— Поздравляю.

— Пока не с чем. Если я прошел кастинг, они сообщат. А что ты делаешь?

— Я на работе. Алесандр, я звонила предупредить тебя, что… мама приехала. И жаждет с тобой увидеться.

Алесандр вздохнул.

— Да, я понимаю, — усмехнулась Кристина. — Я просто предупредила. Она только что была на море, привезла тебе сувениры.

— Очень мило с ее стороны. — Алесандр решил оставаться вежливым. — Я надеюсь, ты не дала ей мой телефон и адрес?

— Я похожа на садистку?

— Спасибо. А во сколько ты освободишься?

— Честно говоря, не знаю, сегодня действительно много работы. Надо подготовить все документы к участию в скачках. Завтра последний день подачи.

— Хорошо. Если не возражаешь, я позвоню позже. Удачи.

— Взаимно. Пока.


На следующий день Анжелика Витальевна собиралась поехать на конюшню вместе с Кристиной, но проспала до обеда. Еще час ей потребовался на то, чтобы привести себя в порядок — ведь на самом деле она ехала не к дочери, а на свидание с Алесандром, — еще час на переупаковывание подарков и сувениров для молодого человека и еще полтора часа на дорогу, потому что она умудрилась запутаться в четырех линия петербургского метро. Когда же она наконец приехала, было уже темно. Алесандра на работе не оказалось — сегодня была только одна прогулка, да и та закончилась еще засветло.

Кристина выслушала упреки, посочувствовала, насколько могла, обещала непременно еще раз позвонить Алесандру… На ее счастье, один инструктор пока оставался на работе, и Кристина обещала ему дополнительную премию, если только он займет ее мать конной прогулкой. Инструктор не отказал, но Анжелика Витальевна воспротивилась этой идее, заявив, что поедет кататься только в сопровождении Алесандра. И, разумеется, Кристине снова пришлось выслушать массу упреков. Потом Анжелика Витальевна позвонила в Москву, осыпала Валентина тысячью вопросов, заявила, что домой пока не собирается, напомнила, чтобы тот не спускал глаз с Валеры, проверял все его домашние задания, как в школе, потребовала выслать ей еще денег и завершила разговор «ласковыми» словами в адрес мужа: дескать, не ему решать, слишком много, слишком мало или в самый раз тратит она денег.

Анжелике Витальевне удалось встретиться с Алесандром только на седьмой день своего пребывания в Петербурге. Поскольку Кристина теперь одна руководила всеми делами, то пришлось все же найти для молодого человека другую партнершу. Расписанием прогулок занималась координатор, поэтому Кристина не могла и не собиралась, как бы того ни хотелось ее матери, контролировать каждый шаг Алесандра. К тому же в последнее время он стал реже появляться на работе, поскольку был не сезон и прогулки совершались только раз в неделю.


Алесандр рассчитывал выспаться, но все же проснулся в начале девятого. Года три или четыре назад, чтобы принять утренний душ, одеться, сделать прическу и так далее ему требовалось не менее часа, а то и двух. Сейчас он, как в армии, управлялся за несколько минут.

Ни работы, ни кастингов на сегодня не было. Может, навести идеальный порядок в комнате? Или сесть и написать какую-нибудь книгу? А может, начать свое дело? Нет, все это не для него. Алесандр понимал: что-то надо делать. Жизнь идет точно так же, как и несколько лет назад: все это уже было, надоело и требует перемен. Но каких? Может, получить еще одну профессию? Например… Что сейчас модно? Менеджер? Промоутер? Экономист? Милиционер? Пожалуй, менеджер — самое оптимальное. Ни к чему не обязывает. И можно потом заниматься почти всем, что связано с управлением и со связями с общественностью. Нет? А петербургский метрополитен? Там регулярно проводится набор сотрудников милиции. Нет, это скучно. Алесандр включил телевизор. Развернул газету на полосе рекламы. Он просматривал объявления не вдумываясь — именно «просматривал». Может, пойти в телеведущие? Кто б взял. А что? Ток-шоу, игры — там наверняка хорошо платят, да и много новых знакомых появится, и жизнь встряхнется. Алесандр надел первое, что попалось под руку — чего не сделал бы еще года четыре назад, — и вышел на улицу. Во дворе он встретил соседку, у которой когда-то занимал восемьдесят, что ли, рублей. Она работала в газете и сейчас как раз ехала на Владимирскую проводить интервью с директором музея Ф. М. Достоевского. Алесандр не прочь был составить ей компанию.

Он был в этом музее, еще когда учился в школе, но абсолютно ничего не помнил. Молодой человек прошелся по залам литературной экспозиции, по квартире писателя, затем вышел на улицу. У него возникло непреодолимое желание подать милостыню старухе, стоявшей возле Владимирской церкви. Хотя он прекрасно понимал: таких, как она, сотни, и то, что они стоят на паперти, вовсе не означает, что у них нет или им не хватает денег. Но Алесандр не подал старухе, а вместо этого вошел в церковь. Последний и едва ли не единственный раз он делал это, кажется, в Москве, на Рождество, примерно на втором курсе. Да, девятого января, несмотря на новогодние каникулы, у него был зачет или экзамен. Алесандр уехал в Петербург второго, а назад вернулся седьмого утром. Он собирался подготовиться к экзамену за остававшиеся два дня. Но в итоге на подготовку остался только один день, так как накануне он весь день прошлялся по гостям, а вечером, ради интереса, решил заглянуть в храм Христа Спасителя. Там ему не понравилось. Обстановка казалась такой ненастоящей, искусственной: все эти иконы, пожертвования, записки, даже платки, покрывавшие головы женщин-служительниц. Алесандр всегда воспринимал церкви, соборы, костелы исключительно как памятники архитектуры, как произведения искусства, но только не как божьи храмы. Он считал, что произведения искусства должны быть гармоничными и прекрасными, чтобы служить для услады взора, не более того.

