Она сидела как замороженная, чувствуя как граница между внутренним холодом и кипятком снаружи постепенно подбирается к коже. Ледяные хрустящие кристаллы прорастали сквозь нее, желание запустить телефоном в стену росло все быстрее, она почти мечтала увидеть, как источник его ядовитого издевательского голоса разлетается вдребезги, как пластиковые обломки сыпятся на пол и гребаный Эванс наконец затыкается.

— Хватит, — тихо сказала она, выбираясь из ванны — сидеть дальше в воде и пене не было никакого желания, от пара было душно, у нее начала кружиться голова. — Слушай, ты за этим звонил?

— Нет, не за этим, — нервно рыкнул Стив. — Я звонил совсем по другому поводу, но ты не захотела меня слушать. — Он замолчал и медленно выдохнул, как будто пытался взять себя в руки, Стефани завернулась в полотенце и вышла из ванной, открыла окно. — Стеф, нам надо поговорить, — наконец решился он, она фыркнула:

— Ты еще не наговорился? Высказывайся, дружище, я почти привыкла.

— Стефани, черт, я не об этом, — прорычал он. — Хватит выводить меня, с тобой невозможно нормально разговаривать.

— С того момента, как я взяла трубку, говорил только ты, — тихо вздохнула она.

— Потому что ты не взяла гребаную трубку. Со мной ты говорить не захотела, а Льюису ответила сразу же, нежненько так, как будто только его и ждала.

— Не сочиняй, а? — поморщилась Стефани, — я ответила ему так же, как всем.

— А мне не ответила вообще.

— А ты можешь сказать мне что-то хорошее? — криво усмехнулась она.

— Могу.

— У тебя было море возможностей, дружище, — вздохнула Стеф, — утром, в обед, после записи… но ты говорил только гадости, или не говорил вообще, даже не смотрел на меня. А тут вдруг внезапно решился позвонить — не все сказал? Или новую гадость придумал? Я выходной взяла только для того, чтобы не слушать твою гребаную критику моей техники и моей способности влезать в твою суверенную жизнь. Можно я отдохну спокойно, всего пару дней, без тебя, без твоих шлюх, без сплетен и всей остальной фигни? Я устала, Стивен.

Он молчал, она даже почти поверила, что он сейчас извинится и положит трубку, но Стив гораздо тише и спокойнее сказал:

— Нам надо поговорить. Не по телефону, я приеду к тебе.

— Зачем? — нервно хохотнула Стефани. — Ты медитировал все время с моего отъезда, познал просветление и решил перестать выделываться и начать нормально встречаться? — Он фыркнул, она вздохнула: — Ну и нафига ты мне тут нужен тогда? Еще гадостей наслушаться? Делать мне больше нечего.

— Я приеду, — тихо сказал он, Стеф ехидно усмехнулась:

— Приезжай, замок поцелуешь и уедешь, я не дома.

— Стефани, — с улыбкой ответил он, — я слышал, как рядом с тобой скулила собака. Не ври мне.

— Ой, твое дело, — отмахнулась она, — хочешь посмотреть на пустой дом — приезжай.

— Ладно, до скорого.

Он положил трубку, Стефани с обреченным стоном бросила телефон на кровать и попыталась вытереть спутанные волосы. На первом этаже затрезвонил стационарный телефон, она чертыхнулась, опять поминая закон подлости, и спустилась вниз, с удивлением глядя на неопределившийся номер:

— Да?

— И кому ты лечила, что ты не дома? — протянул ехидный голос Стивена, Стефани хлопнула себя по лбу, восхищаясь собственной недогадливостью и его коварством, Эванс рассмеялся и вздохнул: — Прости, что вытащил из ванны, суши волосы, я скоро буду.

Она яростно бросила трубку, борясь с диким желанием материться и с грохотом прыгать на одном месте, как маленький ребенок, который никак не может получить желаемое и выплескивает свое раздражение как можно громче и весомее.

"Гад-гад-гад, ненавижу"

У лестницы стоял Слэш, глядя на нее печальным, все понимающим взглядом, таким умным, как будто он прожил уже сто человеческих жизней и решил для разнообразия побыть собакой, в качестве курорта за все заслуги своей доброй души. Стефани немного успокоилась под этим взглядом и выдохнула, опускаясь в папино кресло, пес тут же подошел и положил голову ей на колени, безмолвно требуя чесать и гладить.

Спустя минут пять она почти вернулась в равновесие, даже ледяная пустыня внутри подзабылась и припала пылью, что для льда, как известно, фатально. Запустив пальцы в мокрые волосы, она немного подумала и решила все-таки последовать единственному умному совету от этого… этого…

"Ладно, обойдемся без эпитетов, хороший совет надо уметь принимать даже от плохого человека."

Поднявшись наверх, она выпустила почти остывшую воду и залезла под душ, доводя до конца всю многоступенчатую процедуру мытья волос, и уже через десять минут расчесывалась перед зеркалом. Внезапно Слэш сорвался с места и прогрохотал вниз по ступенькам, радостно завывая и порыкивая, как будто уже рассказывал через дверь, как тяжело ему было ждать маму весь этот скучный бесконечный день, внизу раздался щелчок замка и Стефани тоже решила спуститься. Когда она оделась и дошла до двери, мама уже заканчивала процедуру приветствия собаки — разомлевший кусок шерсти валялся на полу кверху пузом, вывалив язык и подергивая задней лапой в чесательном экстазе, а мама поднималась с колен и вешала куртку на вешалку.

