– Не похоже. – Голос низкий, глуховатый.

– Простите? – слегка опешила Дарина.

– На правду не похоже, – пояснил он, и Дарине показалось, что незнакомец сильно пьян. Говорил он медленно, с почти незаметными паузами, как будто собирался с силами, чтобы произнести следующее слово. На всякий случай она немного отстранилась. – Вы сказали, что вечер добрый, а ваш голос говорит о другом.

Дарина покачала головой:

– Я пытаюсь быть вежливой.

Он усмехнулся:

– Полноте, какие церемонии! Обстановка немного неофициальна.

– Разве в обстановке дело? – Голова разболелась еще больше.

– Именно в ней. – Он шумно вздохнул. – Готов спорить: вы сбежали сюда от круговерти бала не для того, чтобы вновь наткнуться на церемонии. Наоборот, их вы оставили в зале.

– Я только сказала «добрый вечер», – начиная сердиться, произнесла Дарина.

Неожиданно он соскользнул с бортика, опустился на колено и взял в ладонь ее руку. Дарина растерялась настолько, что отдернула руку лишь после того, как странный человек запечатлел на ней легкий поцелуй.

– Простите, – сказал он, не поднимаясь с колена. – Я устал, я много выпил, у меня отвратительное настроение и мне хочется довести до слез хоть одну женщину или до дуэли – хоть одного мужчину, чтобы... не важно. Вы тут совершенно ни при чем. Извините меня. Добрый вечер.

Он поднялся и сел обратно на бортик. Дарина окончательно растерялась.

– Мы знакомы? – осведомилась она. Какая чушь, ведь они в масках. Это дает право общаться со всеми как с незнакомцами.

– Вряд ли. А если бы и были – это ничего не меняет. У нас ведь сегодня бал-маскарад... Хотите выпить?

Дарина покачала головой и решительно встала. Надо ехать домой, пока Эван не ищет ее по всему Соммерсет-хаусу. Да и неизвестно, на что способен этот человек. Может быть... и предполагать не хотелось.

– Мне пора.

Он кивнул и вдруг засмеялся – Дарине показалось, что издевательски.

– И вам пора. Всем пора, у всех вдруг не находится времени, чтобы поговорить с бедной пьяной маской... Не бойтесь, леди. Я вовсе не настолько пьян, чтоб потерять контроль над собой и совершить нечто... непристойное. Если вам и вправду надо идти – идите. Не буду вам мешать.

Бутылка у него, как выяснилось, была припрятана тут же, у фонтана. Мужчина достал и два бокала, налил в оба, один не глядя поставил на бортик, а из другого сделал глоток.

– И почему вы до сих пор здесь?

– Сама не знаю. – Дарина взяла бокал. Посетившее ее желание напиться – вдруг голове поможет – растворилось после первого же глотка. Ведь совершенно очевидно, что не поможет, так зачем?..

– Хм. – Незнакомец смотрел на нее, и в темноте нельзя было понять, улыбается он или хмурится, или и то и другое – одновременно. – Значит, все-таки решили присоединиться... Я рад. – Он приподнял бокал. – Давайте выпьем.

– За что?

– За будущее. Чье бы то ни было.

Она коснулась своим бокалом его бокала.

– Пусть так.

Пока Дарина мелкими глотками пила вино, незнакомец встал с бортика и сел на землю, прислонившись к холодной стенке фонтана и крутя в руках бокал. Запрокинув голову, он посмотрел в небо.

Дарине было прохладно, но уходить почему-то расхотелось. Может быть, потому, что этот разговор совсем не вязался с ее обычным существованием. Опьянеть от слов, а не от вина – тоже неплохая мысль.

Незнакомец вдруг спросил:

– А вы когда-нибудь сомневались в Боге?

– Н-нет. Никогда.

– А я вот...

– Бог спасает, знаете ли.

– Такая ночь, такая встреча – самое время говорить о Боге! – Кажется, он улыбался. – Нет, правда. Все эти люди там, в доме, не стали бы поддерживать такую беседу, а она мне очень нужна. Вы ведь не против, леди?

– Нет, совсем нет. Но разве вам не с кем поговорить?

– Не сегодня.

Из дома доносились звуки вальса. Незнакомец некоторое время слушал музыку, отбивая пальцами такт.

– Однако, почему бы нам не выполнить некоторые условности? – Он неловко поднялся, но на ногах устоял и отвесил Дарине поклон. – Вы не откажете мне в одном танце, леди?

– Нет, не откажу. Почему бы и нет?

Дарина не знала, сколько длился вальс. Музыки она не слышала.

– Вы хорошо танцуете, – сказал он через несколько мгновений.

– Вы тоже.

Его рука коснулась ее руки, и, подняв голову, Дарина попыталась разглядеть лицо незнакомца. Бесполезно. Тень шляпы с пером мешала это сделать, а луна играла тенями, и единственное, что удалось ей увидеть, – это четкие, скульптурно вылепленные губы. Пока что хватит и этого. Маска, маска, кто ты?

– Вы уверены, что вы – не лунный свет? – Он улыбался. – Так легки... воздушны...

– Может быть.

– Может быть? Хорошо, тогда я скажу вам, кто вы. Вы родились из лунного света прямо сейчас, тут, у фонтана. Вы родились специально для того, чтобы усталый путник – я – смог поговорить с вами, дочерью луны. Это ведь правда, скажите?

