Воронцова долго не могла успокоиться, пока Артём не схватил её в охапку и не затащил в ванную, насильно умыв холодной водой. Только это и помогло на какое-то время прийти в себя. Когда, отдышавшись, девушка, наконец, подняла голову и посмотрела на Белецкого, он сказал:

— Поехали, я отвезу тебя домой. Сам останусь ночевать здесь. Завтра рано утром вылетаю в Москву, чтобы лично проследить за доставкой груза.

Аля промокнула глаза полотенцем и покачала головой:

— Я не хочу оставлять тебя одного. Можно мне тоже полететь?

Хмурое лицо мужчины на секунду разгладилось, промелькнуло подобие улыбки:

— Даже не думай, не женское это дело! И геройствовать не нужно. Здесь и так тяжело. — На мгновение он замолчал, глядя на сиротливо обвисшую отдернутую кем-то да так и забытую занавеску. — Смертью пахнет, — добавил он шепотом.

Алина сделала шаг вперёд и прижалась к его плечу.

— Поэтому я и не хочу оставлять тебя одного.

— Ладно. Поедем ко мне, — тяжело выдохнул он, — но завтра рано утром я улечу в Москву один.

Глава 18

Артём лежал на кровати, прижимая к себе только что уснувшую Алину. Пришлось заставить её выпить коньяка, чтобы девушка смогла забыть кошмар минувших часов и лечь спать. Впервые за долгое время ему захотелось напиться вдрызг, но было нельзя.

Чувствуя приятное тепло девушки, её размеренное дыхание, Белецкий несколько раз то проваливался в дремоту, то выныривал из неё: сказывалось напряжение прошедших часов. Он уже сомневался в том, что сможет нормально уснуть. Мысли продолжали кружиться в безумном хороводе. Завтра — в Москву, послезавтра — похороны Егорова… Ещё неизвестно, что будет с Морозовым. Пуля застряла в позвоночнике. Удалось ли её вытащить? Может, нужна повторная операция… Артём ждал звонка Алика, который обещал держать его в курсе и сообщать о других оставшихся в больнице ребятах. Тяжёлый вздох вырвался из груди. Какого хрена Морозов не рассказал ему о банде? О том, что готовится нападение? Сам, видимо, точно и не знал, но это не оправдывало действий партнёра. Агент под прикрытием, видите ли, он! Конспирация, мать её! Сделал из его фирмы ширму, маскировку… А риск-то какой! А если бы погибли девчонки, Алина?! Вот урод! Он ещё ответит за все! Ещё не знает, на что способен сержант Белецкий! Он из него всю душу вытрясет за такие дела!

В углу мерно тикали часы, показывая два часа ночи. Неожиданно жутко захотелось закурить — аж челюсти свело от напряжения. Но усилием воли Артём подавил это желание. Алина засопела и прижалась к нему ещё теснее. Мысли тотчас вернулись к ней. Как же не хотелось оставлять девушку одну… Если бы только он мог увести её далеко-далеко на какой-нибудь тропический остров, уложить на белоснежный песок и самозабвенно целовать…

Белецкий по-прежнему не мог подобрать определения тому непонятному светлому чувству, которое испытывал к этой девочке.

«А она совсем не простая оказалась, сильная, — неожиданно подумалось ему. Сегодня прошла с ним, можно сказать, боевое крещение и не дрогнула! Боевая подруга… — Вот тебе и Золушка…»

Золушка что-то пробормотала во сне — кажется, его имя — и уткнулась носом в плечо. Сердце Артёма затопила волна нежности.

«Поэтому я и не хочу оставлять тебя одного…»

Разделить с ним горе… С этой мыслью Белецкий неожиданно погрузился в сон.


***


Проснулся от щекотавшего ноздри запаха свежесваренного кофе. Потянувшись, мужчина поднял голову и увидел бледное осунувшееся лицо Алины. Она расставляла на столике тарелки, на которых лежали аппетитные гренки.

— Я не буду завтракать, — пробормотал Белецкий и, хрустнув позвонками, потянулся, — нет аппетита.

— А я не отпущу тебя голодным.

Он тяжело вздохнул и сел на кровати. А Золушка-то с характером!

— Лучше пообещай мне кое-что.

Девушка заметно напряглась и закусила губу.

— Что?

— Не ездить сегодня на работу.

Она выдохнула с облегчением и села рядом с ним на кровать.

— Хорошо, — прикрыв ладошкой рот, зевнула, — тогда я ещё немного посплю, а потом поеду к Лане.

А вот этого Белецкому хотелось меньше всего. Нечего ей встречаться с этой вертихвосткой… Сдвинув брови, он продолжил:

— Нет уж, голубушка, есть дела поважнее. Кто хотел навести порядок в однушке и подготовиться к приезду мамы? Собирайся, завезу тебя по дороге в офис!

И неожиданно для себя решил, что обязательно должен вернуться в Питер сегодня же вечером…

— Давай поешь, — Алина подвинула к нему тарелку с гренками.

Но приступить к трапезе не дал звонок с незнакомого номера. Нахмурившись, Белецкий включил запись разговора — так, на всякий случай.

— Привет, Артём, — раздался смутно знакомый мужской голос.

— Кто это?

Говоривший помолчал и кашлянул.

— Брат, — наконец, выдал он. В голосе послышалась укоризна: — Похоже, ты меня даже не узнал.

