— Но он продолжает с ней встречаться. Наверняка он помогает ей материально! Эти презервативы, письма… — Я передернулась словно при виде омерзительной толстой жабы. — Их видели вместе в ресторане. И с этим самолетом… — Я замолчала и посмотрела на Людмилу.

Она, молча и слегка нахмурившись, взирала на меня.

— Погоди, — сказала я. — Я ведь знаю твоего бывшего соседа. Он тот самый охранник, который заезжал за Костей. Он служит в его офисе.

— И что из того? Считаешь, что он знает об интимных связях твоего мужа?

— Нет, вряд ли! — сказала я упавшим голосом. — У Сережи другой водитель. Но в тот день твой сосед замещал его.

Людмила задумалась. Затем покачала головой.

— По-моему, тебе показалось. Генка сроду в охранниках не ходил. Правда, он — водила, но в какой-то коммерческой структуре, то ли в косметической, то ли в туристической.

— Но я хорошо помню, что как-то видела его в офисе у Сережи. И потом он сам сказал, что этот парень — охранник.

— Обозналась, точно обозналась. Таких, как Генка, в охранники не берут. Любитель красивой жизни, и выпить горазд.

— Что-то не похож он на выпивоху, — засомневалась я.

— Да оставь ты его в покое, — оборвала меня Людмила. — Если хочешь, я могу у него узнать, где он сейчас отирается, но тебе это зачем? Наверняка ни черта не знает. Сама говоришь, твой благоверный один к этой девке поехал. Где она, говоришь, живет?

— На Подольской горе, в районе новостроек. Дом не элитной застройки, но квартиры там, должно быть, хорошие.

— Думаешь, это Сергей ей купил?

— Не знаю, — я сжала пальцы висками. — Он мне не доложил, как ты понимаешь!

— Успокойся и перестань раньше времени паниковать, — сказала Людмила. — Что ты хочешь предпринять?

— Не знаю, возможно, постараюсь разведать, что это за девица? Откуда она?

— Тебе это надо? Смотри, нарвешься на неприятности, — Людмила поднялась из-за стола. — Все, время истекло. Давай, встретимся вечером и обсудим все детально.

— Вечером не могу, — повинилась я. — К Римме приезжает доктор. Она хочет, чтобы я присутствовала.

— Носишься ты с этой Риммой, как дурак с пыльной торбой. Учти, не делай добра, не получишь в ответ зла. Это не я, а умные люди говорят. Она что, до сих пор не оставляет надежды встать на ноги?

— Не надо, Люда, — сказала я тихо. — Эти проблемы я не обсуждаю. Римма ничего плохого мне не сделала. Это я перед ней виновата.

— Вот на эту вину они тебя и купили. — Раздраженно произнесла Людмила. — И Римма твоя, и детки ее, и Сережа, с которого ты пылинки сдувала. Вот оно твое добро! Против тебя и оборачивается. Где гарантия, что она не знает о новой связи Сергея, и не поощряет ее.

— Ну, это полнейший бред! — разозлилась я. — Ей-то в чем выгода? У нее нет никаких мотивов! К тому же я самый первый читатель ее книг, помогаю с корректурой и правкой. Она очень ценит мои замечания. И надо сказать, мои оценки не расходятся с оценкой известных критиков.

— Слава Богу! — усмехнулась язвительно Людмила. — А ты не думала, что визит доктора и твои проблемы — звенья одной цепочки?

— Как это? — опешила я.

— А так, — Людмила посмотрела на меня с торжеством, — а вдруг она надеется встать на ноги, и по этой причине замыслила срубить тебя с хвоста? И эти письма, и записки, и презервативы, согласись, очень легко подбросить. Ну, скажи на милость, зачем твоему Сереже хранить дома письма какой-то бабы, которой он не отвечал взаимностью? И записки этой девки. Смотри сюда. Она написала, что беременна. Значит, этой записке больше года. Эта бумажка так дорога ему, как память? Нет, мужики от таких улик сразу избавляются.

Я удивилась, как схожи наши мысли и предположения. Еще два часа не прошло, как я лежала в постели, и рассуждала о том же самом. Одно из двух, или я на правильном пути, или объяснение столь тривиально, что может придти в голову любому, а ларчик на самом деле, открывается не так просто, как думается. И все же мне стало обидно за Римму. Странное дело, две мои самые близкие подруги, абсолютно между собой незнакомые, испытывают друг к другу антипатию. Вероятно, их следует познакомить, чтобы не выстраивали в своих головах абсолютно бредовые версии.

— Нет, нет, нет! — замахала я руками. — Это полнейший абсурд. Римма с трудом передвигается на коляске. Без моей помощи на второй этаж ей и вовсе не забраться. Не могла она это незаметно сделать.

— Господи, какая ты дура, подруга! — Людмила даже фыркнула от негодования. — Да, за деньги можно уговорить кого угодно. Ту же домработницу, наконец.

— Глупости! — решительно сказала я. — Если бы я лично не видела эту девицу и ребенка, я могла бы поверить в подобную ахинею. Но я их проводила до вокзала. Я сама видела, как Сережа посадил их в поезд до Иркутска.

— Ладно, может, я и впрямь несу ахинею, — улыбнулась Людмила, — но ты все-таки понаблюдай! Что-то мне нравится эта история с письмами. Словно кто-то нарочно подбросил тебе эти доказательства. Ни раньше, ни позже! — Она снова посмотрела на часы и развела руками. — Извиняй, подруга! Дела! Комиссия на подходе. Пора стол накрывать.

