— Свет, пожалуйста. Дай мне пятнадцать минут, и мы поедем. Ну, честно, башка не соображает.

— Напился?

Пришлось признаваться:

— Есть немного.

Света за руку его взяла.

— Тогда с кем ты разговаривать пойдёшь? Поедем домой.

Он посмотрел на их сомкнутые руки, потом осторожно свою высвободил.

— Мне надо, Свет. Это ненадолго.

— С кем ты будешь говорить? — повторила она свой вопрос, уже более требовательно. В ответ он обжёг её взглядом.

— Иди к родителям.

Она не торопилась выполнять его приказ, а прозвучало это именно как приказ, как-то разгневанно и из последних сил, стояла и смотрела, как он идёт через зал. Алексея останавливали знакомые, он разговаривал с людьми, жал руки, кажется, даже улыбался, потом к нему Виктор подошёл, и они вместе заговорили с каким-то незнакомым Свете мужчиной, она смотрела на них ещё пару минут, потом всё-таки отвернулась. Запила свою обиду шампанским, посмотрела на свекровь, которая общалась со знакомыми неподалёку, делала это громко и весьма воодушевлённо, и решила к ней не подходить. Подхватывать неинтересный разговор, сил не было. Поэтому избавилась от пустого бокала и направилась к выходу из зала, решив, хоть ненадолго укрыться в дамской комнате, отдохнуть от шума и суеты.

— Лёх, ты напился, — сказал ему Ефремов вполголоса, когда их никто не слышал.

Алексей плечом дёрнул, не оспаривая, но и не желая что-то говорить по этому поводу. Он снова оглядывался, и злился, не находя Иру. Одно успокаивало, что её новоявленный шеф стоял неподалёку, рядом с известным Алексею чиновником. А вот Иры не было.

— Светка недовольна.

— Знаю, — отозвался Лёша. И повторил негромко, намеренно растягивая слова: — Я всё знаю, Вить.

Тот в его спокойствие не поверил и выразительно фыркнул.

— Знает он. Какого хрена вообще… Как она здесь оказалась?!

— Не ори.

— Я тебя предупреждал, а тебе опять крышу сорвало из-за неё. Мало тебе баб вокруг, нашёл себе головную боль. С которой будешь носиться и жилы себе тянуть. И мало того, она ещё и с женой твоей познакомилась. События развиваются! Тебя это не пугает?

Алексей перевёл на него тяжёлый взгляд.

— Пока меня ты пугаешь. Судя по твоим речам, Витёк, ты созрел для брака. Точно тебе говорю.

Ефремов кашлянул в сторону, затем запил своё смятение виски.

— Просто она мне не нравится, — сказал он наконец.

Алексей недоверчиво хмыкнул.

— Правда?

— Мне не нравится, как ты на неё реагируешь.

— Это несколько другое. — Вдруг заметил жемчужный всплеск в стороне, голову повернул, и тут же потерял к разговору всякий интерес. Виктор проследил за его взглядом, и возмущённо посмотрел.

— Сейчас ты за ней побежишь, да?

— Нет. — Алексей зубами скрипнул. — Через пять минут она за мной побежит. Мне нужно всего пять минут, Вить. Прикрой. — И не дождавшись согласия, направился ловить свою девочку-видение.

Ира, когда заметила Лёшкино приближение, даже головой покачала, издали давая ему понять, что общаться с ним не желает, и то, что он делает — безумие. Но он шёл, даже не к ней, а на неё, как таран, и ей поневоле пришлось выбирать — то ли вырываться из его рук на виду у всех, то ли молча повернуться и из зала выйти. Видела, как он пил этим вечером, поэтому на благоразумие Алексея не рассчитывала, вот и выбрала второй вариант. Послала Миле, поймав её взгляд через зал, короткую улыбку и направилась к дверям. И рукой дёрнула, когда её уже через десять секунд догнали и схватили за локоть. Возмущённо шепнула:

— Не трогай.

