– А, ты, чья такая? Не припомню тебя что-то.

– Да я – внучка Анфисы! – мигом ответила та.

– Глаша?! – Удивилась барыня. – Ты выросла, похорошела. А где Анфиса?

– Ох, барыня. Занемогла бабка моя. Ноги совсем не ходят… Сидит во флигеле не выходит… А вы к нам надолго?

– Не знаю, на пару дней… А там как Бог даст.

– Это хорошо, нам здесь без вашей хозяйской руки совсем невмоготу… – продолжала тараторить девка.

– А где отец твой? – Поинтересовалась барыня.

– Так в садах яблоки собирают, он и приглядывает… Вот… Как вы велели ему пять лет назад приглядывать за хозяйством, так он и…

– Хорошо, хорошо, – перебила хозяйка словоохотливую девку. – Бери корзину, идем в дом. Да вели растопить самовар.

– Как прикажите, барыня.

* * *

Родительский дом встретил Антонину разбухшими от сырости дверями, унылым залом – нехитрая мебель была застелена домашними холстами, дабы не запылилась. Она подошла к столу, сняла с него широкий, сшитый в несколько раз холст, с него посыпалась пыль…

– Глаша!

– Я здесь, барыня!

– Сними холсты да выбей с них пыль на заднем дворе… Постели скатерть белую, что с вышивкой по краям. – Антонина любила эту скатерть, ведь ее когда-то вышивала матушка.

– Все сделаю…

Глаша сняла холсты, свернула их и направилась на задний двор.

Антонина огляделась: стол растрескался от времени, видимо сказалось то, что в последние годы дом почти не отапливался из экономии. Кресла и диван, некогда обитые гобеленом с яркими цветами, выглядели печально…

Антонина вздохнула и направилась на второй этаж, где некогда располагалась ее комната, с трудом открыла разбухшую дверь: в комнате все оставалось по-прежнему. Она подошла к окну, невольно залюбовавшись пейзажем, знакомым еще с детства…

Вдалеке она увидела всадника, он ехал неспешно через поле, прямо к дому.

– Странно, кто это может быть? – Удивилась она. – Может сосед Свиридов? Но откуда он узнал, что я – здесь?

Всадник приближался, Антонина заинтересовалась незнакомцем: она давно не принимала гостей, ведь Сергей Васильевич предпочитал сам наносить визиты своим старинным друзьям и собутыльникам.

Антонина спустилась в гостиную, в этот же момент влетела Глаша, как угорелая:

– Барыня! К вам гость!

– Гость?! Кто такой? – удивилась Антонина.

– Назвался Варфоломеем, управляющим имения господина Матвеева! – выпалила Глаша.

– Пусть войдет. Да и принеси нам чаю с булочками, что я привезла.

* * *

Варфоломей всю дорогу обдумывал план действий: Архип, следивший за имением госпожи Забродиной, донес, что барыня, вероятнее всего, направилась в Ремизово, дабы посетить родительский дом. Управляющий понял: это шанс переговорить с Антониной Петровной тет-а-тет.

Управляющий снял охотничью шляпу и поклонился хозяйке.

– Простите, сударыня, что осмелился потревожить вас… Но у меня к вам дело.

Женщина смерила взглядом Варфоломея. Она не часто встречалась с ним, последний раз это был несколько лет назад, когда она навещала ныне покойную госпожу Матвееву-Орлову. И ее поразило материнское отношение пожилой барыни к своему управляющему. В то время она не обратила на это внимания, сейчас же это обстоятельство невольно всплыло в памяти… Отчего? Антонина не знала…

– Прошу вас, сударь, присядьте. Слушаю вас. Да и как вы узнали, что я – в Ремизово?

– Вашу коляску случайно увидел мой слуга Архип. Простите за дерзость, я тотчас решил, что это самый подходящий момент, дабы переговорить с вами.

Антонина напряглась.

– Меня это несколько удивляет. Но, впрочем, говорите…

– Дело в том, сударыня, мне стало известно, что ваш супруг заложил Ремизово в Псковский Земельный банк.

Антонина округлила глаза.

– Впервые слышу. И откуда вам это известно?

– Дело в том, что в банке служит мой старинный друг… Мы вместе учились в гимназии…

– Ах, вот как! – едва сдерживаясь, воскликнула Антонина. – И что же вы хотите от меня?

– Ровно через месяц наступает срок выплат по векселям. Я же хочу предложить вам сделку: я выкупаю дом по хорошей цене и становлюсь хозяином Ремизово.

Антонина побагровела, она чувствовала, что едва сдерживается, дабы не выгнать наглеца прочь.

– Вы можете выкупить имение по векселям только после того, как мы окажемся неплатежеспособными. Не так ли?

– Именно так, сударыня.

– Так вот, время еще есть.

– Но, сударыня. Посмотрите на вещи здраво: я пришел к вам, как порядочный человек, ибо я знаю: Ремизово – ваш дом. Поэтому купчую непременно должны подписывать вы сами. Вряд ли вы сможете погасить проценты, не для кого не секрет – дела ваши не в лучшем состоянии. Я не хочу приобретать Ремизово с банковских торгов – это лишние хлопоты. Давайте договоримся полюбовно. Я дам вам пять тысяч ассигнациями, вы же погасите все векселя, мало того останетесь в выигрыше!

