- Ты мне льстишь! – воскликнула она и слабо стукнула меня в грудь, что заставило меня рассмеяться.

 - И не думал, детка, - усмехнувшись, ответил я и подмигнул ей, перехватывая её руку у своей груди, и чувствуя, как она слегка подрагивает. Это была не сильная дрожь, но я видел сколько она причиняет ей дискомфорта, из-за чего Эмили чувствовала себя несчастной. А это именно то, что я хотел изменить.

 Ден тихо хмыкнул, и, когда я обратил на него взгляд, заметил, как он качает головой.

 - Ладно, герой-любовник, я найду для вас место, - произнёс Ден и кивнул головой Эмили. – Хотя бы кто-то заставит его научиться готовить. Потому что все мои попытки закончились полным провалом.

 Эмили звонко рассмеялась, прикрыв рот ладонью и запрокинув голову назад, из-за чего её золотистые волосы начали переливаться в свете заходящего солнца, отливая медью.

 Я спрятал все картины, на которых была изображена она, глубоко в шкаф, сразу после того, как Эмили исчезла, потому что я буквально физически ощущал душевную боль, но сейчас, глядя на то, как её платиново-золотистые волосы развеваются на совсем лёгком ветру, а улыбка, появившаяся на её лице, была искренней, мне хотелось вновь взяться за кисти, нарисовать её тонкие изгибы, чуть пухлые губы, передать мягкость её волос.

 Мне хотелось нарисовать её в лучах этого солнца, но ещё больше мне хотелось изобразить её внутренний мир: пылающий, обжигающий, готовый спалить дотла, но в то же время уничтожающий и её, ведь она не в силах справиться с этой силой.

 Внезапно я задался вопросом: какой цвет ассоциировался у меня с Эмили?

 И понял, что не могу дать точного определения на этот вопрос.

 Порой Эмили казалась сложнейшей головоломкой: вроде, ты только подошёл к решению, как оказывается, что у этой головоломки есть ещё одна грань. И так было каждый раз.

 Она не шла в сравнение ни с одним цветом, и одновременно я мог сопоставить её с любым цветом.

 Красный – сексуальная Эмили, которая любит брать ситуацию в свои руки, громко стонать и царапать спину до кровавых полос, пожар, пылающий глубоко внутри неё.

 Желтый – жизнерадостная, искренняя Эмили, болтающая о всякой чепухе и стоящая замок из картошки фри, способная растопить сердце любому, которому улыбнётся.

 Синий – мрачная, злая и саркастичная Эмили, говорящая остротами и не обращающая внимания на чувства других людей. Такая Эмили появлялась крайне редко, но всю же я знал её.

 Белый – Эмили, говорящая о своем отце. Мне всегда нравилась эта нежная улыбка, появляющаяся вначале в уголках её губ, а затем расцветающая на её лице полностью, когда она начинала говорить о нём.

 Чёрный – отчаявшаяся Эмили. Я был уверен, что именно сейчас для неё подошёл бы именно чёрный. Она была расстроена и чрезвычайно подавлена из-за всей этой ситуации, в которую она попала благодаря Адаму.

 Я видел, как она пытается бороться с этим, казаться менее огорчённой из-за своих рук и возможной инвалидности, но также я видел, что она была готова вот-вот сломаться.

 Кто бы мог вообще подумать, что у неё есть и такая функция.

 Ладно, ужасный каламбур.

 Мне не хотелось, чтобы Эмили потеряла себя из-за этой ситуации. И я правда пытался вести себя с ней как обычно, но видя, насколько сильно она нуждается в моей помощи прямо сейчас, совершенно ничего не мог с собой поделать.

 Именно поэтому мы здесь.

 Чтобы это она приходила мне на помощь, а не я к ней.

 Мы постояли с Деном на улице ещё какое-то время, и Эмили заметно повеселела, болтая с ним, хотя я видел, как она обняла себя руками и пальцами цепляется за рукава своей кофты, стараясь унять дрожь. Но от неё не было спасения. В остальном на беглый взгляд это была всё та же Эмили, способная лишь взглядом ресниц свести человека с ума. Тем не менее, я видел, что что-то не так. Что она не такая, как обычно.

 Эмили воздвигла непроницаемый эмоциональный барьер, который, судя по всему, ограждал её от правды, которую она узнала с моей помощью. И я понятия не имел как через него пробиться.

 Когда (по крайней мере по словам Дена) пришли все его ученики, мы с Эмили последовали за ним.

 В довольно просторном помещении, заставленные рядами столов со всякими столовыми хреновинами, названий которых я не знал, кроме плиты, сковородки, посудины для супа и трясучки для теста, про которую когда-то давно спрашивала у меня Эмили, было светло и уютно.

 Около двух десятков людей разделились на группы рядом со своими столами, поэтому Ден, оглядев всех, указал нам с Эмили за один из самых дальних столиков, стоящий в пол-оборота к основному столу, что в общем-то, было даже на руку, потому что я не собирался начинать учиться готовить.

 - Итак, привет, я рад снова приветствовать вас на своих кулинарных курсах, - раздался голос Дена из колонок на стене, и я не смог подавить приободряющую улыбку, когда заметил, что Эмили смотрит в мою сторону. – Сегодня мы с вами будем готовить не такое уж и сложное блюдо – классическая лазанья с соусом бешамель. У вас на столах есть всё необходимое – давайте начинать.