Если её и услышали, то сделать пожелали наоборот, потому что мужские пальцы сжались сильнее, и Ире оставалось лишь выдохнуть в нетерпении. Пересекли короткий коридор, свернули, ещё свернули, остановились, потому что Лёшка в нетерпении оглядывался, он толкнул одну из дверей, и они неожиданно оказались на просторной застеклённой лоджии, совершенно пустой и безлюдной. Ира только глазами успела скользнуть, оценивая простор помещения, а потом её резко развернули, и чего она совсем не ожидала, так это поцелуя. Думала, что Лёшка начнёт гневаться, предъявлять претензии и качать права, а он впился в её губы каким-то голодным и отчаянным поцелуем, она ощутила резкий привкус виски на языке, и в ту же секунду сдалась, позабыв обо всех своих упрёках к нему, которые этим вечером множились и въедались в душу. За шею Лёшку обхватила, прижалась к нему и на поцелуй ответила. Даже, кажется, простонала коротко, от переполнявшей её тоски. Его пальцы смяли ткань платья на её бёдрах, Алексей даже приподнять её от пола попытался, а Ира задохнулась в какой-то момент, поцелуй прервала и голову назад откинула, чувствуя, что Лёшкины губы спустились на её шею.

— Лёша… С ума, что ли, сошёл? — Даже рассмеяться попыталась, но губы были непослушными и тряслись — может, от страстного поцелуя, а может, и от переполнявших эмоций. — Отпусти меня, платье помнёшь.

Секунду, две, потом его руки ослабли, пальцы перестали впиваться в её тело сквозь ткань, Алексей её опустил, но по-прежнему удерживал рядом с собой, не позволяя отодвинуться. Голову опустил, прижался к ней и так замер. Дышал тяжело, и Ира чувствовала, как его дыхание касается её щёк. В лицо его смотрела, видела, что он изо всех сил пытается с собой справиться, даже глаза закрыл ненадолго, и тогда она осторожно его обняла. Сначала коснулась его плеча, потом ладонь скользнула на его шею, а затем рискнула на цыпочках приподняться и поцеловала в уголок губ. И с отчаянием подумала, что от обиды в душе ничего не осталось, даже тлеющего уголька. Он её поцеловал, и она всё простила.

— Я три дня о тебе думал.

Её взгляд метнулся вверх, они глазами встретились, и от его требовательности, Ира нервными мурашками покрылась.

— А ты не позвонила.

— Ты тоже не позвонил.

Он взял её за подбородок, заглядывая в глаза, большим пальцем обвёл её нижнюю губу, снова наклонился, но Ира увернулась от очередного поцелуя.

— Мы не должны здесь быть, кто-нибудь может войти. И… там твоя жена.

— Ирка, ты меня бросила, — словно не слыша её, сказал он.

Она же горько усмехнулась, правда, в сторону.

— Как бы я хотела тебя бросить, Лёша. Нам бы обоим стало куда проще.

— Я три дня о тебе думал.

— Кажется, ты меня в этом обвиняешь.

— Нет. А в том, что ты пришла с этим…

— Если ты не замолчишь, мы опять поссоримся.

— Давай поссоримся, — явно горячась, согласился он, и глаза недобро сверкнули.

Ира попыталась освободиться от его рук на своём теле.

— Ты этого хочешь?

Он нервно дёрнул плечом, не отводя взгляда, и Ира вдруг согласилась.

— Хорошо, давай ссориться. С чего начнём?

Алексей пристально смотрел на неё, потом вдруг на его губах мелькнула усмешка, он снова голову опустил, прижимаясь к ней, и вздохнул.

— Ир, я, правда, не хочу…

— Я знаю, — успокоила она его, пригладила его волосы. Неожиданно сглотнула. — Я тоже не хочу, Лёш. И ты пьян. Тебе нужно вернуться в зал… к жене. Тебя все должны видеть, ты победитель сегодня. — Она помедлила ещё и всё-таки сказала: — Я очень тобой горжусь.