— Так ты их угощаешь за то, что они треплют тебе нервы?

— А это, Анечка, первейшее средство отразить агрессию. Покушают отменно, выпьют изрядно и, авось, кое о чем забудут. Да и в следующий раз с меньшим пристрастием будут проверять. Жаль, что не всякий раз одни и те же контролеры приходят, поэтому угощение превратилось в туземный обычай: приношение жертвы. А если я их не накормлю, да в сумочку с собой не положу, в жертву принесут меня.

Мы попрощались. И я оставила Людмилу встречать комиссию. Честно сказать, этот разговор меня расстроил гораздо сильнее, чем предыдущий с Риммой. Похоже, сегодня Людмиле было не до меня. Она откровенно нервничала. Было ли это следствием перепалки с соседом, или предчувствием неприятностей от встречи с очередной комиссией, меня это не слишком занимало. Людмила не любила, когда я пыталась успокоить ее. Если я спрашивала ее о делах, она сплевывала через левое плечо и стучала костяшками пальцев по дереву.

Я миновала пару кварталов и притормозила недалеко от палатки, чтобы купить себе бутылку воды. Сегодня солнце припекало сильнее, чем обычно, и я порадовалась, что надела шляпку. Иномарка красного цвета заняла свободное место рядом со мной, и какой-то мужик с толстой физиономией и гладко выбритым черепом, на котором сидела явно маленькая ему панамка, стал беззастенчиво таращиться на меня. Рожа его лоснилась от пота. А темные очки на ней походили почему-то на пятачки, которыми закрывают глаза покойника.

Но почему-то именно эта гнусная рожа, подвигла меня на то решение, которое я отрабатывала с утра. Сейчас я поеду к дому, где проживает эта мерзавка, и узнаю про нее все, что нужно. Дежурящие у подъездов бабушки — лучшие информаторы в мире. Пожалуй, их навыки, оточенные годами сидения на лавочках, помогут собрать нужные сведения без хлопот. По крайней мере, будучи журналистом, я не раз убеждалась, если найти подход к этим старушенциям, успех стопроцентно обеспечен.

Я ехала и размышляла, почему Людмилу абсолютно не заинтересовал тот факт, что я попала в аварию по вине дикого «Москвичонка», и даже про Клима не переспросила, хотя даже в моем кратком пересказе вчерашних, вернее, сегодняшних событий, он выглядел интригующе. Похоже, разговор с этой горой мускулов взволновал ее больше, чем сообщение о богатом и привлекательном американце, в кои-то веки нагрянувшем в нашу Тмутаракань. И тут только я поняла, что до сих пор не знаю, остался ли Ворошилов гражданином России или получил американское гражданство. Впрочем, мне-то что за дело? Разве попробовать пробудить у Людмилы интерес к его персоне? А ее интерес от гражданства не зависит…

Глава 12

До Подольской горы я доехала без проблем. Хотя одно обстоятельство меня огорчило. Тип в красной иномарке пристроился за мной, и я заметила его только тогда, когда миновала центр города. Дорога шла вверх, и естественно, я ехала с меньшей скоростью, чем хотелось. И, конечно же, не смотрела по сторонам. И даже вздрогнула, когда кто-то окликнул меня на светофоре:

— Эй, красотка! Хочешь, отдохнем вместе!

Я повернула голову, и от неожиданности чуть не поехала на красный свет. Из рядом стоящей машины выглядывала гнусная рожа того типа, что пялился на меня возле палатки с водой. Я смерила его негодующим взглядом и отвернулась.

— А то подумай, я не обижу! — голос его звучал вкрадчиво. Он снял очки, и поросячьи глазки в окружении коротких бесцветных ресничек уставились на меня. Тип умильно улыбался, и, не поверите, облизывался. Его щеки лоснились, на лбу выступили капельки пота, и он панамкой вытер лицо. Я испытала сильнейшее желание сказать ему что-нибудь неприличное, но по давнему опыту знала, что подобные особи заводятся с полуоборота и начинают визгливо орать, а мне только этого не хватало — грязных оскорблений в свой адрес.

И я опять промолчала. И когда зажегся зеленый сигнал светофора, увеличила скорость и сразу ушла в отрыв от этого симпатяги в панамке.

Подольская гора — новый микрорайон, и здесь совсем немного домов, которые похожи один на другой, поэтому я довольно быстро нашла «свечку», в которой проживала подруга моего ненаглядного супруга. «Подруга-супруга», я усмехнулась про себя. Ишь ты, того гляди, на тоскливые вирши перекинусь! И тут же одернула себя. Не дождетесь! Тосковать я не буду, но сделаю все, чтобы земля у этой дряни горела под ногами!

Правда, я не знала, каким образом претворю эти угрозы в жизнь, но претворю обязательно. К тому же, подобные мысли придали мне решимости. Что бы там ни говорили, но нет ничего гаже, чем выслеживать собственного супруга. Если не довелось, то попробуйте, наверняка поймете, что это хуже, чем встретиться с крысой в собственном подъезде, или поймать паука у себя за шиворотом, или… Паука можно прихлопнуть, от крысы отбиться шваброй или поставить на нее капкан.… Но как, скажите, прихлопнуть эту девицу, как от нее отбиться, ведь поставить капкан на человека — уже уголовное преступление.