— И зачем ты это устроил? — хрипло поинтересовалась она, тем не менее, послушно отпивая облепихового чая.

Таблеток она уже наглоталась, теперь просто, для комфорта, чего-то хотелось.

— Нормально, да? Я тебя найти нигде не мог: телефон не берешь, в квартире тишина мертвая, я уже двери думал выносить, когда понял, что тебя и на работе нет. И все морозятся. Мне что, молчать? Да я с катушек слетел, когда вспомнил, что в прошлый раз было! И свою жену искал, между прочим… — возмущенно начал вычитывать ее.

— Да, куда я исчезнуть могу, любимый? — ехидно передернула она, отставив чашку. — Не утрируй, Виталь, — с сарказмом глянула в глаза, напомнив, как он ей отвечал на подобный вопрос Тани.

Казак скривился. Видно, вспомнил.

Встал, закурил, дернув форточку, чтобы проветривалось. Ее пледом укутал по уши. Но молчал.

— Тебе нервничать можно, да, Виталь? Ты — имеешь право все знать и быть в курсе моих дел и передвижений. А я — зачем? Мне терпеть надо и самой выдумывать что-то, сходить с ума? — ему в спину поинтересовалась Таня, продолжая тянуть теплый чай. — Ты можешь пойти, и матом наорать на администраторов в моей клинике при клиентах, сорваться, искать… А я ж и знать не должна никого, у кого о тебе хотя бы узнать, случись что, можно будет.

Он мрачно глянул через плечо, но не ответил опять, молча докурил. Подошел, проверил, что Таня допила свой чай. Развел ей новый. Сел напротив снова.

— Ок. Извини. Я перегнул палку. Не стоило такой кипишь поднимать, — глянув исподлобья, проворчало он. — Я просто перенервничал.

— Почему? — Таня кивнула, показав, что принимает его извинения. — Разве у меня настолько опасная работа, что ты сразу о плохом думаешь? Или это я с чем-то незаконным связана?

Он отвернулся.

— Прошлый раз, когда я не мог тебя найти, ты в больнице оказалась и при своей супер законной работе, — огрызнулся Виталя.

Резонно. Выдохнула. Но Тане не понравилось то, что любимый отвернулся. Да и вся его фигура, разворот плеч, напряженная линия челюсти — заставили ее насторожиться. Она затылком, просто-таки, ощутила, что дело не только в выкидыше весной.

— Виталь? — Таня опустила ноги на пол и поднялась, подошла к нему впритык. Обхватила руками шею. — Что такое? Что случилось?

Он обернулся и глянул на нее с удивленным выражением лица. Наклонился, прижавшись щекой к ее ладоням.

— В смысле, Танюш? Нормально все. У меня, — он повернулся и прижался к ее коже ртом. — А вот у тебя, сто процентов, температура. Так что, марш в постель!

— Виталь!

— Быстро! — не слушая попытки возражения, он поднялся и, ухватив ее за плечи, принудительно повел Таню в спальню.

И она почти поверила его заявлению. Если бы не уставшее и настороженное выражение любимых глаз.


Ему хотелось плюнуть на все и увезти ее домой. Банально. Хоть бы силой. Да и потом, что он, не видел, что ли, что первоначальный запал в Танюше стих, и сейчас она держалась на чистом упрямстве. Ну, а этого добра у самого Витали — хоть отбавляй. «Переспорил» бы. Уломал. Пропетлял бы как-то. И оба не мучались бы. Он с тормозов не срывался бы, да и она спокойнее стала бы: видел же, что опять курить начала, хоть теперь и таилась от него, стеснялась больше; и ела через раз, судя по внешнему виду, а может, просто, ее на работе издергали, в клинике этой гребанной.

Он сейчас тоже ел — не ахти как. В основном сигареты. И Таня это тоже замечала, он по ее глазам видел. Да и песочить она его не забывала по этому поводу. Но Виталя с этим не спорил. Жена — имеет право. И ему даже в кайф было, что несмотря на все, Таня места себе не находит, то и дело напоминая ему о нормальном питании или отдыхе. Просто, пишет каждое утро, если не с ним просыпается. Спрашивает о мыслях, настроении, планах…

Хреново у него с настроением, б****! С планами — еще хуже. На последнем издыхании все держатся и, если бы не активный интерес Мерешко в этом деле, да помощь Боруцкого — не знал Казак, выдюжил бы сам. Но ей он об этом ни разу не сказал, ясен пень! Не хватало подливать масла в огонь ее нервов и страхов, и давать лишний козырь в споре о том, как Казак живет. И чем это все закончиться может.

