– Да, конечно, что тут возразишь! – раздался второй голос.

– Вот так и выгнала.

– И что же, одна теперь маешься? – Не одна. С двумя детьми.

– Жалеешь, значит, что погорячилась?

– Да как не жалеть. Одной с детьми плохо.

– И что – ни разу не пришел?

– Приходит. К детям. Мы между собой не разговариваем. Не знаю даже, женат или живет с кем-нибудь. Чужого ребенка, наверное, воспитывает, а свои без отца.

– Да, плохо, когда отец раз в месяц к детям наведывается. Ты поговорила бы с ним, а? Может, тоже жалеет?

– Да если и жалеет, разве признается? Гордый он… За это я его и полюбила. Все сама за ним бегала. Он высокий, видный такой был.

– Ну раз уж сама бегала, значит, и теперь надо самой. Мужика не переделаешь. Какой есть характер – такой уж на всю жизнь. Повинись сама, он и вернется.

– Чего это ради я должна виниться, когда он со всех сторон виноват! – возмутилась женщина. – Привел девицу в дом, в мою постель уложил, на мои простыни, которые я же стирала-гладила… И мне теперь виниться?

– Так сама же говоришь – гордый! – уговаривала старуха. – А гордость на гордость – как коса на камень. Все без толку. Ты и уступи.

Лена подумала, что пора вставать, и села на своей полке.

– Ах, наконец-то и красавица наша проснулась! – обрадовалась ей как доброй знакомой старушка. – А я думала, весь день проспишь.

– Рада бы, но скоро моя станция, – улыбнулась Лена. – Я всегда так в поезде: вначале уснуть не могу, потом просыпаться не хочется.

Она взяла полотенце и пошла умываться. Когда вернулась, женщина рассказывала историю своей сестры, муж которой погиб в Афганистане.

– Так вот, получила она похоронку, а потом друзья его приехали и рассказали, как Сергей геройски погиб в бою. Но тела его после боя не нашли. Она каждый день ходила в военкомат, узнавала, а там плечами пожимают, говорят, что война есть война, всякое случается. Вот тогда у Татьяны и закралась мысль: а вдруг жив ее муж. Да и сон ей приснился, что Сергей в горах, кругом люди чужие в чалмах, страшные и бородатые… Прошел год, а Тане другой сон снится, будто Сергей уже где-то в большом городе, но явно не русском. Татьяна говорила подружкам, что скоро письмо придет от него, а те только вздыхали: совсем рехнулась от горя. Но в один прекрасный день пришел большой пакет с иностранными марками. Таня его взяла на почте, там и распечатала. Даже в банк опоздала, где кассиршей работала. Ее сразу на ковер к начальнику, почему опоздала, клиенты ждут, уволим. А она блаженно улыбается и будто никого не слышит. «А я и так хочу уволиться, – говорит. – Вы не подумайте, я не сошла с ума. Просто… просто получила письмо от Сергея и уезжаю к нему в Канаду». Начальник чуть с кресла на пол не сполз. «У него в Ванкувере маленькая фирма». Вот так она с дочкой собралась и уехала в Канаду. Пишет, что счастлива, приглашает в гости, даже дорогу оплатить обещает…

– Да, говорят же: вещий сон, – поддакнула старушка.

Лена сразу вспомнила о своих снах. Вероятно, существует какая-то связь между ней и Марусей, которая жила в той усадьбе, куда ее привел Лиханов. Но эту тайну она пока не могла разгадать.

Поезд в Удинске стоит всего три минуты. Едва Лена завернула за обшарпанный угол старенького одноэтажного здания, гордо называвшегося вокзалом, как вагоны тронулись, с каждой секундой все веселее убегая прочь.

В детстве они часто ходили сюда смотреть на проносившиеся мимо поезда и мечтать о большой интересной жизни, которая кипит где-то далеко от Удинска. Но большинство из подруг осталось в маленьком родном городке, сером и пыльном. Да и сама она попала в Москву волею случая. А нашла ли она в столице ту замечательную жизнь, которая грезилась в детстве? Вот мелькнула ее Синяя птица, поманила в образе сказочного принца, но все пропало, как мираж. И вновь работа, дом, подружка. Борис… Можно выйти замуж и за Комова, – но тогда чем будет отличаться ее столичная жизнь от жизни ее замужних одноклассниц в Удинске?

Однако, доехав до центра в старом дребезжащем автобусе, Лена, глядя на блеклые, унылые и пустынные улицы, подумала: нет, все-таки Москва это Москва. Центр цивилизации… Перекинув сумку через плечо, она неторопливо шла по рассохшемуся тротуару, поддевая узким носком модного сапожка осыпавшиеся с любимых удинских кленов осенние листья. Вот и темные кирпичные гаражи под железными крышами, которые все грозились снести, потому что, видите ли, они портят и без того неприглядную картину. Но ведь удобно, когда гараж рядом – вот и не сносят. Впереди показался бледно-желтый четырехэтажный дом, грустный и сиротливый. Дом, где прошло детство и юность. Такой невыразительный, малосимпатичный дом, что хоть плачь! И все-таки она невольно ускорила шаги, хотя и мелькнуло на миг где-то в сознании: большая усадьба с садом, красивая гостиная, рояль…

А вдруг дома никого нет, обеспокоенно думала Лена, нажимая на кнопку звонка. За дверью послышались шаги. Мама!