— Ты придёшь завтра?

Он был требователен и отказ принимать не собирался. Её пальцы пробежались по его груди, по линии пуговиц на рубашке, если честно, избегала смотреть ему в глаза в этот момент, потом кивнула.

— Приду. — И выдохнула, неожиданно ощутив жуткую усталость. Обняла его в последний раз. — Конечно, я приду к тебе. А теперь возвращайся в зал, пожалуйста.

— Нас нет всего пять минут.

— Это тебе так кажется. И больше не пей.

Он кивнул.

— И не злись.

— Ир, хватит, — буркнул он, и она решила согласиться.

— Хватит. — Коснулась его щеки на прощание, а Алексей снова её поцеловал. И тут же выдвинул условие:

— Завтра утром, в десять.

Она рискнула в шутку возмутиться:

— С ума сошёл!

Вновь ухватил за подбородок и заглянул в глаза. А когда коснулся её губ, повторил:

— В десять.

11

Света остановилась в дверях спальни, наблюдая за тем, как муж застёгивает рубашку, стоя перед зеркалом. Алексей выглядел призадумавшимся и сосредоточенным, видимо обдумывал, что он этим вечером должен сказать Тимуру Катаняну, который придёт с семьёй к ним на ужин. А может и не об этом он думал, Света уже ни в чём уверена не была. В последние дни Лёша снова начал пропадать вечерами, зато, как Света сама печально шутила, его рассеянность и отстранённость не так бросались в глаза. Мысли мужа были заняты чем-то посторонним, и как это ни грустно, Света всё чаще приходила к выводу, что не чем-то, а кем-то. Это было больно, несправедливо и обидно, а ещё противно оттого, что ей всё чаще хотелось за ним проследить. Чтобы перестать гадать, чтобы перестать изводить себя подозрениями, узнать бы всё, и тогда уже принимать решение — ненавидеть или бороться.

Никогда не думала, что ей за мужа бороться придётся. Верила, что у них всё будет хорошо, что они всегда смогут договориться, не будут бояться обсуждать и обговаривать проблемы, верила, что с изменой ей столкнуться не придётся. Кому как не ей, прожившей с мужчиной больше семи лет, знать, чего он боится и чего не любит, практически не терпит. Лёшка никогда не одобрял ветрености своего отца, хоровода женщин вокруг Андреаса, и ещё совсем недавно Света не могла мысли допустить, что Алексей настолько изменится. Превратится в мрачного, отстранённого человека, который если и смотрит в её сторону, то словно сквозь неё. Конечно, она допускала, что Лёша порой увлекался другими женщинами, замечала его интерес и оценивающие взгляды, которыми он провожал впечатливших его девушек, но, в конце концов, эти взгляды ему в наследство от отца достались, в комплекте со всеми остальными генами и греческой горячностью. Но ничего серьёзного, что бы Свету могло всерьёз обеспокоить, не случалось, ничто их семейную жизнь не тревожило. Лёша обожал их дом, который сам когда-то спроектировал, он с радостью возвращался домой вечерами, до безумия любил сына, и её, конечно же, её. И что же, что прошли годы и та страсть, которая когда-то вспыхнула между молодыми людьми, пошла на убыль. Но они оба понимали, что на смену страсти пришло что-то более важное и умиротворяющее. По крайней мере, до последних событий Света была уверена, что они понимали это оба. А потом что-то случилось, и Лёша отдалился в момент. Будто его кто-то увлёк, увёл в сторону от семьи, и даже не заметно, чтобы он этому сопротивлялся. Очень бы хотелось думать, что дело не в женщине. Очень бы хотелось, но никак не получалось… Ведь не зря говорят, что жена без сомнения почувствует появление любовницы. Которая уводит, отнимает и окручивает. И в один момент на тебя сваливается понимание того, что нужно бороться, отстаивать и даже драться. А как драться, если ты не готова, да и не приучена? Как бороться, если не знаешь с кем?