— Эй, хватит дуться. — Руперт повернул ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть на себя. — Ты же знаешь, что я прав. — Его взгляд смягчился, когда он погладил ее по щеке. — А ты чертовски симпатичная девчонка.

Джем понимала, что еще секунда, и он поцелует ее. Она никогда не думала об этом. Но сейчас твердо знала, что так будет, и это было совершенно естественно. Когда его губы коснулись ее рта, она почувствовала, как теплая волна омыла ее тело. Пальцы Руперта проникли в ее волосы. Он привлек ее ближе и поцеловал по-настоящему.

Это было прекрасно. Затем он отодвинулся, держа ее лицо в своих ладонях. Его блестящие ореховые глаза искали ее глаза.

— Что? — прошептала Джем.

— Извини, наверное, не надо было делать это. — Он робко улыбнулся. — Но я не смог с собой справиться.

Джем колебалась. Будет слишком нескромно попросить, чтобы он сделал это еще раз?

Но Руперт покачал головой, выражая сожаление:

— Наверное, это ни к чему…

Это была его квартира, а она снимала комнату. Возможно, он прав. Не обладая сексуальным опытом, Джем успокоилась, когда он не набросился на нее, используя все свое искусство обольщения, чтобы завлечь в свою спальню и провести с ней страстную ночь. Но это с одной стороны…

А с другой… она думала — почему бы нет? И если честно, то даже испытывала чувство некоторой обиды. Она недостаточно привлекательна для него?

— Давай посмотрим «Офис». — Руперт энергично потрепал ее по голове, прежде чем взяться за стопку дисков.

И они это сделали. В течение следующего часа Джем сидела рядом с ним на софе, слепо уставившись в телевизор, не в состоянии сосредоточиться на том, что происходило на экране. Ее мысли крутились вокруг одного. Почему Руперт поцеловал ее и так смотрел на нее? Почему он остановился? Неужели все прошло и он уже ничего не чувствует? Все ее тело горело от прилива адреналина. А он вел себя так, словно между ними ничего не произошло.

Этот поцелуй отрезвил его? Она сделала что-то не так? Руперт жалеет о том, что сделал, или это настолько привычно для него, что он и думать забыл?

Одно она знала твердо — она никогда не спросит его об этом.

Сердце Джем пустилось вскачь, когда Руперт подвинулся на софе, держа в руках пульт. Он выключил DVD, зевнул и сказал:

— Хватит. Пора в постель.

Это какой-то код? Едва в состоянии дышать, она наблюдала, как он встал, снова зевнул и расправил плечи. Быстро повернувшись, небрежно бросил:

— Спокойной ночи. — И скрылся за дверью.

О'кей, значит, никакой не код.

— Спокойной ночи, — ответила Джем, смущенная и разочарованная. Все эти месяцы, деля квартиру с Рупертом, она никогда не думала о нем в романтическом ключе, потому что он был вне ее жизни, и ей никогда не приходило в голову, что между ними что-то может быть. Его семья, его гламурная жизнь, причем высшей пробы, отделяли его от всех остальных. Он и Каро входили в круг избранных. Посещали загородные виллы своих друзей; когда вздумается, летали в Париж.

Это был другой мир, другая жизнь.

Он поцеловал ее.

А сейчас ушел спать.

Если смотреть правде в глаза, между ними не может быть никакого близкого общения. Надо быть слишком наивной, чтобы думать иначе.


Джем уже лежала в постели, когда раздался стук в дверь. Прежде чем она успела ответить, ручка повернулась, и дверь открылась.

Руперт стоял в дверях, на нем были лишь шорты.

— Не могу заставить себя не думать о тебе.

— Что? — прошептала она едва слышно. Ее пульс, кажется, бил все рекорды.

— То, что ты слышала. — Было темно, но ей показалось, что он улыбнулся. — Не могу уснуть. — Он постучал себя по голове. — Ты здесь. Я пытался прогнать тебя, но ты не уходишь.

О Господи, этот голос! Шелковый, низкий, завораживающий… Высший класс.

Подойдя к ней в темноте, он продолжил:

— И я подумал, может быть, ты тоже…

Язык Джем не слушался ее. Она не могла сказать «нет», не могла сказать «да», она вообще ничего не могла сказать.

— Для одного эта постель великовата… Или ты хочешь остаться одна? Если я ошибся, придя сюда, то сейчас же уйду.

Ее пальцы дрожали. Она потянулась за любимым плюшевым медвежонком, с которым привыкла спать с пяти лет. Тихонько бросила его на пол, затем откинула одеяло, освобождая место для Руперта.

— Ты уверена? — спросил Руперт, ложась в постель и обнимая ее.

— Да, — прошептала Джем ему на ухо. Она еще никогда не была так уверена.


В четыре часа утра Руперт вылез из постели и натянул шорты.

Джем приподнялась, опираясь на локоть.

— Ты куда?

— Заметаю следы. Лучше, если Люси не будет знать об этом. — Пройдясь пальцами по волосам, он добавил: — Она думает, мы одна компания, и будет чувствовать себя третьим лишним. Лучше для всех, если ты не расскажешь ей.

