Ольга Горовая - Дурман

— Mercedes-Benz Kiev Fashion Days через месяц. Главный офис собирал региональных представителей. Компания — спонсор, будут представлять новые модели авто. Мероприятие-то крупное. И нам планы раздавали, рекомендации по нашим презентациям.

— Ясно, тоже по работе, — улыбнулась Таня.

Виталий кивнул.

— И, раз уж заговорили о машинах, как тебе мой автомобиль? Понравился? — с лукавыми смешинками в глазах, поинтересовался он, прикурив новую сигарету.

Она думает. Сложно слова подобрать.

— Впечатляет, — наконец, говорит то, что и вертелось в голове всю поездку.

— Лучше “ланоса”? — хмыкает Виталий.

А Таня почему-то снова смеется. Знала, что он видел и Вадима вчера на вокзале, и ту машину.

— Ну, это не сравнить. Ты же не будешь сравнивать домашнего кота и льва? Разные категории.

Ему льстит. Опять видно. Даже не уточняет, какое авто она сравнивает со львом. А может, и просто, на счет хозяев машин сравнение списывает.

Она отпивает еще, хоть и знает, что лучше бы не торопиться. Салат окончился. И было его не так уж много. А до основного блюда вино ей вовсе разум сметет после голодного дня.

— Лечила львов? — со смешком поддевает он, выдыхая дым.

Таня почему-то засматривается в его глаза, через эти сизые линии дымки.

Все. В дым. Похоже, совсем в голову ударило.

— Довелось, как-то. — У него самого эти чертовы крапинки в глазах, как у льва. — Труппа гастролировала в нашем цирке.

— Страшно? — похоже, ей удалось его искренне удивить и заинтересовать.

Отложил сигарету, подался вперед, уперев локти в стол.

— Типа того, — снова рассмеялась Таня. — И адреналин в голову бьет. Нервы оголяет.

— Как сейчас? — Виталий прямо смотрит в глаза.

И улыбка все та же, нагло-бесшабашная. А вот взгляд голодный и жадный. И точно не до бифштекса, который перед ним сейчас официант ставит.

— Как сейчас, — соглашается.

Смысл лукавить? Он ее целовал. И она отвечала.

Отклонилась, пока ей поставили тарелку с ризотто с грушей и горгонзолой.

— У тебя и глаза — на глаза льва того похожи, — поделилась с ним своим наблюдением.

Он засмеялся, но уже с принуждением. Видно было, что взгляд темнеет. И желание хорошо проглядывало. И интерес. Тоже не скрывал ничего особо. Протянул руку и поймал ее ладонь.

— В хлам, Зажигалочка! Это ты меня сейчас в “фарш” перемелешь, на фиг. В костную муку. Укротительница хищников, надо же. Это ж приличное место, не смотри на меня так. Не сдержусь…

Потянул, поднял ладонь и прижался горячим ртом к центру. Она всем телом дрогнула.

Хотелось руку забрать. И не хотелось одновременно.

Сердце колотилось, заставляя забывать про голод. Она его понимала. Вот честно. Самой много чего желалось.

Оставила руку. Управляться с вилкой и одной может.

А нервы оголенные. Тонко заметил. И не в вине дело. Дрожит всем телом. Ощущает, как он ей пальцы гладит — всей кожей. Даже между лопатками чувствует это ощущение.

Виталий смотрел на нее.

— Где живешь? — продолжил разговор.

— Недалеко от клиники, — усмехнулась Таня, скрывая, что глотает еду с трудом. — Типичный спальный район, типичная квартира в “панельке”.

— Большая? — похоже, он тоже говорил первое, что в голову приходило, лишь бы как-то сдерживаться.

Таня ощущала все его напряжение. У нее самой волоски на коже дыбом вставали от напряженного возбуждения, которое Виталий просто-таки излучал.

— Можно было бы и меньше, — хмыкнула. — “Трешка” досталась, когда все уехали. Мне там разгрестись некогда. Только спать и успеваю после дежурств. А ты — где?

— А у меня дом, на “Лугу”.

Таня понимающе улыбнулась. Ожидаемо, в принципе.

— Большой дом? Сам живешь? — вернула его вопрос.

Рука дрожала. Каждый палец. И он это ощущал. Она видела. И продолжал гладить, не оставляя в покое.

— Один. Совсем, — он подмигнул с намеком. — Раньше думал, что в самый раз. Сейчас, точно как ты, только спать и успеваю. А иногда по паре суток в офисе живу.

Таня понимающе кивнула, вновь отпив коктейль. Последний глоток. Но ретивый официант тут же поставил перед ней новый, забрав пустой бокал.

— Так зачем было такой дом тогда? — с интересом уточнила она. — С квартирой проще.

— Хотелось, — пожал плечами Виталий. — Надо было.

— Имидж? — хмыкнула она.

— Типа того, — он широко улыбнулся.

Посмотрел как-то странно. Она не поняла. Наконец-то отпустил ее руку, позволив Тане проглотить еду нормально, хоть и с ощущением некоторого сожаления. И принялся за свою порцию.

— Я тебя сегодня не отпущу, ты же понимаешь? — отрезая от своего бифштекса кусок, поднял на нее прямой и жадный взгляд. Начал жевать.