– Не исключено! – Она закрыла глаза и улыбнулась.

– Но луна скоро исчезнет, – продолжил он, внезапно пошатнулся, но тут же обрел равновесие. – И вы растворитесь в сиянии утра. А я проснусь у фонтана, меня доставят домой и уложат спать, а днем у меня будет похмелье, и... Ничего приятного. Волшебство всегда к утру исчезает.

– Остается один выход – жить ночью. – Дарина и вправду чувствовала себя фантастически легкой, как в сказке.

– Неплохая идея, – задумчиво сказал он. – Неплохая... Если бы было время жить.

Он остановился так резко, что Дарина едва не упала.

– Вы умеете хранить тайны, леди в маске?

– Рискните.

Незнакомец покачал головой.

– Пожалуй, придется. Такое подходящее время, и я достаточно много выпил, чтобы набраться храбрости... Нет, я выпью еще. – Он отпустил ее и шагнул к фонтану, налил себе вина, выпил залпом.

– С вами все в порядке? – спросила Дарина, ощущая смутное беспокойство.

– Нет.

Что ответить на это, она не знала, просто молча прошла к фонтану, опустилась на бортик, сложив на коленях руки. Незнакомец протянул руку к свече, коснулся пальцем лужицы набежавшего воска, посмотрел на быстро остывающую пленку, оставшуюся на коже.

– Это вы зажгли свечу? – спросила Дарина, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– Я. Искал чуть-чуть романтики, знаете ли.

– Нашли?

Он глянул на нее.

– Похоже, да.

Дарина зачем-то кивнула. Вдруг ей стало неловко. Сколько минут они знакомы? Очень мало. Незнакомец снова сел на землю, прислонившись спиной к бортику фонтана. Неожиданно для себя Дарина сделала то же самое.

– Вы испачкаете платье.

– Разве в платье дело, милорд?

Он пожал плечами:

– Обычно молодые дамы... Хотя вы – лунный свет. К лунному свету прах земли не липнет...

Он замолчал, взял бокал, плеснул туда еще вина.

Дарина не знала, не понимала, что происходит. Она сидит здесь и разговаривает с незнакомым мужчиной, приворожившим ее всего несколькими фразами.

Когда она впервые встретилась с Эваном, они говорили ни о чем. Он спросил, как она себя чувствует, и она ответила – хорошо. Он сделал ей комплимент по поводу ее платья. Она сообщила, что погода сегодня прекрасная, а Эван ответил, что это несомненно, однако на следующей неделе ожидаются дожди. Она сказала...

На самом деле они ничего друг другу не сказали.

А этот спросил, сомневалась ли она в Боге.

Незнакомец чего-то ждал, изредка поглядывая на Дарину. Она отогнала воспоминания.

– Вы хотели мне что-то рассказать, милорд.

– Да, – глухо откликнулся он.

– Я готова выслушать вас.

– Вы уверены?

Дарина улыбнулась:

– Я умею слушать. Это одно из моих лучших качеств.

– Не представляю, чтобы были худшие.

– Вы совсем меня не знаете...

– Да? – В его голосе сквозило удивление. – А мне кажется, знаю.

– Две минуты?

– Мне почему-то кажется, что гораздо дольше.

Она зябко повела плечами – ночь все-таки была прохладной.

– Моя ноша может оказаться тяжелой для ваших хрупких плеч, леди.

– Вы назвали меня лунным светом. Рассказывайте. Лунный свет выдержит все. Столько людей разговаривает с луной, она давно привыкла...

– Луна остается равнодушной...

– А я не останусь. Говорите, милорд, прошу вас.

Незнакомец долго молчал.

Потом усмехнулся.

– Ладно, я напросился сам, а теперь заволновался – словно юная девушка пред брачным ложем... простите.

Он глотнул еще вина. Помолчал. Дарина ждала.

– Наверное, вы не поняли, почему я так вел себя вначале, – сказал он наконец. – Придирался к словам. Я хочу, чтобы вы помнили: это не оттого, что я сильно пьян или изначально невоспитан. В последнее время я не живу – я доживаю.

Дарине стало еще холоднее. У нее появилась смутная догадка, и многое она отдала бы сейчас, чтобы плохое предчувствие не подтвердилось.

– Только не это! – выдохнула она.

– Я умираю, леди. Вот здесь, – он коснулся пальцем своего лба, – что-то сломалось. Не знаю уж, как это может быть... Но может, если это убивает меня.

– Господи!

Дарина обхватила себя руками, а незнакомец продолжал говорить:

– Я узнал это недавно. До этого не обращал внимания: головная боль – обычное явление при моем образе жизни. Но потом она стала невыносимой, и я все же решил поинтересоваться у Герберта об этой непреходящей мигрени. Результат на лицо – я сижу здесь, напиваюсь и жалею себя. Это так приятно – жалеть себя...

Ей было очень, очень холодно.

– Потому простите меня, милая леди, – он опять стал говорить с ощутимыми паузами между словами, – простите за то, что вначале обошелся с вами грубо, и за то, что рассказываю вам это. Вам нельзя прикасаться к смерти, вы молоды, вы должны жить... – Он закашлялся. – Простите, леди. Наверное, мне не следовало ни говорить этого, ни вообще приходить сюда...

– Не делайте этого, – сквозь зубы сказала она.