— Когда это вы успели повредить ахиллово сухожилие? — спрашивает Ли.

Девушка, которую зовут Грациэла, удивленно вздрагивает. Ли всегда поражается, что люди надеются скрыть от нее свои травмы.

— Как вы узнали?..

— Подозрение возникло, когда вы приняли позу собаки. Правая и левая половины вашего тела как будто находятся в двух разных мирах. Вы не из тех, кто умеет абстрагироваться от боли, не так ли? — Ли задает вопрос с улыбкой. Она умеет произносить подобные фразы так, что они не похожи на критику или насмешку.

— Да уж, в этом я не сильна. Наверное, знаете, как бывает, — Стефани рассказывала, что у вас занимается много танцоров.

— Современные танцы?

Грациэла взмахивает рукой.

— Можно и так сказать. В основном хип-хоп.

Ли так и подозревала: мускулистые руки, сильные плечи, — но поскольку Грациэла, несомненно, латиноамериканка, ей не хочется выказывать предубеждений.

— У меня через три недели кастинг для важного клипа. Все очень серьезно. Мне даже нельзя говорить, чей это клип.

Грациэла делает паузу со зловещей улыбкой на лице и, кажется, ждет догадок.

— Бейонсе? — спрашивает Ли.

Грациэла взвизгивает.

— Да! Представляете? Такой шанс бывает раз в жизни! — Она слегка подскакивает и снова морщится. — Я обязана вылечиться, или… то есть никаких «или».

Девушка явно пытается войти в контакт, но наигранный оптимизм в ее голосе хорошо знаком Ли — она бы рада навсегда оставить его в прошлом, вместе с учебой на медицинском факультете, холодом, истощением и антидепрессантами.

— Пообещайте, что не сделаете ничего безумного, чтобы «вылечиться», — требует Ли.

— Ну да… но объясните, что значит «безумное». Я ходила к врачу в Венис-Бич, и он сказал, что все будет в порядке, вот я и успокоилась. По-моему, он поднял тревогу из-за пустяка. Я делала упражнения в спортзале, потом решила пойти к настоящему преподавателю йоги… и тогда Стефани настояла, чтобы я пришла сюда. Иногда я подрабатываю официанткой в кафе, там-то мы и познакомились.

— Добро пожаловать, — говорит Ли.

Грациэла перекидывает сумку через плечо. У нее роскошные темные волосы — масса сверкающих подпрыгивающих колечек. Собирая их в хвост на затылке, девушка смотрит на Ли и спрашивает:

— Как вы думаете, я оправлюсь через три недели? Кроме шуток.

Оптимизм и наигранную браваду как рукой сняло, вместо них появилось отчаяние, прекрасно знакомое Ли по разговорам с другими танцорами.

Она целую минуту разглядывает Грациэлу. Огромный минус профессии танцовщика заключается в том, что сила, красота, часы тренировок и репетиций могут свестись к нулю из-за небольшой проблемы с сухожилием или иной несерьезной, но весьма болезненной мелочи.

— Договоритесь с Кэтрин, — говорит Ли. — Это наша массажистка, она знает массу всяких специальных штучек. И я хочу видеть вас здесь как минимум четыре раза в неделю. Начнем с укрепляющих поз. Но предупреждаю, что буду за вами следить и держать в узде. Если вы приметесь чересчур налегать, то придется сделать паузу.

Ли обнимает Грациэлу и удерживает в объятиях чуть дольше положенного. Когда она отстраняется, то замечает такое беспокойство и грусть на лице девушки, что задумывается: о чем еще Грациэла умолчала? Ли никогда не узнает о том, чем живут ее ученики за пределами студии.

— Милая моя, — говорит Ли, — я понимаю. Но тебе придется сбавить ход, сосредоточиться и верить. Мы постараемся. Договорились?

— Сейчас у меня туго с деньгами, — жалуется Грациэла. — Но я постараюсь приходить как можно чаще.

Ли думает об Алане, вспоминает его упреки насчет мягкосердечия жены, слова о том, что студия йоги не благотворительная организация. Но что такое еще один человек в группе? Если Грациэла не может позволить себе занятий, она попросту не придет, но тогда, как ни странно, в проигрыше окажется и Ли. Ей нравится эта девушка. Плевать на Алана. В конце концов, именно Ли основала студию и она хозяйка.

— Заплатишь сколько сможешь. А если совсем не сможешь — ничего страшного. — Ли выходит, потом вспоминает кое о чем и снова заглядывает в зал. — Только никому не говори. Особенно красивому длинноволосому парню, который иногда здесь околачивается с молотком или фисгармонией. Это мой муж.

В числе улучшений, привнесенных Аланом, — комната отдыха, перестроенная из бывшей кладовки, которая уцелела с тех времен, когда дом принадлежал торговцу коврами. Здесь есть несколько удобных кушеток и кресел, на которых сидят ученики в промежутках между занятиями, а еще — полки, на которых Тина держит все возрастающий ассортимент спортивных товаров. Комната отдыха — едва ли не лучшее, что они когда-либо придумали, по крайней мере в представлении Ли. Немного старомодная (что бы делала Ли без дешевых распродаж?), комната во многом способствовала созданию духа общности, о котором всегда мечтала наставница, открывая студию. А еще этим помещением (и витавшим в нем духом дружбы) пользовались для проведения благотворительных вечеринок в пользу разных местных учреждений.

