— Не хочешь с нами пойти в бар? — предложила она, везя свой чемодан к свободной кровати.

— Нет, — отрезала я и закрыла шкаф, возвращаясь к рюкзаку и доставая из него лэптоп.

— Лори, может быть, поговорим? — Кейт подошла к моей кровати.

— Это лишнее, оставим все так, как есть. Мы тут с одной целью узнать, что написано на портрете и не более, — сухо ответила я и раскрыла ноутбук.

— Лори, и я, и Джон скучали, а ты нас бросила, я понимаю, что ты потеряла маму, но и мы потеряли тебя. И я не знаю, как так получилось, мы напились, а дальше…, — быстро затараторила она и я подняла на неё голову.

— Я сказала, что это лишнее, меня не волнует это, — оборвала я её и села поудобнее на кровати, водрузив на колени ноутбук.

— Я миллион раз просила у тебя прощения, как и Джон, который любит тебя, а ты носишься со своей детской обидой, как с самым ценным! — закричала она, и я сжала зубы от гнева и нежелания наговорить лишнего.

— Да пошла ты! — в сердцах бросила она и захлопнула за собой дверь.

— Сама иди, — выдохнула я и со злостью нажала на кнопку пуск.

Я бросила? Да как они, вообще, смеют так думать?! Я была с мамой, никто не поймёт то, что я пережила. Даже перед смертью её интересовали свитки Египта, чем слова прощания с дочерью и мужем! Это меня бросили, и я осталась совершенно одна, даже имея отца. Он ушёл с головой в работу и не замечал меня рядом, как бы я ни старалась крутиться возле него в поиске любви и тепла.

На глазах выступили слёзы, и я стёрла их, не желая реветь из-за своей ранимости. Лучше прочесть то, что я откопала по этому заданию в интернете и подготовить список вопросов для завтрашней экскурсии. Но, к сожалению, было очень мало информации по Даме в Белом, лишь легенды. Первая гласила, что жадный отец выдал дочь за богатого графа, который был жестоким, как его мать и сестры, унижавшие Перхту. И граф устал от такой жены, которая не смогла подарить ему наследника, и вернул её к отцу. Там дочь состарилась и, когда бросивший жених перед смертью приехал просить прощения, то она ему отказала в его последнем желании, и он проклял весь род.

Вторая гласила, что после свадьбы отец невесты не выдал обещанное приданое, обозлённый муж, который оказался не таким состоятельным, как хотел бы барон, вернул Перхту отцу. Но концовка одна и та же, проклятье старого мужа, и как итог, не успокоившаяся душа Перхты, которая блуждает по замку.

Сказки, написанные для туристов, чтобы привлечь в это богом забытое место финансы, вот и все. И никому не разгадать надпись на портрете, потому что она просто ничего не значит.

В одной из легенд был монах, который из-за губительной жадности барона отказал ему в захвате неправильным путём земельный надел, где жили родственники монаха. И тогда барон казнил монаха, и тот также проклял весь его род.

Разве обычные слова, сказанные в порыве ненависти, могут причинить вред? Вряд ли. Только в руках живых есть возможность укалывать, чтобы причинять боль. А приведения — это выдумка, чтобы дать возможность людям верить в потусторонние силы и бояться своей тени.

Усмехнувшись своим мыслям, я отложила ноутбук и встала, подойдя к окну. Уже на город спустились сумерки, и на улицах не было людей, тут так верили в призраков, что становилось даже смешно.

Разглядев на горе замок Рожмберк и горевший в нём свет, я рассматривала башню, в которой то потухал, то включался свет. Шоу для тех, кто желает увидеть приведения. Я читала, что для таких устраиваются представления с мнимым бароном, его дочерью и графом, где даже можно поучаствовать.

Нет, это место не сравнится с шотландским замком Глэмис, где все намного мрачнее и интереснее, чем тут. И в том месте я бы поверила в неземные происшествия, чем тут.

Лето пройдёт отвратительно, я была в этом уверена, как и в том, что вернёмся мы ни с чем. А точнее, я вернусь с новой болью от присутствия рядом Кейт и Джона, которых избегала три месяца.

Запахнув штору, я отправилась в душ, и надо было ложиться спать, чтобы поскорее приблизить отъезд. Ведь ещё двенадцать дней тут прозябать и снисходительно улыбаться людям, которые с пеной вокруг рта будут рассказывать о призраке и уверять нас в том, что это не сказка, а реальность, которую могут видеть только избранные.

Точнее, избранные идиоты.


Глава 2 

Глубокой ночью меня разбудил громкий смех, а через пару минут в комнату ворвалась пьяная Кейт, сбивая все на своём пути, и упала на постель. Я только приподнялась на локтях, чтобы удостовериться, что она не поранилась и спит.

Номер наполнился запахом пива, сигарет и громким дыханием бывшей подруги, я встала с постели, чтобы открыть окно и не дать нам задохнуться в этом «восхитительном аромате».

Мой взгляд остановился на замке, и в башне до сих пор горел свет, а через мгновение потух и вновь появился, затем вновь. Я нахмурилась такому шоу.