Антонина не выдержала:

– Мне кажется весьма удивительным, сударь, что вы располагаете подобной суммой!

– Сударыня – я честный человек. Покойная госпожа Матвеева-Орлова мне хорошо платила, и я скопил некоторую сумму…

– И теперь вы по дешевке хотите прикупить мое имение. Пусть оно небольшое – да! Но я здесь родилась!

– Сударыня, я понимаю ваши чувства. У вас еще есть время. Я же откланиваюсь, надеюсь наш разговор продолжиться…

– Сомневаюсь! – резко перебила управляющего Антонина. – Прошу оставить мой дом!

Варфоломей поклонился и ушел. Антонина пребывала в бешенстве. В это время вошла Глаша с самоваром.

– Вот, барыня, прямо с пылу с жару… А что это с вами? Вас расстроил этот вурдалак?

Антонина едва вымолвила:

– Не спрашивай… Не твое дело…

Антонина разрыдалась, Глаша не знала чем помочь барыне и, присев рядом с ней тоже разрыдалась.

– А ты чего ревешь? – спросила сквозь слезы барыня.

– Так вам же плохо? Жаль мне вас? Ох… – Глаша опять закатилась слезами.

– Поди прочь! – разозлилась Антонина на девку. – Вели Назару готовить коляску, я еду обратно в Забродино…

* * *

По дороге домой в Забродино, воображение Антонины Петровны рисовало яркую сцену объяснения с мужем. Она уже предвкушала, как бросит ему обвинения в лицо и выскажет, наконец, все то, что скопилось за последние годы. Неожиданно она ощутила решимость и неизвестно откуда взявшуюся твердость духа. «Отчего я постоянно молчу?! Ведь муж делает все, что ему заблагорассудиться! Пусть он взял меня почти без приданного за мою молодость и красоту! Так что ж?! Я должна теперь смириться с потерей своего родительского дома?! Ему в угоду! Чтобы он продолжал разгульный образ жизни?! Надо положить этому конец!»

Итак, решительно настроенная Антонина, подобная разъяренной фурии приближалась к имению. По прибытии она тотчас вошла в гостиную.

– Лизавета! Где Сергей Василевич?

Горничная несколько замялась.

– Да нет его, барыня…

Антонина удивилась.

– Так поздно уже. И где же он?

– Сказывал, на охоту отправился…

– Понятно. На охоту значит! Прекрасно! – воскликнула барыня. – Самое время охотиться!

Лизавета растерялась, она никогда не слышала, чтобы хозяйка не то что бы кричала, а даже разговаривала в повышенном тоне.

– Простите меня, барыня. Кажется, Сергей Василевич отправился к господину Утятину, что живет в четырех верстах от Забродино.

– Утятину? – удивилась Антонина, развязывая ленточку шляпки и снимая ее. – А этот полковник в отставке. М-да… Ему бы только из ружья палить да водку пить. Значит, барин сегодня не вернется?

– Никак нет, барыня…

– Ладно, иди, приготовь мне горячую ванную с травами. Устала я очень.

Лежа в ванной, Антонина недоумевала: отчего муж поступил таким образом, – не говоря ей ни слова, заложил Ремизово? Как он мог? Или Сергей надеялся на ее постоянное молчание? Ну, все – хватит!!! Уж более безмолвствовать она не будет!!! Завтра он узнает ее истинный характер.

* * *

Станислав сидел в гостиной, просматривая «Псковский вестник» и покуривая сигару. Псковские новости были пресными и крайне неинтересными, словом, все как обычно: губернатор сказал, посетил… Или еще лучше: наказал кого-то… Госпожа фон Эленберг сочеталась браком с бароном…. Земельный банк выставляет на торги следующие имения…

– Какая скука… Ну, что это? Кому дело до этой перезревшей фон Эленберг? Может в Петербург вернуться? Там, по крайней мере, есть куда отправиться вечером… А здесь! Еще неделя и я постарею на десять лет. – Неожиданно Станислав вспомнил про Антонину Забродину. – Какая женщина! Из-за нее бы в Петербурге стрелялись на смерть! Напишу-ка ей письмо…

Он отправился в кабинет, сел за стол написал короткое письмо:


«Антонина Петровна!

Не сочтите за дерзость, хотя впрочем, я понимаю, что иначе мое поведение не назвать! – приезжайте ко мне в гости. Если помните, что мы говорили про фортепиано, которое стоит в моей гостиной, кажется то самое, которое дядюшка выписал из Германии. Если вас будет сопровождать Сергей Васильевич, то буду весьма рад сыграть с ним в карты.

Станислав Матвеев, ваш сосед»


– Дормидонт! Дормидонт! – Станислав позвонил в колокольчик.

– Чего изволите, барин? – слуга заглянул в кабинет.

– Это письмо отвези госпоже Забродиной…

– Прямо сейчас? Да уж ночь на дворе?

– Да?! – встрепенулся молодой барин. – Действительно… Но тогда завтра утром… Я оставлю его здесь, на письменном столе.

* * *

Антонина Петровна с нетерпением ожидала своего супруга. Он явился лишь к полудню и самым развязанным образом вошел в гостиную. Завидев жену, он смачно зевнул.

– Ах, мон шер, ты уже поднялась. Так рано?

– Отчего же? Или вы, сударь, не знаете который час?

Барин плюхнулся в кресло.

– Понятие не имею: счастливые часов не наблюдают! Так-то вот!