Но магазинчик спортивных товаров — совсем другое дело. Ли не хотелось брать на себя лишнюю ответственность, распоряжаться и следить за финансами, но Тина уговорила ее пуститься в эту авантюру, уверяя, что ученикам нужно удобное местечко, где бы они могли покупать коврики, налобные повязки и прочие необходимые вещи. Она согласилась заправлять всем от имени Ли, делить доходы со студией и ежемесячно получать бесплатный допуск на занятия. Проблема заключалась в том, что каждый предмет, даже совершенно заурядный и незамысловатый, обычно порождал массу споров.

Тина стоит за прилавком, когда Ли заходит в комнату отдыха. Девушка подзывает преподавателя и начинает:

— Мне нужно кое о чем с вами поговорить.

— У меня мало времени…

— Это займет всего минуту.

Ну вот, поехали, думает Ли. Тина — одна из тех молодых, атлетически сложенных адепток йоги, которые кипят энергией и страшно волнуются, когда наставник просит принять позу младенца, сделать стойку на руках и совершить какой-нибудь замысловатый выверт. Она постоянно соревнуется — преимущественно сама с собой. В старшей школе Тина занималась прыжками в воду, и Ли постоянно напоминает девушке, что не собирается ставить ей оценку. «Я не судья, — твердит она. — Я хочу, чтобы ты наслаждалась процессом». Но Тина до сих пор считает происходящее работой, а не удовольствием.

— Чай, — говорит Тина и встает так, чтобы никто не мог подслушать. — Я заказала новый органический чай, который всем так нравится, а потом не подумала и взяла еще пять коробок вот этого.

Она держит в руке пакетик «Эрл Грей».

— Так, — произносит Ли. Интересно, о чем можно спорить над коробкой с чаем. Тина недавно окончила Лос-Анджелесский университет и живет с родителями. Возможно, проблема в том, что у девушки слишком много свободного времени.

— Он с кофеином, — продолжает Тина. — Я сразу не подумала, но Изабелла Каролина Патерлини — она занимается у Хлои, в семь — сказала, что пытается отвыкнуть от кофе. Увидеть на полке чай с кофеином — страшный соблазн для нее. Я не знала, что ответить, поэтому пообещала спросить у вас.

— Хорошо, что ты не заказала пять коробок «Ред булл», — отвечает Ли.

У Тины нервное, вытянутое личико и явный недостаток чувства юмора. Впрочем, Ли пошутила не лучшим образом. Многие просто сходят с ума по поводу диет и правильного питания, когда начинают заниматься йогой, и Ли не в силах понять, какова причина — искреннее стремление к здоровому образу жизни или вера в то, что именно так и подобает вести себя здесь. Сама Ли, в общем, довольно умеренна, но время от времени не отказывается от гамбургера с индейкой и картошки фри (а иногда даже от сигареты). Она думает, что большинство людей стали бы гораздо счастливее и здоровее, если бы расслабились и перестали себя изводить. Перфекционизм — зло.

— Ты пробовала новый чай? — спрашивает Ли.

— Нет. Но они все потрясающие.

— Вот что, — говорит Ли. — Я куплю эти пять коробок. Мне нравится «Эрл Грей», и вдобавок можно послать пару упаковок матери на день рождения.

— Ох, Ли, вы меня так выручили. Я отнесу коробки в кабинет. У вас есть время еще кое о чем поговорить?

— Мне нужно в школу за близнецами. А что случилось?

— Кто-то спросил, есть ли у нас тренажеры Кегеля. Я даже не знала, что это такое, и поискала в сети. Вот что интересно…

— Давай отложим это до завтра.

Если уж коробка чая вызвала столько эмоций, можно лишь догадываться, какая буря грозит грянуть по поводу тренажера Кегеля. Бывают минуты, когда Ли хочется закрыть магазинчик — от него одни проблемы, — но некоторые ученики полезут на стену. Ли делает несколько шагов в сторону кабинета, потом разворачивается.

— Ты отлично работаешь, Тина, — говорит она.

По большей части так оно и есть. Просто удивительно, как живо люди откликаются на самую незначительную похвалу. Позитивный стимул — великая вещь. И почему, интересно, Алан до сих пор этого не понял?

* * *

У Ли уходит двадцать минут, чтобы добраться до школы и забрать близнецов. Утром Алан сам отвез детей и поехал в центр работать вместе с соавтором над новой песней, которую они надеются продать в очередное реалити-шоу. Предполагалось, что он оставит машину для Ли, а сам вернется пешком, но она готова поручиться, что машины нет на парковке. К счастью, она не любитель азартных игр, а потому просто сосредоточится на чем-нибудь приятном.

Ли выросла в коннектикутской провинции и никогда даже не думала, что ей доведется жить в таком месте, как Силвер-Лейк. Калифорния не входила в ее жизненные планы. Ли всегда мечтала, что однажды переедет в Вермонт, в какой-нибудь маленький тихий городок, где будет заниматься частной практикой, растить детей и кататься на коньках. Как в романах. Но когда она в последний раз побывала в Вермонте, то застряла в пробке на выезде из торгового центра. А теперь Ли не может себе представить жизнь вне Силвер-Лейк. Здесь идеально сочетаются современное и старомодное, богемное и классическое. Люди гуляют по улицам, ездят на велосипедах на работу и пьют кофе (с кофеином!) в маленьких кафе. Силвер-Лейк живет, как в семидесятые годы. Когда Ли возвращается домой из студии, перед ней расстилается сверкающая гладь озера, обсаженного зелеными пальмами и окруженного домами с красными черепичными крышами.