— Анюта, милая… — Галина Филипповна выбрала конфетку, отхлебнула чайку и многозначительно посмотрела на меня.

У меня перехватило дыхание. На мгновение мне показалось, что она сейчас скажет: «Ты нипочем не догадаешься, что я слышала сегодня про твоего мужа», но она всего лишь спросила:

— У тебя все в порядке? Мне кажется, что ты устало выглядишь!

Я с трудом проглотила застрявший в горле комок.

— Сегодня целый день на ногах. Перед отъездом много работы.

— Ах, как я тебя понимаю, — вздохнула Галина Филипповна и мечтательно закатила блекло-голубые глаза. — Греция! Колыбель мировой цивилизации… Как мне всегда хотелось там побывать! Но когда были силы и здоровье, мы жили в другом государстве. Железный занавес, Берлинская стена… — Она опять вздохнула, откусила конфетку и сделала новый глоток. — Взгляд ее принял мечтательное выражение. — Но зато на мою скромную зарплату я могла каждый год ездить в отпуск к маме на Украину и даже на море. А где сейчас вы найдете учителя, который сумел бы себе позволить съездить на море?

Она хотела что-то добавить, но тут ей попался на глаза рюкзак, который я неосмотрительно оставила в прихожей.

— О! — Галина Филипповна, казалось, обрадовалась, что можно покончить с темой Греции и учительских отпусков. — Твой муж опять уезжает в командировку?

Я пожала плечами. Эту тему мне совсем не хотелось продолжать. Но она уже попала соседке на язык.

— Да, — произнесла она многозначительно. — Сергей Николаевич занимает высокий пост. Но эти командировки… — Она покачала головой. — Постоянные разъезды… Мужчинам нельзя подолгу бывать вне семьи… Это их развращает.

Будь это сказано часом раньше, я бы непременно заступилась за Сережу, но сейчас только кисло улыбнулась. «Знала бы ты, как развращает, — подумала я. — И как бы ты сейчас выглядела, если бы услышала, что я нашла в его карманах».

— Да, на днях я видела Сергея Николаевича в городе? Я еще в библиотеке хотела тебе рассказать, да вылетело из головы. Когда это было? Дай Бог памяти… — Галина Филипповна возвела очи горе. — Ах, да! В пятницу на прошлой неделе. Я ездила в сберкассу и как раз их увидела…

— Их? Что вы имеете в виду? — спросила я, как можно равнодушнее, подливая соседке чайку, но сердце свалилось в область желудка, и я почувствовала приступ тошноты.

— О! — Галина Филипповна многозначительно усмехнулась и погрозила мне пальцем. — Сергей Николаевич вышел из машины вместе с интересной брунеткой (она так и сказала брунеткой ). Они оба зашли в ресторан, знаете на улице Чернышевского, «Оазис», кажется… На месте бывшей столовой. Я там раньше жила, хорошо все знаю…

Я прикинула в уме, где находится офис представительства, и где улица Чернышевского. Сама я в том районе ни разу не бывала, тем более ничего не знала про ресторан «Оазис». Странное название, если учесть, что это почти окраина города, вдали от караванных путей.

— А, это Любаша, — сказала я как можно равнодушнее, — юрист комбината. Она была здесь в командировке на прошлой неделе, и у них была важная встреча в «Оазисе» с иностранными партнерами. — Врала я вдохновенно, тем более что никакой Любаши-юриста в природе не существовало. — Я ее хорошо знаю. Сорокалетняя брюнетка с тонкими губами. В прошлом году мы вместе отдыхали в Испании.

— Нет, нет, — замахала руками Галина Филипповна. — Не сорокалетняя. Совсем молодая девица. Сергей Николаевич бережно так поддерживал ее под локоток. Яркая очень, высокая… И плечи знаешь ли… Шея… Посадка головы. Мне показалось, что она балерина или танцовщица. — Старуха поджала губы и подозрительно посмотрела на меня. Похоже, она готова вынести свой вердикт?

Но я ее опередила.

— Так это Светлана! — воскликнула я с восторгом. — Референт Сергея. Молодая брюнетка с полными губами. Она еще увлекается темной помадой. Честно сказать, я люблю более естественные тона.

— Полностью с тобой согласна, — кивнула головой Галина Филипповна. Взгляд ее потеплел. — Чересчур яркая косметика придает женщине вульгарный вид. Референт Сергея Николаевича весьма красивая девушка, но мне показалось, что в ней не хватает интеллигентности, а это очень важно для референта, ты не находишь? И потом ее платье! Ярко-красное, с абсолютно голой спиной, и разрез сзади почти до талии. Женщины теперь стараются выставить все напоказ, словно на конской ярмарке, а где легкий флер таинственности, интрига, загадка… Все кануло в прошлое. Сейчас все оголено до неприличия… На, бери меня! Покупай! — Галина Филипповна сердито шлепнула ладошкой по столу. — В наше время, если учительница приходила в школу в брюках, ее не допускали до уроков. Не разрешали носить золото и другие украшения…

Она перевела дыхание, и я поспешила перехватить инициативу.

— Светочка — очень хорошая девушка (Если б Галина Филипповна знала, как мне хочется свернуть шею этой «хорошей девушке»!)! Я уже говорила, что в «Оазисе» они проводили важную встречу, а после был банкет…

— А почему Сергей Николаевич был на банкете с референтом, а не с тобой? — блеклые глазки, казалось, пробуравили меня насквозь. — Или теперь не поощряется ходить на банкет с женами?