— Светомузыка какая-то, — пробормотала я и вернулась в кровать.

Утром я встала по будильнику и заметила, что Кейт так и спит в том, в чём пришла ночью. Осторожно я прошла в ванну, чтобы умыться и привести себя в порядок перед экскурсией. Было уже половина десятого, и даже шум, который я издавала уже нарочно, чтобы разбудить бывшую подругу её не тронул.

В итоге, натянув джинсы, кофту и толстовку, я подошла к Кейт и потрясла её за плечо, пытаясь пробудить, но она только промычала и перевернулась.

— Кейт, ты опоздаешь, уже без десяти десять, — громко сказала я, и голубые глаза открылись, явно не понимая, что происходит.

— Лори, — сипло произнесла она и поморщилась, как, подозреваю, от отголосков в голове вчерашнего похода в бар.

— Ты проспала, — напомнила я ей и отошла, подхватив рюкзак.

— Спасибо, Лори, — привстав с кровати, произнесла Кейт, и я, кивнув, выскочила за дверь.

Спустившись на первый этаж в маленькое кафе, я прошлась взглядом по предложенному шведскому столу, выбрала только сэндвич и воду. Зал был пуст, не считая меня, не удивлюсь, что все остальные так же проспали, как и Кейт. Я расположилась за центральным столиком лицом ко входу.

Но судьба была ко мне совсем неблагосклонна, и первым кто вошёл, оказался Джон. В чёрных джинсах, кедах и толстовке с эмблемой нашего университета. С взлохмаченными светлыми волосами и заспанным лицом парень выглядел не на двадцать два, а на шестнадцать. Он удивлённо оглядел столовую и его серые глаза остановились на мне, а я отвернулась, продолжив завтракать.

— Ты не против? — спросил Джон, указывая на стул за моим столиком.

— Кафе так забито, что яблоку негде упасть, — язвительно ответила я.

— Лори, нам придётся общаться, потому что мы в одной группе, — напомнил он и сел, открывая бутылку с водой.

— Мы можем обойтись без слов, мы в одной группе, но задания у нас будут разные, — фыркнула я и отложила недоеденный сэндвич, аппетит резко исчез.

— Одни и те же, ты не видела списка, который повесила Кира? Мы в одной подгруппе: ты, я и Кейт, — сообщил он, а я поперхнулась водой.

— Что?

— Да, поэтому предлагаю перемирие на ближайшие дни, — улыбнулся он так сладко, что захотелось ему врезать.

— Папа, — процедила я сквозь зубы, поняв такую компанию. Даже тут он сумел влезть и испортить мне пытку тут.

— Лори, прости меня, я идиот, я знаю, но у всех есть право на помилование…, — тихо сказал Джон, и его рука потянулась к моей, лежащей на столе.

— Так, давай тогда решим эту проблему. Мы встречались, а теперь мне придётся терпеть изменщика, предательницу и пытаться хоть что-то откопать тут, чтобы не получить неуд. Поэтому оставим все обсуждения и отношения в прошлом, а тут говорим только по существу, — жёстко ответила я, смотря мимо него.

— Хорошо, — вздохнул он, — но…

— Доброе утро, я смотрю, тут собрались самые трезвые, — не дала ему продолжить Кира, вошедшая в кафе.

— Доброе утро, — улыбнулась я ей, как спасительнице от очередной порции мольбы моего бывшего парня.

— А где все? — она обвела рукой столовую.

— Кейт недавно проснулась, сейчас спустится, — вырвалось само у меня, и я сжала губы. Я не должна переживать за неё и выгораживать, обо мне она не думала, когда стонала под Джоном.

— Джонатан, я же могу обращаться к вам всем по имени, правда же? — нахмурилась Кира.

— Конечно, — в один голос сказали мы и неловко отвели глаза от женщины, которая только усмехнулась.

— Отлично, Джонатан, пойди, пробегись по всем и скажи, если не спустятся через десять минут, то все отправятся обратно с минусом и угрозой исключения, — сурово сказала Кира, а я спрятала улыбку.

Ей было примерно двадцать семь лет, нежный овал лица с тёмными глазами и пухлыми губами, русые волосы собраны в хвост. Она своим видом напоминала девочку подростка, в джинсах, свитере и ботинках. И никак её нельзя было воспринимать серьёзно, что и смекнула наша группа.

— Вот это я попала, — вздохнув, села она ко мне за столик.

— Да, это точно. А почему вы тут и вам достались мы? — спросила я её.

— Я работаю в аукционном доме в Праге, и требовался человек, который мог бы руководить группой ребят, которые не самые приятные, как нам сказали. Я сама вызвалась, но не потому, что я альтруист, а потому, что в последние пять лет никому не разрешают исследовать портрет Дамы в Белом. Ни одного историка не подпускают к замку, а я до жути любопытна, и к тому же этот замок ещё мой отец изучал, и мне хотелось продолжить его работу. И одна возможность попасть туда, это «группа оторви и выбрось» из Оксфорда, — хмыкнула она. — Можешь называть меня по имени и обращаться ко мне на «ты». Мне всего двадцать девять.