Пенелопа Дуглас - Дурное поведение

– Как раз мой размер, – проговорил я вполголоса.

Истон криво ухмыльнулась.

– О, это не твой подарок, – призналась она и повернулась, чтобы достать что-то из кармана пальто.

Мой взгляд упал на ее ягодицы, и я увидел маленький синяк, который до сих пор не сошел после бильярдного стола.

– Вот это твой подарок. – Она указала на клейкую ленту в руках. – Никаких возражений.

С этими словами она наклеила полоску на свои сомкнутые губы и с невинным видом захлопала ресницами. Я рассмеялся, восхищаясь ее изобретательностью. Если бы она только знала, как сильно я люблю ее острый язычок.

Она разулась и оседлала меня, медленно опустившись на мои колени и положив руки мне на плечи. Я провел ладонями по ее бокам, лаская ее кожу, не в силах ничего с собой поделать. Истон застонала сквозь клейкую ленту, и я запустил руку в ее волосы, сжал пальцы и коснулся губами шеи. Но затем остановился. Прижался лбом к ее груди, гадая, какого черта творю.

Кристиан.

Он важнее всего. Он должен быть важнее всего. А это причинит ему боль.

Мне тридцать шесть лет. Что я делаю с двадцатитрехлетней учительницей своего сына? Я не мог себе этого позволить, как бы сильно ни хотелось. Бринн права. Я все порчу.

Взглянув на Истон, я увидел в ее глазах замешательство. Она недоумевала, почему мы остановились, а потом провела пальцами по моему лбу, откидывая упавшие пряди волос, и я понял, что по уши влюбился в нее. Я мог причинить ей боль, разочаровать ее и попутно окончательно потерять сына. Я уронил руки на ее бедра и крепко стиснул их, почти готовый отказаться от прежней решимости, потому что не хотел выбирать. Откинувшись назад, я поднял усталый взгляд и медленно отклеил ленту с губ Истон.

– Прости. У меня назначена встреча, – сказал я ей. – Сейчас некогда.

Несколько мгновений она сидела неподвижно, вероятно, пытаясь понять, действительно ли я выгоняю ее. Раньше я никогда не говорил ей, что мне некогда заняться с ней любовью. И в этом заключалась вся проблема. Истон была для меня важнее всего.

Она встала, избегая встречаться со мной взглядом, обошла стол и надела пальто так быстро, как только могла. Я сжал кулаки, ощущая, как внутри меня разливается пустота. Истон повернулась, чтобы уйти, но тут же обернулась.

– Если хочешь закончить наши отношения, так и скажи. Не заставляй меня гадать, – резко проговорила она.

Стиснув зубы, я поднялся из кресла и заставил себя сердито посмотреть на нее.

– Я же сказал, что у меня назначена встреча, – выпалил я. – Я же не прерываю твою работу в середине дня, правда?

Глаза Истон расширились от удивления.

– Тайлер. – Она вскинула руки. – Когда обнаженная женщина садится к тебе на колени и предлагает себя, ты берешь ее. А если не можешь – по какой-либо причине, – то хотя бы говоришь ей приятное. Не могу поверить, что я…

– Хочешь знать, почему я сегодня так раздражен? – Я схватил свой телефон и зашел в «Твиттер». – Взгляни на негативные комментарии под твитами, которые ты мне предлагала опубликовать. А сегодня утром кто-то написал пост в блоге, назвав меня «незрелым» и «непрофессиональным».

Я швырнул телефон на стол, чувствуя, как стены смыкаются вокруг меня. Истон несколько раз моргнула, и я понял, что она застигнута врасплох и оскорблена.

– Вместе с тем, за последние две недели у тебя появилось чуть более пяти тысяч новых подписчиков. – Ее голос дрогнул. – Чем больше ты привлекаешь внимания к себе, тем больше негатива получишь. Это неизбежно. Я пыталась помочь.

Я положил руки на стол и собрался с духом, заставляя себя не сводить с нее взгляда, несмотря на боль, которую видел в ее глазах.

– Я не нуждался в твоей помощи. Просто хотел уложить тебя в постель.

Она отпрянула и мгновенно выпрямила спину. Боль во взгляде исчезла, а лицо окаменело.

– Понимаю.

Истон выглядела точь-в-точь как тогда, на дне открытых дверей в школе. Холодной, отстраненной и далекой от меня.

– Тогда, пожалуй, еще увидимся, – приветливо проговорила она.

Но это было прощание.

Я кивнул, заставляя себя посмотреть ей в глаза.

– Да.

Она повернулась и вышла, и я был готов тут же броситься за ней, но остановил себя усилием воли. Мать твою! Я хотел ее. Я нуждался в ней!

– Проклятье! – прорычал я себе под нос и ударил кулаками по столу.

– Она действительно великолепна, – услышал я позади себя голос и узнал Джея. – Только не делай этого в офисе, ладно? Поосторожнее.

Я поднял голову и хмуро взглянул на брата. Должно быть, он видел, как Истон уходила.

– Расслабься, – огрызнулся я. – Все кончено.

– Почему? – удивился он с искренним беспокойством. – Ты явно счастлив с ней. Не вижу в этом ничего плохого, если вы оба будете осторожны.