— О, ты здесь? Привет, — она смерила Стеф взглядом спецагента и мгновенно просекла ситуацию: — Что случилось?

— Все нормально, — отмахнулась Стефани, прекрасно понимая, что это не ответ, а пароль, означающий "не расспрашивай, я все равно не скажу". Мама многозначительно хмыкнула и пожала плечами:

— Ну как хочешь. Ты голодная?

— Нет.

— А я — да. И папа тоже вот-вот придет.

— Я разогрею, — усмехнулась Стефани, направляясь на кухню и улыбаясь с растерянной морды Слэша — обычно он в любой ситуации всегда шел за мамой, но на этот раз мама пошла переодеваться, а Стеф пошла на кухню…

Пес в отчаянии топтался на месте, вертя головой и наблюдая, как они расходятся в разные стороны, Стефани не выдержала и рассмеялась, чувствуя, как лед внутри понемногу начинает ломаться и таять — хорошо дома. Слэш наконец решился и галопом поскакал в спальню за мамой, Стефани вздохнула и пошла греть еду. Очень скоро все собрались на кухне, болтая о всякой ерунде, но Стеф периодически ловила на себе изучающие взгляды и очень тщательно обдумывала ответы даже на самые невинные вопросы. Через пятнадцать минут Слэш неспеша поднялся и вразвалочку пошел к двери, встречать папу — это вам не мама, тут ритуала почесывания не дождешься. Но пес все равно каждый раз ходил его встречать и просто молча сидел рядом, пока папа снимал обувь, иногда Слэшу даже перепадало легкое похлопывание по затылку, чему он был безмерно рад.

— О, ты тут? Что случилось?

Стефани усмехнулась и пропела:

— Все в полном порядке, мы просто отснялись раньше времени.

— Ну как хочешь, — так же настороженно смерил ее взглядом папа, по-шпионски переглядываясь с мамой. Мама изобразила бровями что-то вроде "какая разница, все равно либо расколется, либо спалится, либо из новостей узнаем", они кивнули друг другу и сели ужинать. Как только Стефани вонзила вилку в котлету, в кармане завибрировал телефон, мигом отбив аппетит и заставив спину покрыться липким потом. Она достала трубку, пытаясь заставить надпись "Эванс" не двоиться, вздохнула и приняла вызов:

— Что?

— Я почти возле твоего дома. Выходи, встретимся на углу.

— Я не хочу с тобой разговаривать, ты не понял?

— Тебе придется, Стеф.

— Я же просила тебя оставить меня в покое хотя бы до понедельника, ты не можешь потерпеть? — она обреченно потерла лицо, понимая, что это бесполезные трепыхания угодившего в трясину, которые делают только хуже.

— Не могу. Нам надо поговорить.

— Мне — не надо.

— А мне надо. Хватит спорить, одевайся.

— Я никуда не пойду.

— Твое дело, — непреклонно усмехнулся он, — значит, я напрошусь к тебе в гости. С твоей мамой я уже знаком, познакомлюсь со всей семьей, включая собаку. Подумай хорошо, Стеф, не создавай себе проблем.

Стефани обреченно запрокинула голову, отрывая взгляд от тарелки и замечая два одинаково настороженных лица. Пес почуял, что в доме что-то неспокойно, и тоже поднялся, заинтересованно поставив лапы ей на колени и заглядывая по очереди всем в лица, в полной боевой готовности бежать туда же, куда и стая.

Стеф посмотрела на маму, на папу, нехорошо улыбнулась и тихо сказала Стивену:

— Ну-ну, знакомься, дружище. Вперед.

И положила трубку, поднимаясь из-за стола. Первым голос подал папа, причем с такой интонацией, что его профессию можно было угадать с трех нот:

— Это кто это у нас такой смелый?

— Мистер Стивен Ли Эванс, — с нехорошей ухмылкой пропела Стефани, шнуруя кроссовки, — поэт, композитор, актер, певец и очень самоуверенный гад, не понимающий слова "нет". Я не хочу его видеть.

— Это тот милый мальчик, у которого ты забыла телефон? — мигом вспомнила мама.

— Ага, — Стеф схватила с вешалки мамину куртку и поводок Слэша, — гулять.

— Он недавно только гулял, — нахмурилась мама. — Может, ты…

— Иди-иди, — ухмыльнулся папа, — прогуляется еще разок, не запыхается. Через десять минут этот самоуверенный мистер сбежит отсюда, поджав хвост.

Стефани с благодарностью и предвкушением посмотрела на эту ухмылку, которую не раз видела в зеркале, потом на многозначительно изогнутую бровь мамы, которую тоже частенько видела в зеркале, и улыбнулась:

— Выпните его отсюда, ладно?

— Может, не будешь уходить? — предприняла еще попытку мама, но тут раздалась трель дверного звонка и папа с предвкушающей улыбкой пошел открывать, а Стефани подцепила собаку за загривок и вылетела через заднюю дверь. Крепко взяла Слэша за ошейник и шепотом сказала в умную, все понимающую морду:

— Веди, дружище. Я отключусь, так что сам меня выгуливай.