— Почему же? — Я весело улыбнулась. — Но Сережа проводит столько важных совещаний, встреч, приемов, что мне пришлось бы забросить дом, если их посещать все до единого. Сами понимаете, женщине требуется гораздо больше времени, чтобы подготовиться к встрече. Поэтому я посещаю только особо важные мероприятия. — И мысленно похвалив себя: «Молодец, как ловко вывернулась!», продолжала в том же духе. — А референт там присутствует всегда в силу своих обязанностей. И вечернее платье для нее вместо униформы.

— Ну, да, да! — закивала головой Галина Филипповна и вдруг лукаво погрозила мне пальцем. — А ведь я пришла по другому поводу. Не стану отрывать тебя от дел, просто хотела предупредить, что к тебе скоро пожалует гость.

— Шутите? Какой гость? — поразилась я. Гостей мне еще не хватало. Тем более, неожиданных.

— Клим! Я его встретила сегодня возле аптеки. И сначала не узнала его. Он сам окликнул меня и спросил про тебя. Не уехала ли из города? — Галина Филипповна уставилась на меня. — Неужто забыла? Вы сидели с ним за одной партой в третьем классе. Ты все время жаловалась, что он дергает тебя за косы.

Я застыла с открытым ртом. Нет, меня поразили не закрома учительской памяти. Я чуть не упала со стула, когда услышала это имя. Клим! Клим Ворошилов! Самая первая и самая большая ошибка в моей жизни.

— Клим? — переспросила я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не дрогнул. — Нет, не помню. Наверно, он рано перевелся в другую школу.

— Что ты! — всплеснула руками Галина Филипповна. — Как ты могла его забыть?! Вы учились вместе десять классов, но в одиннадцатом он ушел в техникум. Черный такой, волосы до плеч. Его часто вызывали на педсовет. Он постоянно пропускал уроки, ввязывался в драки и гонял на мотоцикле. Он еще мне доставлял массу хлопот, а в старших классах в него, словно бес вселился.

— Теперь вспомнила! — Мне нелегко далось это признание. Но не могла же я признаться Галине Филипповне, что я не только помню Клима, а очень часто его вспоминаю. Он доставил мне много неприятностей, он изводил меня постоянно, и я никак не могла объяснить такую стойкую неприязнь ко мне. Но в десятом классе он застал меня в пустом классе, и запер дверь на швабру. Я чуть не выпрыгнула из окна от ужаса, но Клим успел схватить меня за косу (после этого я от нее избавилась), повалил на стол и принялся целовать. Так целовали меня впервые жизни, но я живо сообразила, чем это грозит, тем более Клим полез мне под юбку. Я заорала, вырвалась и опрокинула на него аквариум. Все случилось в кабинете биологии, где я поливала цветы. После я схватила швабру и огрела его по голове, и еще раз по спине.

Клим упал на колени, из рассеченной головы текла кровь. Он стоял передо мной мокрый, жалкий, весь в порезах. Я занесла швабру в третий раз, меня трясло от ярости, и тогда он тихо, глядя в пол, сказал:

— Я давно хочу с тобой дружить!

— Пошел вон! — заорала я, как бешеная. Слезы текли по щекам. Но я достала в лаборантской аптечку и, как могла, забинтовала ему голову. На следующий день мне учинили нехилую разборку в учительской за разбитый аквариум, погибших рыбок, и устроенный разгром в кабинете биологии. Все бы обошлось, ведь я была лучшей ученицей в классе, а родители хоть и выругали бы меня, но купили бы школе новый аквариум. Но вмешался Клим. Он ворвался в учительскую. Не помню, что он кричал. Он вытолкал меня в коридор, а сам остался на съедение педагогам… До конца учебного года оставалась неделя, но в класс он больше не вернулся.

Несколько лет мы не виделись. Говорили, что он поступил в речной техникум и уехал из города. Через год я тоже отправилась в Москву. Закончила факультет журналистики МГУ, работала в газете… Я и думать забыла о Климе. И вдруг он напомнил о себе… Заявился в редакцию, отыскал меня. Я не поверила своим глазам! В приемной главного редактора меня ожидал высокий загорелый красавец в форме речника. В руках он держал букетик анютиных глазок. И я потеряла дар речи. Сколько лет подряд я находила эти букетики то на подоконнике своей комнаты (притом, что мы жили на третьем этаже), то в почтовом ящике, а то воткнутыми в дверную ручку.

Я перебирала в уме всех своих знакомых, кого-то просто припирала к стенке, кого-то уговаривала признаться, но ни один из них все равно не подходил под образ романтического влюбленного, способного на подвиги ради своей любимой.

И вот…

— Анечка! Милая!

Что-то мягкое коснулось моего лица, и я вздрогнула.

Галина Филипповна махала перед моим лицом платочком.

— Что с тобой? Ты так побледнела?

— Нет, все хорошо! — Я улыбнулась. — Столько забот!

— Я понимаю! Ох, как понимаю! Такая семья! Но ты держись! — Галина Филипповна поднялась на ноги и засеменила к выходу. На пороге остановилась и послала мне воздушный поцелуй. — Спасибо за чай! — И игриво подмигнула. — Пока, пока, радость моя! Как-нибудь забегу, поболтаем о школе!