Ира только головой качнула, мысленно поражаясь чужой безалаберности. А когда он из комнаты вышел, опомнилась, и крикнула ему вслед, как когда-то:

— Гоша, тебя покормить?

— Не, я не голодный. — Брат в комнату заглянул, глянул с прищуром и сказал: — Мой комп не трогай. Он запаролен!

— А чего тогда предупреждаешь?

На его губах появилась усмешка, а Ире он кулак показал.

— Там секретная информация. — А через секунду уже от двери крикнул: — Родителям скажи, что я позвоню.

Ира вздохнула, услышав, как дверь хлопнула. Позвонит он. Думается, что с его энергией, позвонит он от границы Гондураса. Куда к вечеру уже доберётся.

В квартире стало тихо. Ира сидела на диване, откинув голову назад и уставившись на белый потолок, и пыталась найти в себе, а точнее откопать где-то в глубине своей души, стопроцентную уверенность в том, что она поступила правильно. И что ей совсем не страшно. Если бы она не ушла от мужа, то сейчас уже звонила бы ему, сообщить, что добралась до дома родителей, что полет прошел нормально, что почти не устала, и все ей рады, а ему передают привет. Но сегодня все было иначе, и даже родители ей вряд ли обрадуются, когда узнают, что она приехала не просто так. То есть, обрадуются, конечно, но узнав ее новости, начнут задавать вопросы и наставлять на путь истинный. И это надо будет как-то пережить, что-то им отвечать.

Мама дома появилась через час. Ира услышала, как дверь открылась, в прихожую выглянула и с минуту наблюдала за тем, как мама разувается. Наблюдала и невольно начала улыбаться, предвкушая ее реакцию.

— Чему тебя научили на этом семинаре? Надеюсь, чему-то полезному?

Наталья Викторовна на голос дочери обернулась, а в следующее мгновение всплеснула руками и радостно заулыбалась.

— Ира! Ты приехала!

Ира рассмеялась, обняв мать в ответ.

— Приехала. Хороший сюрприз у меня получился, ничего не скажешь.

Наталья Викторовна в третий раз ее поцеловала, Ирину щеку тут же пальцем потерла, стирая след от помады. И ненадолго замерла, вглядываясь в ее лицо, видимо, отыскивая перемены.

— Так ты же не предупредила. Вообще, не говорила, что собираешься.

— А я и не собиралась, — призналась Ира. — Как-то в один день…

— Соскучилась?

— И это тоже. — Ирина улыбка немного поблекла, но мама была слишком взбудоражена нежданной встречей, чтобы уже начать вдумываться в ее слова. Снова ее обняла, а потом привычно захлопотала. — Ты давно приехала? А кто встретил? Гошку вызвала?

— Да я сама справилась, а он потом приехал, в квартиру меня впустил.

— Дверь же новая, Ира! Месяц назад поставили. Отец еще хотел тебе ключи с Мишиными родителями отправить, а закрутился и забыл. Как чувствовал, что тебе понадобятся!

— Да ладно, мам, все хорошо.

— Как же я рада, что ты приехала. Хоть самим собирайся и поезжай.

— Ну и приехали бы, кто вам мешал.

Наталья Викторовна лишь отмахнулась.

— С твоим отцом разве соберешься куда? Он же незаменимый. Отдыхать ездим не дальше, чем на сто километров от Москвы, сама знаешь. Надеюсь только, главврачом отделения поставят, попроще будет.

— А что, обещают?

— Да обещают. Уж не знаю, он ведь и отказаться может.

Ира понимающе усмехнулась.

— Да, он может.

— А у вас как дела? Отпуск себе устроила?

Ира вернулась в комнату, посмотрела на десяток своих платьев, что уже висели в открытом настежь шкафу, и машинально сжала руку, впиваясь ногтями в свою ладонь.

— Да нет, просто… Пауза.

— Ну и правильно.

Ира повернулась, присела на край письменного стола и на мать посмотрела.

— У нас с Мишей в отношениях… пауза.

Наталья Викторовна нахмурилась.

— Что случилось?

Ира только плечами пожала.

— Так получилось.

— Вы поругались?

— Нет.

— Проблемы?

Ира вздохнула.

— Нет.

— Тогда что?

— Я просто от него ушла.

— Ты ушла? Что он сделал?

В мамином голосе слышалось такое неподдельное изумление, что Ира не на шутку расстроилась. Понимала, что доходчивого объяснения у нее нет. Снова села на диван и принялась доставать из чемодана остальные вещи.

— Наверное, ничего. Но я больше не хочу с ним жить, мам. Не хочу, не могу. Даже заставить себя не могу.

Наталья Викторовна, не скрываясь, вздохнула, потом прошла к дивану и тоже села.

— Вот это новость, конечно. И ты ведь ничего не говорила. Я столько раз тебя спрашивала, а у тебя всегда все было хорошо.

— Все и было хорошо, — не стала спорить Ира, стараясь говорить спокойно. — А потом что-то случилось. Я не знаю что.

«Врешь, врешь», твердил внутренний голос. «Отлично знаешь, что случилось, а точнее, кто». Но Ира старательно от этого голоса отмахивалась.

Наталья Викторовна дочь разглядывала, хмурилась, потом по спине ее погладила.

— Тебе успокоиться надо.