Они вдвоем пили чай на кухне и, в первую очередь, мама расспрашивала о женихе. Еще бы, дочь была в том возрасте, когда замужество становится главным вопросом в жизни. Лена уже писала ей о Борисе, но отзывалась о нем весьма сдержанно.

– Лена, что-то случилось? – тревожно спросила Клавдия Ивановна, глядя на осунувшееся лицо дочери.

– Да нет, просто немного устала.

– Ты с Борисом еще встречаешься?

– Да, мама, встречаюсь.

– И что?

– Все нормально.

– Замуж не зовет?

– Да, да, конечно, зовет.

– Лен, что-то я не понимаю, – еще больше встревожилась мама. – Как-то странно ты это говоришь. То ли он невсерьез тебя замуж зовет, то ли ты к его предложению относишься несерьезно.

– Дело не в Борисе, мама. Дело в Андрее.

– Другой появился?

– Появлялся, – уточнила Лена. – Был да сплыл.

– Ты ничего не писала об Андрее, – покачала головой мама. – Когда успела познакомиться? И почему «сплыл»?

– Да вот успела, – тоскливо проговорила Лена. – Познакомиться успела, а написать о нем – нет. Но, судя по всему, я не произвела на Него должного впечатления.

– Господи, да сколько же ты была с ним знакома?

– Целых пять дней!

– И что потом?

– Он не пришел и не позвонил. Все. Прошла неделя, а он ни гу-гу.

– Ну и ладно, Бог с ним. Подумаешь, пять дней была знакома. Я-то думала, что-то серьезное. И слава Богу, что сплыл.

– Нет, мам, Андрей такой замечательный! – Лена заплакала.

– Влюбилась?

– Да, влюбилась.

– Без памяти?

– Ага.

– Понятно. И он этим воспользовался? – голос Клавдии Ивановны стал суровым. – Скажи, была с ним?

Лена молча кивнула.

– И он сразу пропал? Она опять кивнула.

– Ну и слава Богу, – облегченно вздохнула мама. – Хорошо, что сразу. Тебе сейчас больно и обидно, но это пройдет. – Она обняла дочь и стала утешать: – Да это счастье твое, что всего пять дней ты его знала, а не пять месяцев. Ты подумай, если ты сейчас так переживаешь, что было бы с тобой, если бы он тебя через пять месяцев или пять лет бросил? Как бы ты к нему прикипела!

– Ой, мамочка, я к нему и так уже прикипела! – прошептала Лена. – Да так сильно, что слов нет! И жизни мне теперь нет без него! И за Бориса я не хочу выходить!

– Ну и не выходи. Не решай сейчас ничего, подожди. Время оно лечит. А то решишь сгоряча, потом каяться будешь. Если он тебя любит – подождет, а если «сплывет», как Андрей, – скатертью дорога.

– Такого, как Андрей, больше не будет!

– Зато еще лучше найдется. Ты у меня красавица. Прямо актриса. А в Москве женихов пруд-пруди. Не пропадешь. Только будь осторожна, девочка.

– Ладно, мам, я постараюсь. С Андреем у нас были бы прекрасные дети. Трое, нет пятеро! – Лена улыбнулась.

– Ну-ну, нечего зря мечтать! – погрозила пальцем Клавдия Ивановна. – Я так понимаю, что Андрей твой – отрезанный ломоть, лучше забудь. Забудь!

– Про кого забудь, Лен? – раздался Светкин голос. Сестра открыла дверь своим ключом и тихо вошла в кухню. – Про Бориса?

– Не твоего ума дело! – бросила мать. – Не знаю, что с ней делать, Лена. Одни парни на уме. Ты была совсем другой.

– Зато я точно не останусь старой девой! – заявила Светлана.

– Если будешь называть меня старой девой, я тебе французскую косметику и итальянское платье не подарю! – пригрозила Лена.

– Ты мне привезла косметику и платье?! – Светкино лицо просияло.

Настало время раздавать подарки. Когда все было примерено, пришел отец. Ему тоже достался подарок – теплый шотландский свитер.

– А когда встреча старых друзей? – встрепенулась Лена. – В телеграмме ничего не сообщили: где, во сколько?

Лена набрала номер школьной подружки. Таня обрадовалась, что они пойдут на встречу вместе.

– А где народ собирается? – спросила Лена.

– В «Центральном».

– В ресторане? Это же дорого! По сколько скидывались?

– Да что ты! – засмеялась Таня. – Все бесплатно… Ну ладно, давай одеваться, а то опоздаем. Сашка предупредил, чтобы не опаздывали.

– Сашка? Глазьев?

– Удивлена? Это он ресторан откупил. Лен, опоздаем! Потом все новости расскажу.

Перед выходом Лена успела позвонить в Москву. Сообщила Натке, что добралась без приключений. Наташа ответила, что в Москве ничего нового. Лена поняла, что Лиханов не звонил.

По дороге Таня успела рассказать, что Сашка Глазьев, который «сох» по Ленке весь год, когда учились в одиннадцатом классе, все еще не женат, хотя девчонки за ним толпой бегают, потому что их бывший одноклассник быстро разбогател.

– Типичнейший представитель отряда новых русских: иномарка, несколько магазинов, шикарная квартира. А начинал-то с жалкого киоска, – тараторила Таня. – Никто толком не знает, чем кроме купи-продай он еще занимается. По слухам, связан с московской мафией… Вот он и организовал встречу. Ему, конечно, хочется похвастаться, какой он крутой…