Но именно поэтому теперь ей было так трудно в чем-то отказать Виталию. Как представляла его ребенком — мороз шел по коже. И настолько бесконечно много хотелось ему дать, что повосхищаться авто казалось сущей мелочью.

А вот во второй раз ей в его офисе понравилось гораздо меньше. Они тогда приехали утром, у нее был выходной, и сам Виталий сказал, что дел не много запланировал, часа за два все решит и они могут заняться тем, чем пожелают. Вот Таня и согласилась. До сих пор помнила, как на нее глазели все эти девушки, работающие в салоне. То ли им джинсы ее не понравились, то ли кроссовки, а может, кофта, которая заменила футболки из-за погоды. А может, дело и вовсе было в том, как ее Виталий таскал за собой из кабинета в кабинет, показывая то, что не успел в прошлый раз. Но Таня просто кожей ощущала неприязнь и злобу, которую излучали эти женщины. Все, как одна: на каблуках, при полном макияже, в юбках и блузочках с рюшами, прям такие “девочки-девочки”. Если бы не эти взгляды…

— Я у тебя в офисе одна и в туалет не рискну сходить, — саркастично заметила Таня, когда они в тот день вышли наконец-то из салона. — Еще туалетной бумагой удушат за то, что посмела на тебя руки наложить.

Виталий сначала с непониманием посмотрел в ее сторону. А потом и сам хмыкнул.

— Не бойся, никто тебя не тронет, я за тебя сам кого хочешь удушу, голыми руками, пусть хоть чихнут в твою сторону, — вроде с широкой улыбкой и поддержав ее ироничный тон, отмахнулся он.

Но почему-то от его взгляда в этот момент у Тани мороз прошел по коже. В общем, разговор тогда затих сам собой, но ей после этого не особо комфортно было у него на работе. Однако, противореча в этом самой себе, она все же достаточно часто соглашалась поехать с Виталием после смены в офис.

А диван в его кабинете, действительно, поменяли.


Таня понемногу привыкала к дому Виталия. Что было не так и просто, кстати. Еще когда осталась у него ночевать, отмечала, насколько дом большой. Теперь же он просто огромным ей виделся. И казалось странным, что кто-то, живущий до этого один, имел столько пространства. Зачем? Тане и в ее квартире места много было. И тем не менее, не особо спрашивая, как бы сама понемногу догадывалась, что тут и к чему.

Приходящая домработница, Марина Алексеевна, которая работала у Виталия уже несколько лет, оказалась почти незаметной, тихой, спокойной и ни во что не вмешивающейся, кроме того, что непосредственно касалось ее сферы работы. В доме ее присутствие почти не ощущалось (чего Таня поначалу опасалась, не привыкнув к таким “удобствам”), и готовила она вкусно, так что комфорт вызвал быстрое привыкание.

Но сами комнаты — она в них путалась и терялась. И это раздражало. А когда для того, чтобы разыскать Виталия, приходилось пятнадцать минут бегать туда-сюда, надрывая горло, или просто звонить ему по телефону — даже немного злилась. Диким это все казалось ей, и все тут.

А семечки она и правда грызла, не соврала Виталию. Была у Тани такая вредная привычка, когда нервничала или особо сложный случай в клинике попадался. Но его это, похоже, действительно не раздражало. Более того, Виталий теперь еще и расхищал запасы, которая Таня пыталась создать, съедая чуть ли не большую часть ее “успокоительного”. На возмущение же нагло заявлял, что она не имеет права препятствовать его попыткам бросить курить… Бессовестно врал, разумеется, потому что Таня видела: ничто не мешало ему и курить, и щелкать семечки одновременно. Но делал это Виталий с таким бесшабашным очарованием, что она могла только смеяться. Ну и делиться с ним, разумеется.

Вообще, Виталий старался участвовать в любом аспекте ее жизни. Даже пару раз ездил с ней по тем самым приютам для бездомных животных, в которые сейчас Таня добиралась, хорошо, если раз в месяц. Но нет, не был постоянно рядом, в конце концов, у него своих дел хватало с головой, это сложно было не заметить. Как выяснилось, кроме автосалонов, у Казака с партнерами имелся какой-то отель, не особо успешный, как поняла Таня. И еще несколько продуктовых магазинов. «Глупо хранить все яйца в одной корзине, тем более в нашей стране», заметил Виталий, когда Таня удивилась, как ему удается с этим справляться. «Да и я больше по авто, все же. Это моя стихия и парафия. Остальным занимаюсь, насколько времени хватает. Больше контролирую менеджеров и управляющих».

К тому же, время от времени ему приходилось мотаться в один из городов области, где, как поняла Таня, у Виталия и его компаньонов (с которыми она не была знакома) также имелись какие-то дела. Но все-таки на ночь он всегда приезжал домой, даже если это происходило в три часа ночи, или (как случалось пару раз) уже в четыре утра. А она его ждала, то дремая, то пытаясь читать или что-то смотреть.