Он положил мне на стол несколько папок с документами, и я покачал головой, не в силах признаться брату в том, в чем едва мог признаться самому себе. Я с нетерпением ждал встречи с Истон. Больше всего на свете.

Но я больше не мог ставить ее на первое место.

Прохладный ветерок дул вдоль Сент-Энн-стрит, и я на мгновение закрыла глаза, наслаждаясь им. В наушниках пульсировал ритм композиции To the Hills в исполнении Laurel, и я грелась в солнечных лучах и чувствовала, как ветер играет с моей блузкой с открытыми плечами. Весь день я гуляла, притворяясь туристкой и наслаждаясь атмосферой города, которой мне редко удавалось восхититься, несмотря на проведенные здесь пять с лишним лет.

Было весело. Утром я проснулась со списком дел в голове и планом на день. Почистить духовку, позаниматься спортом, а затем отправиться на разведку для будущих уроков: мы так много обсуждали историю войны, а в Новом Орлеане было много замечательных мест для посещения. Но, одевшись, я поняла, что не в настроении. Скомкала составленный список, бросила его в мусорное ведро, схватила сумочку и вышла из дома.

На трамвае я доехала до Канал-стрит и сошла на остановке, растворившись во Французском квартале. Обогнув собор Святого Людовика и столпотворение художников, музыкантов и хиромантов, я прошла пару кварталов до «Маскарада», маленького магазинчика, который обнаружила во время прошлогоднего Марди Гра, когда впервые решила купить маску. Меня не интересовали безвкусные сувениры, продаваемые на Французском рынке или в магазинах для туристов. Я хотела приобрести маску ручной работы, сделанную настоящим мастером своего дела, и подумывала еще не раз сюда вернуться, чтобы потом, возможно, развесить у себя дома на стене целую коллекцию.

Когда я вошла, грубый деревянный пол заскрипел; женщина за стойкой улыбнулась мне, а затем вновь уткнулась в бумаги. Вот что мне нравится в Новом Орлеане. Торговцы не набрасываются на тебя, стоит лишь переступить порог. Маски висели на стенах, но были разделены на категории. Кожаные – слева, в зверином стиле и с перьями – справа. Многие маски, предназначенные для мужчин, почти не имели украшений, в то время как на других красовались драгоценные камни, блестки и узоры. Даже самый взыскательный покупатель нашел бы что-то по вкусу.

– Скоро Хеллоуин, – обратилась я к женщине, оглядевшись вокруг и заметив, что других покупателей нет. – Я думала, здесь будет больше народу.

– Не тот праздник, – объяснила она. – Вот на Марди Гра здесь действительно не протолкнуться.

Да, могу себе представить. Не верилось, что до начала следующего карнавального сезона осталось всего четыре месяца. Почти год прошел с тех пор, как я впервые встретила Тайлера. И – я на мгновение опустила глаза, проходя по магазину, – прошло уже больше недели с тех пор, как мы в последний раз разговаривали.

За это время я видела его лишь однажды. Он забирал Кристиана из школы в прошлый понедельник, и, хотя я не знала точно, потому что запрещала себе искать его взглядом, Тайлер, скорее всего, на этой неделе приезжал за сыном каждый день. И ежедневно я на прощание желала ученикам хорошего дня, улыбалась их родителям, а затем возвращалась в свой кабинет, закрывала дверь, включала на полную громкость Боба Марли и работала допоздна, не думая о Тайлере.

Или стараясь не думать о нем.

Но потом находила в комоде бюстгальтер, к которому у меня больше не было подходящих трусиков, и вспоминала, что они остались лежать в переулке во Французском квартале. Или просыпалась вся разгоряченная, ощущая, как простыни натирают обнаженную кожу, и разрывалась на части, желая, чтобы Тайлер прикоснулся ко мне. Впрочем, он был прав. Мы вели себя неосторожно и эгоистично.

Я снова повернулась к продавщице и поинтересовалась:

– А где у вас металлические маски?

– Вон там, на левой стене. – Она указала мне за спину на соседний зал.

Я увидела по центру помещения стеклянные двери и слегка улыбнулась женщине.

– Спасибо.

Войдя туда, я окинула взглядом стены, сплошь украшенные масками, очень похожими на те, что висели в предыдущем помещении, и направилась прямо к небольшому ряду металлических масок. Они были похожи, но абсолютно одинаковых здесь не было.

Я взяла богато украшенную золотую маску, в ее налобной части сияли кристаллы. По бокам к обоим вискам поднимались завивающиеся узоры, а необычные вырезы для глаз придавали маске эротический вид, сексуальный и таинственный одновременно. Я почувствовала, что впервые за неделю улыбнулась по-настоящему. Мне очень понравилась моя прошлогодняя маска. Я еще не знала, по какому случаю надену эту, но решила ее купить.

Я также выбрала маску для брата, поскольку он упомянул, что собирается пойти на бал в честь Хеллоуина вместе с коллегами по его новой стажировке в «Грейстоун Бриджертон». Продавщица завернула покупки, я убрала их в сумку и вернулась на Канал-стрит, чтобы сесть на трамвай. На часах было уже начало четвертого, и я обещала приготовить ужин Джеку. Сам он умел лишь разогреть в микроволновке полуфабрикатную выпечку и пожарить яичницу-болтунью.