 Я скептически оглядел все орудия пыток, лежащие передо мной, уже полностью жалея о своём решении.

 Это вообще реально?

 - Давайте мы с вами возьмём две средние луковицы, их надо почистить и нарезать мелкими кубиками, - продолжал Ден, и я услышал, как люди начали что-то делать.

 Может предложить Эмили уйти?

 - Ты не знаешь как выглядит лук? – с долей иронии спросила Эмили, подходя ко мне, и прямо у меня из-под руки вытаскивая две луковицы.

 - Как понять «средние луковицы»? – злобным шёпотом спросил я, косясь на Дена, который ухмылялся, глядя на меня через весь зал, ловко счищая верхнюю… кожу?.. у лука. – Что это вообще за понятие такое? Средние! А если они все маленькие? Или, наоборот, большие? Ненавижу готовку.

 Эмили тихо рассмеялась, чистя с помощью ножа лук, а я внезапно напрягся, глядя на её руку. Так ведь легко можно порезаться. А с этими проблемами с её руками.

 Боже, когда я научусь вначале думать, а потом уже делать?

 - Ты слишком скептичен, - просто сказала она и протянула мне вторую луковицу. Она с лёгкостью поместилась у меня в руке, по размеру напоминая теннисный мяч. – Это средняя луковица. Обычно они все такие, но разные сорта могут различаться по размеру. Когда ты часто готовить это перестаёт быть ужасной проблемой.

 Я тяжело вздохнул, тихо выругался себе под нос так, чтобы не услышала даже Эмили, и выхватил из подставки второй нож. Смотря на то, как это делает Эмили, я просто делал по примеру.

 Если с чисткой лука у Эмили не возникло особых проблем (я молился, чтобы она не порезалась, потому что я едва не отрезал себе палец, но она затем отложила нож и начала счищать верхний слой ногтями), то вот с тем, чтобы нарезать – всё пошло не по плану. Её рука дрожала каждый раз, когда она пыталась сделать усилие, из-за чего нож постоянно начинал соскальзывать в разные стороны.

 Ну уж нет, я привёл её сюда для того, чтобы она расслабилась, а не начала нервничать ещё сильнее.

 Накрыв её руки своими руками, я предложил:

 - Давай я возьму в руки нож, а ты будешь меня направлять? Ты же знаешь насколько отвратительно я режу. А так у нас может быть выйдет что-нибудь дельное.

 Удивительно, но Эмили моментально без боя вывесила белый флаг.

 Оказывается, приятно готовить именно так: ощущать её близость, чувствовать её руки поверх своих рук, вблизи наблюдать за тем, как уголки её губ приподняты вверх, и слышать тихий смех, когда я наклонялся к ней и тыкал своим носом в её щёку.

 Такая готовка мне очень даже нравится.

 Но что я успел понять за эти два с небольшим часа – руки Эмили были большей проблемой, чем я думал первоначально. Конечно, она могла выполнять какую-нибудь элементарную работу, но всё, что требовало хотя бы какого-то элементарного и совершенно незначительно усилия, вызывало значительные трудности.

 Неожиданно, но приготовленная лазанья оказалась вполне съедобной. Конечно, на мой вкус не хватало немного красного перца. Тем не менее, вполне вкусно. Может быть (может быть!), я когда-нибудь вновь попытаюсь что-нибудь приготовить.

 Эмили протянула мне ещё одну вилку с лазаньей, чтобы я смог съесть ещё один кусок.

 Она пыталась казаться беззаботной, но я видел, что она максимально сосредоточена на своих руках, чтобы не уронить вилку вместе с едой. Я улыбнулся, открыл рот, и Эмили, вновь тихо рассмеявшись, пододвинула вилку ближе ко мне.

 - Куда хочешь поехать после всего этого? – шепотом спросил я, притягивая её к себе за талию.

 Эмили отвела взгляд и чуть поджала губы, о чём-то раздумывая, прежде чем произнесла:

 - Мне надо забрать кое-какие свои вещи… раз я теперь… живу у тебя.

 Мне показалось или она смутилась?

 Стараясь не улыбаться, я кивнул головой, и, не удержавшись, оставил лёгкий поцелуй в уголке её губ. Взамен удивления, смущения или ещё чего-то, чего я мог ожидать, Эмили положила руки мне на шею и поцеловала в губы.

 Боже, как я по этому скучал.

 Её теплые губы как всегда были невероятно мягкими, податливыми, но невероятно требовательными. И я был готов поддаться на абсолютно все её провокации.

 Тем не менее, сейчас надо было остановиться, потому что я понятия не имел во что в итоге может вылиться этот поцелуй. Не думаю, что Ден поблагодарит меня, если я посажу Эмили на стол прямо здесь.

 - Детка, постой, - пробормотал я ей в самые губы, и она, хитро улыбнувшись, отстранилась. – Ты сводишь меня с ума, чертовка.

 - Может быть я знаю и пользуюсь этим? – с улыбкой спросила она, а когда я цокнул языком и закатил глаза, рассмеялась, прикрыв ладонью рот.

 - Поехали, - просто сказал я и взял её за руку, а свободной рукой положил на стол двадцать долларов за урок для Дена. Наверное, я бы побывал здесь ещё раз. Но это не точно.