Он прав. Это его квартира, она и Люси снимают комнаты, и это может быть неловко для всех.

В этом есть смысл.

За исключением… не значит ли это, что то, что они сделали сейчас… не более чем ни к чему не обязывающий секс?

А разве это не так? Если нет, то что?

— Эй, не смотри на меня так. — Надев шорты, Руперт наклонился и поцеловал ее. — Все будет замечательно. Терпеть не могу всего этого шума, когда все, кому не лень, сплетничают и женят тебя… Гораздо лучше, когда никто ничего не знает.

Успокоившись, Джем обняла его за шею.

— Ты прав. Будет лучше, если мы не скажем Люси. Хотя мы привыкли рассказывать друг другу все.

— Что ж, тебе придется оставить эту привычку. — Выпрямившись, Руперт улыбнулся: — Мы ведь не хотим все испортить? Поверь мне, некоторые вещи лучше сохранять в тайне.

Глава 8

Объявление было размещено в соответствующем отделе «Вестерн морнинг ньюс» и «Корниш гардиан». Джинни потратила не один час, составляя его, и в конце концов получилось так: «Симпатичная разведенная женщина 38 лет сдает прелестную комнату в просторном доме в Портсилвере. Будет рада принять особу, находящуюся в схожих обстоятельствах. Цена 60 фунтов».

Звучит неплохо, не правда ли? Радушно и ненавязчиво. Если бы она искала жилье, она бы соблазнилась. Глядя с гордостью на объявления в газетах, все свежие и полные предложений, Джинни ощутила прилив возбуждения при мысли о той радости, которую обретут она и ее новая подруга, ходя вместе по магазинам и…

Телефон!

— Да? — произнесла она самым приветливым тоном.

— Салют, салют, милая, у тебя такой голосок… Хочешь потрахаться?

О Господи! Потрясенная до глубины души, Джинни растерялась, однако быстро ответила:

— Нет, вы ошиблись. — И повесила трубку. Ее руки дрожали. Как все это гадко! Что, если так и будет? И ее будут изводить извращенцы?

Телефон зазвонил снова час спустя. На этот раз Джинни сдержала себя и ответила с предельной осторожностью:

— Слушаю.

— Это я. Как идут дела?

Слава Богу, это Гэвин.

— Пока никак. За исключением одного идиотского звонка. Какой-то извращенец…

— И что ты сказала ему? — перебил Гэвин.

— Послала куда подальше.

— Послушай, дай мне знать, когда кто-то придет посмотреть комнату. Я должен быть рядом. Опасно принимать незнакомых людей в доме, когда ты там одна.

Джинни смягчилась. Гэвин уже предлагал ей это, но она сказала ему, что в этом нет необходимости, так как намерена встречаться только с женщинами.

Сейчас она понимала, что он был прав. Глупо рисковать. Гэвин мог быть порой совершенно невозможен, но ему не откажешь в трезвом взгляде на жизнь.

— Хорошо, если кто-то позвонит, я сообщу тебе. — Успокоившись, Джинни добавила: — Спасибо.

— Без проблем. Я свободен сегодня вечером. А ты, между прочим, не поняла.

— Чего не поняла?

— Послала меня куда подальше.

Джинни досчитала до десяти.

— Так это был ты? Спасибо большое.

— Да, и я получил от ворот поворот. Но в следующий раз это может быть кто-то другой.

Гэвин действовал на нервы, когда был не прав. А когда был прав, то был совершенно невыносим. Джинни, которая ненавидела подобные выходки, сказала:

— Прекрасно, но ты можешь побыть наверху. Я не хотела бы, чтобы ты сидел здесь как надсмотрщик, пока я буду разговаривать с потенциальными квартирантами.

— Ты испортишь мне удовольствие, — возразил Гэвин, — лишив меня возможности посмотреть на незнакомых женщин. А что, если заявится роскошная юная особа, и я начну встречаться с ней? Это будет забавно, правда? Ты будешь ревновать?

— Нет, просто удивлюсь ее вкусу. — Джинни была терпелива. — И не вижу в этом ничего смешного. — Посчитав на пальцах, она добавила: — И третье, обещаю тебе, что моя квартирантка не будет юной вертихвосткой.


Звонок в дверь раздался в семь часов, возвещая о приходе первой из трех ожидаемых претенденток, которые позвонили днем. Нервничая больше, чем она предполагала, — будто шла на свидание к незнакомому человеку, — Джинни отослала Гэвина наверх и, вздохнув поглубже, открыла дверь.

— Здравствуйте, милая, я Моника. Я только что взглянула на ваши окна, вы знаете, они заслуживают того, чтобы пройтись по ним тряпкой с «Сиф». Сразу же заблестят, дорогая, «Сиф» это сделает. О-о, — застонала Моника, — и рамы тоже все покрыты пылью…

Парадокс встречи с незнакомым человеком заключается в том, что достаточно бросить на него один взгляд, и вы понимаете, что ничего не получится. И можете с легким сердцем сказать: «Извините, у нас ничего не выйдет, почему бы нам не попрощаться?»

Но, оказавшись лицом к лицу с бледной копией Джона Маккририка[1], Джинни поняла, что поговорит с гостьей приветливо и вежливо.