И я не могла с уверенностью сказать, что у Тайлера на этот счет более благородные планы.

Я глубоко вздохнула и вздернула подбородок.

– Я просто хочу сказать, что многие из ваших будущих избирателей недоедают и недостаточно образованны, – пояснила я. – Так вот, мне все равно, какой расы или какого пола кандидат в сенаторы, но, можете не сомневаться, на мой выбор точно не повлияет то, что у вас есть член.

Тайлер поперхнулся своим напитком и закашлялся, а остальные мужчины разразились фырканьем и смехом и поторопились прикрыть ладонями рты. Кристен откашлялась, и я поняла, что она пытается не рассмеяться. На губах Блэквелла появилась улыбка.

– Но вы же его еще не видели, – наклонившись, прошептал он мне на ухо.

В его мягком голосе отчетливо прозвучал намек на секс, и я замерла, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом. Этот парень вызывал у меня отвращение.

– Тайлер, – прозвучал за моей спиной женский голос. – А меня ты не собираешься представить?

Продолжая ухмыляться, Блэквелл отстранился. Я повернула голову и напряглась, потому что узнала эту красивую блондинку в красном платье. Это была та самая девушка, которая пришла с Тайлером на бал во время Марди Гра. Она подошла и встала рядом с Тайлером, и я мгновенно почувствовала, как жар приливает к моим щекам.

– Я – Тесса Маколифф. – Она улыбнулась и протянула мне руку. – А вы?

Я открыла рот, собираясь ответить, но Тайлер опередил меня.

– Тесса, – вмешался он и сделал шаг ко мне. – Мне нужно поговорить с мисс Брэдбери. – Тайлер вежливо улыбнулся, но взгляд оставался серьезным. – Пожалуйста, извините нас, мы отойдем на минутку, – обратился он ко всем присутствующим.

Я прищурилась, готовая возразить, но Тайлер схватил меня за локоть и повел прочь от собравшихся так быстро, что я чуть не споткнулась на кирпичной дорожке.

– Что ты делаешь? – прошептала я, когда, направляясь к дому, он положил руку мне на спину.

Большинство гостей находились во дворе, но некоторые разбрелись по дому, осматривая его, а в коридорах сновали официанты, разносившие еду и напитки.

– Тайлер, нас кто-нибудь увидит, – на этот раз я повысила голос до громкого шепота, упираясь и не желая идти дальше, но, как только мы миновали оживленную кухню, он взял меня за руку и потащил по полутемному коридору мимо прихожей в свою комнату.

Распахнув дверь, Тайлер втащил меня внутрь и захлопнул ее. Отпустив мою руку, он прошел за свой стол и скрестил руки на груди, глядя мне прямо в глаза.

Что, черт возьми, с ним такое? Эта женщина просто хотела представиться. Неужели он думает, что я не умею вести себя осторожно? Вряд ли бы она меня узнала.

Или, может быть, он разозлился из-за моего разговора с Блэквеллом. Наверное, я повела себя не так уж осмотрительно.

– Что он тебе сказал? – рявкнул Тайлер. – Когда шептал на ухо?

Я склонила голову набок, решив проявить упрямство.

– Какая разница? – игриво ответила я.

Тайлер покачал головой и горько усмехнулся.

– Не надо выбалтывать все, что приходит в голову, – проворчал он.

Ну вот, теперь все стало ясно.

– Ты злишься из-за того, что я сказала, или потому что привлекла к себе внимание? – уточнила я и тоже скрестила руки на груди. – Может, мне теперь и короткие юбки нельзя носить?

Тайлер уперся ладонями в столешницу и сердито посмотрел на меня.

– Дело не в этом.

– Точно. – Я улыбнулась. – Дай угадаю. Я забыла свое место. Ноги раздвинуты, рот закрыт, да?

Он выпрямился и посмотрел на меня сверху вниз.

– Не передергивай.

Кожу покалывало, сердце учащенно билось.

– Из-за чего ты на самом деле злишься?

– Что он тебе сказал? – Его губы были плотно сжаты от напряжения.

– Не помню, – пожала я плечами. – Что-то насчет его члена.

Его лицо окаменело.

– Мне надо было дать ему в морду.

– Что ж не дал?

– Потому что я не ребенок! – взревел он. – Я – взрослый человек, который умеет держать себя в руках. Я не срываюсь просто так, на эмоциях, как бы мне ни хотелось разбить ему нос за то, что он посмел даже приблизиться к тебе.

– Очень жаль, – поддразнила я его с легкой улыбкой на губах. – Если бы ты это сделал, я бы сейчас встала на колени и сосала бы твой член, а не думала о его члене.

Глаза Тайлера вспыхнули, и он оскалился. Одной рукой схватив меня за подбородок и почти коснувшись моего рта губами, Тайлер медленно развернул меня и толкнул задницей на стол, так что небольшая подставка с папками свалилась с угла на пол.