Помимо этого, Виталий все время был на связи. Даже удивительно, он всегда отвечал, если Таня звонила (пусть она и старалась не злоупотреблять этой отзывчивостью, не понаслышке зная, что такое обязанности на работе). А если уж совсем не мог ответить — писал сообщение в мессенджере с обещанием перезвонить. К тому же Виталий всегда интересовался ее планами на день, кажется, желая подробно знать, что она собирается делать сегодня, и когда он может ее забрать. А если не он, то водитель, которого Виталий действительно выделил Тане для подобных ситуаций, чтобы она не вздумала добираться до дома на маршрутке. Что скрывать, было у нее такое желание как-то, Казак поймал на полдороги к остановке телефонным звонком — и даже обиделся, она по голосу услышала. А Таня так остро реагировала на его чувства, что тут же сдалась. В какой-то момент Тане даже начало казаться, что он это понял и пользуется эмоциями Тани, манипулируя ее поступками. Но стоило посмотреть в его бесшабашные и такие искренние глаза, вспомнить все, чего он оказался лишен с самого детства, и подобные сомнения рассеивались сами собой.

И так приятно было это все. Так… необходимо. Нет, Таня не могла бы сказать, что была обделена вниманием с детства. Совсем нет. Мать их любила, и бабушка с дедушкой уделяли внукам много внимания, пока живы были. Это потом, когда с братом проблемы начались, все больше на Женьке сосредоточились. Но и тогда Таню не задвинули на задворки. Пока она не пошла на то, что посчитала верным. До этой обиды. После этого, пару лет, наверное, ей звонил только Михаил, создавая видимость, что мать просто занята каждый раз и его набрать просит. Каждую неделю. Два года подряд… Но и тогда… Таня уже была достаточно взрослой. И пусть задевало, но все же не сказать, что трагедия.

Но как Виталия встретила, вдруг поняла, что так ущербно жила все эти годы. Дико и глупо. Все было. Казалась себе состоявшейся и самодостаточной, сформировавшейся по жизни, со своими взглядами и достижениями, успехами. И при этом, как выяснилось вдруг — ничего не знающей о потребности в другом, близком и любимом человеке. В мужчине, рядом с которым даже самый короткий сон невыносимо сладок, и чай — вкуснее в десять раз, и просто вечер у костра или в тихом шелесте дождя — волшебный, сказочный, несмотря на промозглый ветер и противную, серую погоду.

Влюбилась в него? Уже нет, наверное.

Выросла, перешла в другую стадию. Не имела в этом опыта, впервые так глубоко. И с головой. И без осторожности. Но и сама понимала, не маленькая, не влюбленность уже. И потребность, и тепло, и необходимость не просто в нем рядом, а и желание как можно больше самому Виталию дать. Словно около него ее сердце, ее душа переполнены — и ему хочется это передать, часть от себя отделить, оторвать, чтобы самой легче стало, и ему здорово.

И тверда Таня оставалась лишь в вопросе подарков. Дорогих подарков, на которых Виталий то и дело пытался настоять. Она действительно сомневалась, что это было актуально сейчас. И ей удавалось его убеждать в своей позиции, несмотря на то, что Виталий то и дело порывался ей что-то купить. То сережки, но она категорически воспротивилась, увидев ценник, то браслет, с которым вышло проще — неудобно было бы Тане на работе такие украшения носить. И сами животные, и постоянные операции… А снимать — так точно же потеряет рано или поздно.

Аргументировала, в общем.

Во всяком случае, Тане так казалось до определенного момента. Пока, как-то раз, он не уехал куда-то с самого утра, практически без объяснений и даже не завтракая, только кофе выпил со своей обязательной сигаретой. Хотя и у Тани в этот день, и у него самого — должен был быть выходной (суббота, все же). И вернулся часа через два с огромным букетом бордовых роз. Настолько большим, что Таня себе таких букетов даже не представляла, если честно. И на фоне этих цветов, от обилия которых она откровенно растерялась, поначалу не заметила небольшую продолговатую коробочку. Только когда Виталий щелкнул застежкой на этой коробочке и раскрыл ее перед самым носом Тани, ошеломленно уставилась на украшение. Таня не знала, как это называется: цепочка или все же уже колье? На бархатистой подкладке лежала серебряная (честное слово, она тогда действительно посчитала именно так, не разбираясь в таком вообще) цепочка с достаточно крупными, но при этом изящными звеньями. И на ней располагались три колечка в виде кулона. Одно кольцо показалось Тане так же серебряным, а два других — то ли позолоченными, то ли еще с каким-то напылением. Она и вообразить себе не могла, что он попытается вручить ей действительно дорогое украшение после всех их… Ну, не споров, но разговоров на эту тему. Да и, кажется, видела нечто подобное в отделе серебряных украшений в одном из торговых центров еще летом.

Очень красивое украшение, на самом деле. И не стандартное. Оно очень понравилось Тане. Но все же она неуверенно прикусила губу и посмотрела на Виталия. А он ответил ей таким напором и непробиваемостью в глазах, что и не скажешь ничего. И как-то сразу ясно — в этот раз Казак назад не сдаст. И все же она попробовала.