Ира едва заметно поморщилась после этих слов. Знала, что мама это скажет. Она, конечно, хочет, как лучше, надеется на лучшее, и с этим ничего не поделаешь, не переубедишь. Поэтому отмолчалась. Предчувствовала, что впереди еще объяснение с отцом, а для него ей понадобится куда больше слов и доводов.

В первый же вечер сбежала к Томке. Отец до утра с работы не вернется, но он уже был в курсе произошедшего, Ира слышала, как мама рассказывала ему по телефону, прикрыв дверь их спальни. Голос у нее был расстроенный, а Ира чувствовала себя виноватой за доставленные родителям неприятности и беспокойство. Жили-жили они спокойно, а потом она преподнесла им сюрприз. И оказалось, что вся ее налаженная семейная жизнь в Европе, ничего не стоит. А родители так радовались за нее, за Мишу, так гордились ими обоими, их успехами и их отношениями.

— Вот такая я плохая дочь, — сказала она Томке печально, сидя на ее кухне и качая ногой в такт своим грустным мыслям.

— Да ладно, — отмахнулась сестра. Она стояла у другого стола и споро намазывала на хлеб арахисовое масло, вроде как ужин для близнецов. Выглядела чуть захмелевшей и непонятно чему радовалась. Ира ей о своих проблемах рассказывала, а Томка веселилась. — Что им твой Миша? Свет клином на нем что ли сошелся?

— Я знаю, что они обо мне беспокоятся, Том, но все равно ведь не понимают. Папа решит, что Миша меня обидел.

— А он обидел?

Ира промолчала, поводила зубчиком вилки по цветастой скатерти. На кухню вбежали дети, галдя и жутко топая, принялись требовать любимые бутерброды, а Тома, отдав им тарелку с угощением, в ладоши похлопала, призывая мальчишек успокоиться.

— Идите в комнату, только не крошите на ковер. Все поняли? Я принесу вам молока. Глеб, Руслан!

Ира мальчишкам улыбнулась, дала им абрикосы из вазы, и те с таким же топотом удалились.

— Голова от них кругом за целый день, — пожаловалась Тома, спустя несколько минут вернувшись на кухню и присаживаясь напротив Иры. Тут же налила в бокалы еще вина, и подняла свой в призывном жесте. — Давай еще выпьем, и ты мне все расскажешь.

Ира поневоле усмехнулась, правда, невесело.

— А ты уже решила, что я рассказала не все.

— Ну, я же тебе не мама. Мы с тобой культурно сидим, выпиваем за встречу. — Томка руку через стол протянула и нелепо потрепала Иру за ухом, как любимого щенка. — Полгода не виделись, Ирка! Я так соскучилась.

— Я тоже соскучилась. По всем, и даже по Москве.

— Надоела тебе чужбина?

— Можно и так сказать. Нет, я привыкла, мне даже нравится там, но при мысли остаться насовсем… Нет, не хочу.

— А Миша?

— Он не столь сентиментален. Он ждет повышения, и ждать его предпочитает в Европе, а не здесь.

Они все-таки чокнулись, едва коснувшись бокалами, сделали по паре глотков, и пока Томка ела виноград, Ира смотрела за окно. А сестра на нее, Ира явственно ощущала ее пристальный взгляд. Томка ее жалела и ждала трагических признаний. А Ира вместо этого изобразила воодушевленную улыбку и похвалила ее:

— Тебе идет быть брюнеткой.

Тома небрежно смахнула темную челку со лба.

— Да это так, ради эксперимента.

— Он определенно удался.

— Хорошо, если так.

Опять помолчали, и, в конце концов, Ира зажмурилась на секунду и сказала:

— Я ему изменила, Том. Думала, что это ничего не значит, что забуду, переживу, а мир как будто перевернулся.

Тома жевать перестала, отхлебнула еще вина, а сама Иру поверх бокала разглядывала, не торопясь ахать и выказывать свое изумление.

— Мишка узнал?

— Нет, я не сказала. Смелости не хватило. Да и не в этом дело. Я не из-за чувства вины ушла, просто вдруг поняла, что как-то не так живу. С ним я живу не так.

— У вас же все хорошо было, ты сама говорила.

— Говорила, и не отрицаю. — Ира красноречиво хмыкнула. — У нас все хорошо, всегда все хорошо. А если и случаются плохие времена, то мы непременно все решим. Все обсудим, обговорим за ужином при свечах, и придем к обоюдному решению, что обиды ничего хорошего не принесут. То есть, нужно забыть и жить дальше.

— Мудро, — сказала Тома, но очень осторожно.

Ира кивнула.

— Да. Миша вообще, человек очень мудрый. И уравновешенный. Но знаешь, иногда мне кажется, что он просто не испытывает сильных эмоций. Злости, неудовольствия… любви. Он подходит к любой проблеме очень прагматично. Он не просит прощения, Том, даже если говорит это, он решает проблему. Это лишь один из способов. А я… не могу больше. Я два года думала, что это и есть счастье. Не гадать, что будет завтра, не заглядывать мужу в глаза, пытаясь понять, что не так. Нужно просто вовремя попросить прощения и признать свою неправоту, и этим любая проблема себя исчерпывает. Признай, что не прав, и не надо больше объяснять, осознавать, докапываться до истины. Я не спорю, это избавляет от многих проблем, но разве это искренне? Я притворялась последние два года, договаривалась и с ним и с собой, даже по мелочам. А потом вдруг поняла, что так всю жизнь будет. Если я с ним, значит так, не иначе. Тома, мы даже не любим друг друга, нам просто удобно.