Мое сердце бешено застучало. Да…

Я подпрыгнула, уселась на стол и жадно обхватила ногами талию Марека, а он переместил свою руку на мой затылок, склонил голову и страстно поцеловал меня горячими губами. Я застонала, движения его языка рождали дрожь в теле, которая пульсировала между ног. Его руки были повсюду, под моим платьем, у меня в трусиках, они сжимали мои ягодицы.

– Тайлер, – простонала я, покусывая и целуя его губы.

– Ты сводишь меня с ума, – выдохнул он сердито, тоже посасывая и кусая мою губу.

Он переместил одну руку с моей ягодицы на грудь и сжал ее через платье, другой схватил меня за волосы. Я застонала от боли.

Тайлер свирепо глянул на меня, еще крепче сжимая мою грудь.

– Сегодня ты встанешь на колени, – прошептал он, целуя меня, – и я буду наслаждаться звуками твоего молчания. А теперь иди и заставь меня ревновать. – Он отстранился и стащил меня со стола. – Так мне будет еще веселее тебя наказывать.

Я напрягла мышцы ног, чтобы унять дрожь в коленях. Внизу все горело, я поморщилась от неприятных ощущений, но не собиралась показывать Тайлеру, как сильно он меня возбудил. То же самое я могу получить где угодно. По крайней мере, я заставлю его в это поверить.

Выпрямившись во весь рост, я развернулась на каблуках и направилась к двери.

– Кстати, Истон? – послышался голос Тайлера.

Я резко обернулась и увидела, что он пристально смотрит на меня, прижимая телефон к уху.

– Луизиана за всю свою историю существования избрала трех женщин-сенаторов, а не одну, – сообщил он, а затем отвернулся, показывая, что я могу идти.

Слегка улыбнувшись, я вышла.

Похоже, он только что заработал мой голос избирателя.


– Ну, ладно. – Я держала ракетку в правой руке, а желтый теннисный мяч – в левой. – Встань между центральной отметкой и боковой линией и подавай мяч на сторону противника, – наставляла я Кристиана. – Если попадешь на линию, ничего страшного, но если мяч вылетит за ее пределы, ты потеряешь очко.

Он кивнул, и на его лице появилось то же самое хмурое выражение, которое я часто замечала у его отца. Это меня позабавило, потому что, скорее всего, большинство людей испугались бы, увидев подобную гримасу. Казалось, Кристиан разозлился, но на самом деле он просто сосредоточился. В последнее время я все чаще и чаще замечала у него такое выражение лица во время работы на уроке.

Большинство друзей Кристиана уже ушли с вечеринки, и лишь немногие задержались здесь вместе с родителями. Когда я спросила его о теннисном корте, он сказал, что тот уже был построен, когда Тайлер купил этот дом много лет назад. Но, насколько Кристиан знал, им никогда не пользовались. Тем не менее он неплохо сохранился, хотя сеть можно было поменять. За минувшие годы она потемнела от проливных дождей и поистрепалась.

Я подбросила мяч над головой и взмахнула ракеткой, от глухого хлопка при ударе у меня по рукам побежали мурашки. Мяч перелетел на другую сторону и приземлился в квадрат подачи, подпрыгнул несколько раз, а затем откатился к ограждению.

– А теперь другой игрок подает? – спросил Кристиан, засунув руки в карманы.

Стоя босиком, я протянула ему ракетку и отошла в сторону, чтобы взять новую упаковку мячей, которую он захватил с собой.

– Нет. Подает только один игрок, – откликнулась я, оглянулась в сторону сада и заметила, что гостей остается все меньше.

– Все время?! – в ужасе выпалил Кристиан.

Я с трудом сдержала смех.

– Но не весь матч, – заметила я, подчеркивая разницу в понятиях. – Только в этом сете. В мужском одиночном разряде обычно бывает два сета за матч, а при необходимости и третий.

Я сняла крышку с банки и надорвала защитную пленку, тут же поднесла упаковку к носу и вдохнула запах новых мячей. Он ассоциировался у меня с летней жарой и потом, энергетическими напитками и болью в мышцах.

– А ты ходишь в какие-нибудь спортивные секции в школе? – поинтересовалась я у Кристиана.

Он поднял ракетку и сделал тренировочный замах.

– Да, – выдохнул он. – Я играю в футбол, но…

– Но что?

Кристиан пожал плечами.

– Ну, не знаю. Наверное, меня это… напрягает, – признался он, продолжая отрабатывать замах. – По-моему, я не очень хороший игрок. Иногда я начинаю думать о команде противника или зрителях на трибунах и не могу отделаться от этих мыслей.

Я мысленно улыбнулась, прекрасно понимая, о чем он говорит. Спортсмены очень часто переживают из-за того, что могут не оправдать ожидания зрителей, и победа в такой же степени зависит от морального настроя, как и от физической подготовки.

– Знаешь, что я поняла, когда играла в теннис? – обратилась я к нему. – Я поняла, что игрок в некотором роде исполняет свою роль. Когда надеваешь спортивную форму или берешь в руки мяч, иногда приходится стать кем-то другим, чтобы поучаствовать в соревновании. Кем-то более смелым, сильным, жестким… Когда борешься за победу, то становишься лучше себя в десять раз.