Сейчас Алесандр стоял в церкви и чувствовал, что не может воспринимать ее только как архитектурный памятник, только как украшенное изнутри здание. Он чувствовал, что с таким настроем вообще не имел права входить сюда. Ему очень захотелось поставить свечку. Но он понятия не имел, зачем и как это делают. Он осмотрел лики икон и повернулся к выходу, но тут же вспомнил, как где-то слышал или читал, что нельзя выходить из храмов спиной к иконам, то есть лицом к двери. Или наоборот, можно? И что вообще все это должно означать? Алесандр остановился. Ему хотелось сделать все по правилам, но он их не знал! Он вообще ничего не знал! Он знал, как отдавать честь, тусоваться, двигаться по сцене… Но он чувствовал, что не знал главного, не знал того, что важнее и стрельбы из винтовки, и моды на те или иные ароматы и прически, и умения держаться в седле, и навыков игры на съемочной площадке, важнее даже…

— Алесандр, здравствуй. Какие вы стали все взрослые. Это же надо, как летит время. Как твои дела?

— Здравствуйте. — Алесандр внимательно посмотрел на стоявшую перед ним женщину, но не узнал ее.

— Я-то помню тебя еще Сашенькой. А сейчас сморю, ты это или не ты.

Женщина была одета в черное зимнее пальто и черный платок. На вид ей было лет шестьдесят… Или меньше?

— Как мама?

— Нормально, спасибо.

Алесандру было неудобно спросить, кто эта женщина, ведь она помнит его еще Сашенькой, к тому же знает его мать. Но он никак не мог узнать это лицо.

— Чем ты занимаешься сейчас? Где учишься? — женщина резко понизила голос, заговорила почти шепотом. — Здесь громко нельзя разговаривать. Может быть, выйдем на улицу? Или ты…

— Нет, я как раз собирался, — кивнул Алесандр. Он забыл уже, что пару минут назад даже не знал, как лучше выйти из храма и выходить ли отсюда сейчас или позже.

Они вышли молча. Женщина повернулась к церкви, три раза перекрестилась. Алесандр хотел полностью повторить ее жест, но сделал это только один раз. Они дошли до трамвайной остановки, хотя молодому человеку идти туда не было надобности — он планировал спуститься в метро.

— Сереженька-то погиб, — сказала женщина, когда они уже сели в трамвай.

Алесандр поднял на нее глаза. В его глазах не было ни удивления, ни жалости. Он вообще не понимал, о ком она ведет речь.

— Да-а, — протянула женщина, глядя в окно и начиная плакать. — Я так не хотела, а он все равно поехал. Я, говорит, мам, только на два месяца. Ну, а ты-то чем занимаешься? Где учишься?

— Да я уже закончил.

— М-м. Университет? Мама твоя, вроде, говорила, что ты будешь заниматься ядерной физикой, так?

Алесандр усмехнулся. Хотя это было неуместно.

— Извините… извините меня… Это не так. Я закончил ВГИК.

— ВГИК? А что это?

— Всероссийский государственный институт кинематографии.

— М-м… Кино снимать будешь?

— Вроде того, — улыбнулся Алесандр.

— Молодец. Молодец. Мама работает?

— Да.

— Ты ей привет передавай.

— Обязательно, — кивнул Алесандр, хотя он представления не имел, от кого передавать привет.

— Папа тоже работает?

— Да.

Женщина помолчала. «О работе поговорили, осталось о погоде», — подумал Алесандр.

— Гриша ведь в ФСБ пошел. Ой, мальчики, опасные вы выбираете себе профессии. Но ты молодец. Молодец. — Женщина снова разрыдалась.

У Алесандра зазвонил телефон.

— Извините. Да? Да. Здравствуйте. М-гм. Во сколько? Да, конечно, успею. А что за проект? Да. Хорошо, спасибо. Да, я понял. До свидания.

— Кому нужны все эти ваши ФСБ, милиции, омоны? Врач — ну и сидел бы себе в поликлинике. Нет, ведь…

— Извините, — поднялся Алесандр. — Мне нужно идти.

— Выходишь, да? А я через две остановочки. Ну, ты береги себя, хорошо? Взрослый ты какой стал. Трудись, чтобы мы тебя по телевизору смотрели, гордились тобой. Маму береги. И заходи, ладно? Не стесняйся.

— Обязательно. Спасибо. Всего доброго.

Алесандр вышел. Никакого метро поблизости не оказалось. До ближайшей станции — несколько трамвайных остановок. Алесандр перешел улицу и оказался на противоположной остановке. Может, «тэшка» пораньше подойдет? Пора уже машиной обзаводиться.