Блин! Как же он хотел плюнуть на все, сгрести ее в охапку, и не отпускать от себя! Только не ко времени, вообще. И скандал ее этот, и демарш с перерывом, возможно, еще лучший выход. Хоть Таня и расстраивается еще больше от того, что он не пытается хоть как-то сгладить углы, не идет навстречу в решении спорных вопросов между ними. Но, может, оно и лучше? Меньше думать будет о том, о чем Виталя не хотел давать ей повода думать, в принципе. А вот он много размышлял, в свете сложившейся ситуации по городу. И о намеке Федота, нет-нет, а вспоминал. Черт, конечно, знает, в курсе ли Боров и его верный помощник о семье Витали, или нет? Была ли та фраза оговоркой, или намеком, что концы и края надо так упрятать, чтоб не прикапался никто, тем более сейчас, когда все по тонком краю ходят? Федот и Боруцкий в этом погорели. Хотел ли его партнер предупредить? Или это, все же, ничего не значило? О том, как самого Борова через семью достать пытались и чего достигли, Виталя тоже в курсах был. И ни за что на свете не хотел бы так Таней рисковать. Тем более, что сейчас многие были активно заинтересованы в том, чтобы найти брешь в нем самом. Устранив Казака, они и Калиненко подрежут жилы еще до выхода с зоны, до которого меньше месяца осталось. Лишат всей структуры и организации, на которую Батя надеялся. С каждым днем напряжение нарастало так, что его реально можно было в воздухе города языком, на вкус почувствовать. Нюхом уловить. Он дышал сейчас в городе с трудом. Ему везде помойкой тянуло. Только с Таней попускало немного…

Еще и потому не мог Виталя с Таней спорить. О чем? Если права она во всех своих претензиях. И не мог он ничего ей гарантировать сейчас. Сам иногда не знал, останется сегодня в живых, или нет? Конечно, ей говорил, что париться о чем, что все нормально и ничего серьезного… Только, Казаку казалось, что она ощущает его ложь и напряженный мандраж, который вылазил, как ни старался он спрятать, запихнуть в себя поглубже. А оно лезло, перло из него.

Как с этой ветеринаркой. Казак, конечно, палку перегнул. Тут и говорить не о чем. Устроил кипиш такой, как будто у себя в офисе, самого сорвало с цепи. Но у него-то люди привычные, да и подчиненные, выбора особого нет: не нравится стиль начальства — катись, а не хочешь денежное место терять — терпи все наезды. Тут иначе вышло. И права Таня, опять, подставил он ее по всем фронтам. Небось, она от своего начальства из-за Витали по полной отгребла, судя по насупленным губам и нахмуренному лбу. Не любила его Танюша выговоры, да еще и там, где сама не при делах, вроде.

Но у Витали реально сорвало стоп-кран, когда понял, что найти ее не может. Не вызвонить, ни выяснить, куда подевалась? Ушла с работы в половину восьмого, и как пропала, в тумане этом долбанном растворилась, что ли? Он уже на полном серьезе собирался ехать, двери в ее квартире выбивать (и, кстати, со звонком решить надо, поставил себя галочку в мозгах). Потому что колотить стало при мысли, что к ней могли полезть. Пронюхал кто-то, что она его жена, и решил через нее прижать Казака к ногтю… И намешалось все, налезло одно на одно: воспоминания о том, как она весной в больницу попала, и новые страхи, что используют ее против Казака, что самой Тане навредят… Думал, умом двинется за эти несколько часов. Кажись, впервые в жизни давление шибануло в череп.

И все равно, не хотел ее пугать. Не видел толку обсуждать то, на что Танюша, все равно, повлиять не сумела бы. Хотя, да, не мог не признать — услышал ее доводы. Вот именно сейчас признал, что окажись она в такой ситуации (а это не так уж и невозможно), и не сумеет найти концов-краев, не на кого ей выйти будет, чтобы Казака разыскать, если случится с ним что. Но, с другой стороны, а надо ли ей знать и разыскивать? Самой светиться поисками? Себя подставлять? Он сомневался. Да и, кого ей контакты дать? Федота? Батя-то, все равно, еще через две-три недели только выйдет. И что ей Андрюха в случае чего скажет?

Да, с нотариусом Казак все утряс, с адвокатами решил, из той самой конторы, которую Таня на дух не переносила. Но Виталя знал, что они, в случае чего, за ее интересы порвут любого в суде. Да и без суда, проследят за всем.

Бог свидетель, ему сейчас меньше всего о таком варианте думать хотелось. Впервые, возможно, потому что Танюшу в своей жизни нашел. Семью получил, о которой и не мечтал по ходу. И без разницы, что притирались и грызлись, пытаясь найти, кто правее. Для Казака это не играло роли. Да и для Тани, он точно знал. Вон, ведь, больная и злая на него, а начала волноваться и переживать, что у Витали что-то не так, уловила, почувствовала, тут же беспокоиться стала.

И сейчас, вон. Спала же. И температура есть, горит вся, он кожей чувствует. А вцепилась в него так, что и клещами не отцепить. Руками и ногами оплела. Да Виталя и не хотел от нее уходить. Но и, учитывая все причины, даже не пытался сейчас наладить и утрясти конфликт, пусть и начал признавать, что в некоторых местах перебдел. Да и, как ни крути, а вот за последние дни, ее слова про опасность и последствия — заиграли для Казака новыми красками. Сейчас он многое переоценил. Быть может потому, что сам, до седых волос, боялся, что с его женой что-то случится. Хоть и знал, что в этот момент никак не может подставить Батю. То же ли мучило и Таню? Вполне вероятно. И что тут сказать, в ее точки зрения — тоже правого не мало…

Так-то оно так. Но для Танюши его безопасней. Пусть пока, лучше, врозь побудут. Капец, как тяжело обоим, Виталя подыхал без нее. Да и по Тане видно было, что не на курорте все это время. Но ничего. Он себе на горло наступит. Лишь бы ее только не прижали. А потом, как хоть немного утихнет, признает, что услышал, понял ее страхи. Готов обсуждать.