уж не показалось ли ей, что она уловила в его глазах пронзительную боль?

Лицо Акселя исказила гримаса, когда он представил, как его бабушка отреагировала бы на заявление Мины. К этой роли его готовили с того момента, когда он только начал ходить. Принцесса Элдран внушала ему, что следует не бегать по дворцу, а важно вышагивать, как подобает будущему монарху. Строгие правила протокола сопровождали всю жизнь Акселя, а он старался, как мог, соответствовать требованиям, которые предъявляли бабушка, министры и даже – так ему казалось – жители Сторвхала.

Он даже хранил в тайне жизнь и смерть своего сына.

– Я дал клятву посвятить всего себя своей стране и ее народу. Для меня всегда на первом месте будут стоять мои обязанности.

– Ты ставишь свой долг выше всего остального, потому что считаешь необходимым загладить тот факт, что твой отец был плохим монархом?

– Откуда ты знаешь?

– Мой отец говорит: если хочешь узнать настроение народа, поболтай с таксистом.

– А сказал ли тебе таксист, что во время правления моего отца многие его министры поддерживали движение против монархии? Были случаи волнения среди населения, и дом Торесенов, который правил Сторвхалом восемь веков, был близок к свержению? Чтобы отец имел возможность прожигать жизнь, золотой резерв страны и многие активы были распроданы. Его неспроста называли принцем-плейбоем. Людям не нравилось, что правитель подает дурной пример своим подданным. Мне понадобилось двенадцать лет, чтобы вернуть доверие народа. – В глазах Акселя сверкнул гнев. – А теперь, благодаря твоему чертову дружку-журналисту и фотографиям, на которых я изображен с актрисой сомнительной репутации, пойдут слухи о том, что я веду двойную жизнь и такой же плейбой, как и мой отец.

Аксель понимал: он несправедлив к Мине. Винить во всем нужно себя. Один бог знает, о чем он думал, когда прошлой ночью пригласил ее к себе в отель. Впрочем, он совсем не думал. Он был очарован зеленоглазой колдуньей.

Прочитав его слова по губам, Мина побледнела. Как он смеет судить о ней по мерзким статейкам в газетах?!

– Рискуя повториться, все же скажу, что я ничего не сообщала прессе о нас, – натянуто произнесла она. – Исходя из своего опыта, я поняла, что папарацци предпочитают врать и раздувать скандалы.

Даже очень талантливая актриса вряд ли способна столь убедительно лгать. Аксель задумался. Статья о ее романе с женатым режиссером была гнусной, но в устах папарацци даже чаепитие викариев может приобрести скабрезный оттенок.

Увидев влажный блеск в глазах Мины, Аксель почувствовал себя последним подонком. Желание отвести взгляд, пока он снова не утонул в зеленых омутах, было сильным, но он заставил себя смотреть на нее, чтобы она могла читать по его губам.

– Тебе надо поспать. Как только погода прояснится, мы спустимся с гор. Возможно, для этого придется встать рано. Добавь поленьев в камин до того, как ляжешь спать, и ты не замерзнешь.

– А ты? Где ты будешь спать?

– На диване в гостиной.

– Мне неловко, что я займу твою кровать. Она большая. Мы с легкостью поместимся вдвоем.

– Нет.

Она вспыхнула:

– Не волнуйся. Я буду лежать на своей половине кровати.

Аксель отвернулся, но проницательный взгляд Мины успел заметить, что он пробормотал:

– Вряд ли я смогу держать руки при себе, моя зеленоглазая колдунья.

В гостиной Аксель взял бутылку спиртного и растянулся на коврике перед камином.

Расстроенная и разочарованная Мина укрылась одеялом.

Когда Мина проснулась, в камине по-прежнему горел огонь. Наверняка Аксель подбросил еще дров, пока она спала. Встав с кровати, она раздвинула шторы. Снегопад прекратился, но над землей нависли серые зловещие облака.

Хотя на часах было девять утра, за окном царил полумрак. К концу месяца на Сторвхал опустится полярная ночь, и люди увидят солнце не раньше следующего года. Этот край – арктическая пустыня, и принц такой же, как его владения. Мина вздохнула.

Какое-то движение привлекло ее взгляд. Повернув голову, она увидела рядом с домом Акселя – он колол дрова. Несмотря на холод, он был одет в джинсы и свитер. На мгновение он прервал свое занятие, чтобы убрать упавшие на глаза русые волосы, и сердце Мины забилось чаще. Она залюбовалась его крепкой фигурой.

Мина часто ругала себя за импульсивность, однако она не удержалась, открыла окно и слепила снежок из снега, лежавшего на карнизе. Прицелившись, она запустила его в Акселя. Снежок угодил ему между лопаток. Он резко выпрямился и что-то прокричал, но стоял слишком далеко, и она не могла прочитать по губам, что именно. При виде его ошеломленного лица Мина улыбнулась. Да, он принц, существо иного порядка, чем обычные люди, но все-таки в нем еще живо что-то человеческое.