Она застыла.

Страшно? Нет? А живот и грудь сводит. Но не от страха. Мандраж какого-то незнакомого предвкушения.

— Маньяк, все-таки? — вздернув бровь, поинтересовалась Таня, делая вид, что жует легко и без принуждения. Вновь отпила вино.

А он снова расхохотался. Словно ждал от нее другой реакции.

— По ходу, ты меня если не маньяком, то немного повернутым точно сделаешь, Зажигалочка, — заметил Виталий, пожав плечами.

И голос у него ниже стал. И с хрипотцой.

Все, лишнее было вино. Сейчас она сама к нему через стол целоваться полезет. И по боку, что странное и глупое поведение, не типичное для нее. Всего хотелось с ним. Не испытывала такого искушения и предвкушения раньше. И в омут с головой не бросалась никогда. Но и Виталия она раньше не знала.

Она пила, вроде, а ему все больше било в голову. Интересный феномен, прямо.

Может, и ему в кофе чего-то домешали? Хотя, откровенно, его в голову бахнуло еще там, на крыльце ее клиники, во время первого поцелуя. Накрыло так, что “мама не горюй”. И не отпускало до сих пор, по ходу. А чем больше он смотрел на Таню: такую веселую, открыто-откровенную и прямую, без лукавства и всяких зажимов, тем больше мозг в штопор входил. Когда Таня обернулась и столик наугад тыкнула (видно было, что даже не посмотрела), его этим взглядом ее — накрыло сверху, “пробило до аорты”, до солнечного сплетения, прям.

Хотел ее?

Ха! Казак сейчас и за тысячу баксов не смог бы описать, чего он от этой женщины захотел, ни с того, ни с сего. Сам точно понять не мог.

Познакомиться ближе? Да, хотел, когда искать начал сегодня со всеми этими ветеринарками. Потому что вчера — таки зацепила его Зажигалочка.

А когда поцеловал у дверей клиники (утерпеть не мог, прям искусила она его своими улыбками и заявлениями, отпором, огоньком в глазах), впервые за последние годы так накрыло, что чуть контроль над собой не потерял. Уже и не помнил, когда его так баба заводила, чтоб до “ста” за три секунды от старта. Как Димку упекли, вообще баб побоку большей частью пускал. Не хватало еще и на них времени. Так, когда уж совсем все доставало, расслаблялся. Но, и то наспех, без кайфа. А тут — от одного поцелуя такой мандраж. И, блин, по-пацанячьи, а захотелось пыль в глаза пустить: на машине прокатить, и чтоб все посмотрела-пощупала, оценила; и в такой ресторан, куда ее тот придурок на “ланосе” точно не позовет, не додумается даже, да и не потянет; еще и на террасу… Сам понимал, что смешно даже, как подросток. А сопротивляться этому оказался не в состоянии.

И сейчас смотрел на нее, в эти глаза, которые Зажигалочка не отводила, да и застенчивость не играла, не манерничала — и понимал, что, возможно, она и права в чем-то. Может, он и маньяк, просто раньше не в курсах был об этой своей особенности? Вот не водилось за ним такого, вроде. А как Таню встретил, так и влип. На полной скорости, выходит, в “нее въехал” и завяз, пробуксовывает, как в песке, выгрести не может.

Загреб бы в свои руки и не отпускал, хрен знает сколько.

Когда свои розыски начал, думал — отвлечется-расслабится, передохнет от всего. А как поцеловал — капец полный! Как в омут затянула. Укротительница, елки-палки! Как же! Да ведьма, небось, к тому же, черная.

Но Виталия такая тяга не то, что не испугала, даже интересно стало. И приходилось себя по-серьезному сдерживать, чтобы, и правда, здесь на нее не наброситься.

Отставил свою тарелку. Этот голод утолил. А вот другой — только сильнее мучить стал.

Не шутил. Маньяк, не маньяк, а сегодня он ее точно не отпустит. Не сумеет, хоть стреляйте в него.

— Ты что на десерт хочешь, Таня? — постарался отвлечься хоть немного.

Снова прямо посмотрел на нее, достав из пачки новую сигарету. Не врал, нравилось ему курить. Особенно, когда смог позволить себе хорошие сигареты, а не докуривать чьи-то “бычки” в жалкой и тупой попытке хоть так немного согреться. Сейчас он удовольствие получал от этой привычки. Прикурил, выдохнул, наблюдая за тем, как она доедает.

Таня, в свою очередь, отодвинула тарелку. И так же уверенно встретила его взгляд.

Твою налево! Как же она него смотрела! Словами не описать. И то ли вино так на нее повлияло, то ли заставило Таню что-то расслабиться сейчас — но огонек в ее глазах просто пылал, и она не торопилась его прятать. Не развязно, что, бывало, не так и редко встречалось ему; не нарочито-искушающе, или с расчетом.

Честно. Так, что не ясно, кто и на кого первый готов наброситься. И дрожь ее тела явно ощущал, когда держал Зажигалочку за руку. Дрожь возбуждения, а не страха перед “маньяком”.

Закачаешься, просто!

— Десерт? — медленно переспросила она, отпив еще коктейля. Отставила бокал. — Мороженое хочу. Шоколадное. И тебя. Можно вместе. Или в другой последовательности…