Белецкий взглянул на Алину, которая с волнением вглядывалась в его лицо, и буркнул в трубку:

— Да узнал-узнал… Слушаю.

— В новостях сказали, на твою фирму совершено нападение. Мы с отцом волновались, ты не отвечал на звонки…

— Со мной всё в порядке, — холодно проговорил Белецкий, — не могу сейчас говорить. Срочно улетаю в Москву. Привет отцу. — И, не дослушав, отключил связь.

Только этого ему не хватало… Навязчивого внимания родни. Артём подцепил вилкой кусок омлета и направил его в рот. Вкус еды не чувствовался, да и есть расхотелось окончательно. Отодвинув тарелку, мужчина вытер губы салфеткой.

— Кто это был? — Алина продолжала вопросительно смотреть на него. — Расскажешь?

Он хмуро взглянул на неё, раздумывая, стоит ли…

— Родственнички объявились.

— Почему-то мне кажется, ты этому совсем не рад.

— Да лучше бы и не звонили, мы уже десять лет не общаемся, — раздражённо буркнул Белецкий.

Во взгляде девушки промелькнуло удивление.

— Почему?

Белецкий провёл рукой по волосам и уставился на портрет красивой молодой женщины, висевший на противоположной стене. Сколько лет прошло с тех пор, как он плакал на её могиле?


ПРОДОЛЖЕНИЕ


— После смерти матери отец через полгода женился на её подруге, а я не смог этого принять и ушёл из дома. С тех пор ни разу не разговаривали, — Артём повернулся и посмотрел на Алину, — брат со всем согласился, а я… до сих пор не могу.

— Десять лет? — её глаза от удивления стали ещё больше, хотя, казалось, куда уж. Девушка покачала головой. — Это же единственные твои близкие люди! Отец ведь, наверное, в возрасте уже, а если с ним что-то случится, ты же себе не простишь! — Белецкий тяжело выдохнул и направился к двери. Он не был готов обсуждать это здесь и сейчас. — Тебе надо помириться с ними… — полетело в спину, — тем более брат первым позвонил. Они помнят о тебе и волнуются!..

Волнуются, как же… Десять лет не волновались, а тут обеспокоились…

— Собирайся, Алина. Времени в обрез! — произнёс Артём повелительным тоном, не оборачиваясь.

***

Квартира для сотрудников фирмы показалась девушке захламленной. Она окинула взглядом выцветшие стены, облезлый ковёр и потрескавшийся потолок. Не жилище, а какой-то заброшенный склад. При дальнейшем осмотре обнаружилась куча ненужных старых вещей, а сломанные стулья и разбитое зеркало завершали картину. Алина решила, что нужно посоветоваться с Артёмом насчёт косметического ремонта, а пока только вытереть пыль, вымыть пол и вынести мусор.

В ванной обнаружились моющие средства, оранжевое ведро, какие-то тряпки и швабра. Но едва Воронцова приступила к работе, как раздался звонок. Выхватив телефон из кармана, она нажала на вызов:

— Аль, вы что, сговорились? — в голосе Ланы слышалось раздражение. — Чего не отвечаешь-то? Ни ты, ни Валера. Я вчера обзвонилась!

Видимо, она пропустила новости… Впрочем, неудивительно, подруга никогда их не слушала. Перестрелки, катаклизмы, катастрофы — всё это проходило мимо её ушей.

— Прости, — Воронцова тяжело сглотнула, — я совсем забыла тебя набрать…

Но та не дала договорить и затараторила сама:

— Затеваю тут очередную вечеринку, надеюсь, вы придёте. Хотела посоветоваться, что ты думаешь…

— Лана! Услышь меня! — прокричала Аля, прерывая её болтовню. — У нас беда!

Через несколько секунд в трубке послышалось настороженное:

— Что случилось?

— Валера тяжело ранен, он в реанимации, его друг убит! А завтра у нас похороны…

Воронцова принялась рассказывать подруге о вчерашних событиях. Та слушала внимательно, больше не перебивая.

— …Через несколько дней Морозова переведут в обычную палату, ты сможешь его навестить! Ему сейчас очень нужна поддержка.

Лана посопела в трубку.

— Может и загляну. Ты же знаешь, я терпеть не могу больницы. Как вспомню своё лечение, так у меня депрессия начинается. Бр-р-р!

Аля представила, как Лана закатывает глазки, вспоминая о своей больнице, и поморщилась. А ведь ещё вчера говорила, какой Морозов крутой любовник и как с ним весело!

— Слушай, нельзя же быть такой бесчувственной! Неужели тебе не жалко Валеру?

В голосе подруги послышалось удивление:

— Почему бесчувственной? Очень даже жалко… Но я не готова связывать себя с ним какими-то обязательствами.

Аля поняла, что Лана не приедет в госпиталь. Всё сказанное было лишь для приличия. А на самом деле ей абсолютно наплевать на чужие проблемы, ведь впереди у неё очередное пати на двадцать третье февраля. «Самое страшное в мире — это равнодушие. Оно страшнее ненависти, страшнее жестокости, страшнее войны. Равнодушие — это паралич души», — вспомнились чьи-то слова…

— Ты когда домой-то собираешься? — как ни в чём не бывало продолжила подруга. — Совсем загуляла!