Ксения Черногорская - Другой мужчина

А потом Ольга смутилась своего порыва, чуть-чуть отстранилась и сказала мне, робко взглянув снизу вверх своими прекрасными глазами с длинными тёмными ресницами:

- Спасибо... Я так давно этого хотела... Спасибо тебе, Игорь...

- Рад, что тебе понравилось, - улыбнулся я и кивнул на дорожную сумку, висящую у неё на плече. - У тебя только этот багаж?

- Да, - просто сказала она.

Я забрал у неё сумку и мы пошли рядом к выходу из аэропорта.

- Ну, рассказывай, как ты отдохнула?

- Слушай, это было просто невероятно! Там так красиво! Я купалась, загорала, гуляла по набережным, ходила в музеи! Неаполь прекрасен! А ещё здорово то, что в Москве тоже классная погода! Так здорово, что солнечно! Правда холоднее намного! Я вон видишь, накинула на себя кофту, как из самолёта вышла.

- Ну, слушай, октябрь же, - улыбнулся я. - Скоро вообще похолодание обещают.

Она печально вздохнула, а потом снова улыбнулась мне своей потрясающе красивой улыбкой и спросила:

- А ты как? Работал, наверное, всё это время?

- Да. И спал мало. Чуть-чуть выспался сегодня, часов шесть поспал точно.

- Игорь, ну так тоже нельзя...

- Неделя такая просто. Через пару деньков отосплюсь. Ты голодная?

Она смущённо взглянула на меня:

- Честно?

- Ну, конечно.

- Ужасно хочу есть!

Я улыбнулся, приобнял её за плечо и сказал:

- Ну тогда, Оль, поехали ужинать. Мы с тобой там сейчас пол ресторана съедим!

Мы сидели на застеклённой веранде, а за окнами расстилался потрясающе прекрасный вид на, освещённую золотисто-рыжим закатным солнцем Москву. Сумерки наступали быстро, небо уже темнело, но свет далёкой звезды, уже немножко скрывшейся за горизонтом, всё ещё позволял видеть далёкие и крохотные дома с высоты птичьего полёта.

А потом, когда мы пили вкусный и ароматный зелёный чай, уже совсем стемнело и город стал казаться россыпью разноцветных огней и полос.

Мне было хорошо. Вот просто по-человечески и по-женски хорошо. Я наслаждалась моментом. Я ужасно соскучилась по сыну, гостившему эти дни у бабушки, но одновременно с тем мне хотелось и побыть ещё немножко вдвоём с Игорем. С ним было легко. Он рассказывал мне разные интересные вещи, остроумно шутил, расспрашивал об отдыхе, о впечатлениях, о перелёте, и я охотно рассказывала, понимая, что ему действительно всё это интересно.

Меня тревожило только одно: я знала, что когда приеду домой, застану там Женю. И ещё в Неаполе я поняла, что жить с ним вместе больше не хочу, а значит, нам предстоит очень непростой разговор. Действительно непростой. Но для себя я однозначно уже приняла решение. Лучше буду снова жить вдвоём с сыном, чем вот так втроём. Пообещала себе, что поговорю с ним насчёт возврата ему денег, если он снова упомянет тот факт, что закрыл мои банковские кредиты. Множество раз прокрутила в голове наш возможный диалог, но при этом я никак не могла избавиться от чувства, что я мысленно заменила его более успешным и приятным мужчиной, что я Женю предала.

Утешало меня только понимание того, что с Игорем мы даже не целовались. Но утешало слабо. Я часто думала о том, что не появись он в моей жизни, я бы, конечно, переживала из-за отсутствия хорошего контакта между Гришей и Женей, но совершенно точно не считала бы, что у меня не сложилась личная жизнь. Напротив, я бы полагала, что наконец-то и я обрела женское счастье.

Но Игорь ворвался в мою жизнь и показал мне, что отношения с мужчиной бывают другими. Даже без поцелуев и секса. Что они бывают трепетными и радостными не потому, что так полагается, а потому что в душе тепло-тепло, будто бы кто-то хороший и добрый, умный и сильный, взял твои руки на морозе в свои руки,поднёс к губам и принялся дышать на них, чтобы отогреть.

Когда шутил Женя я часто улыбалась из вежливости. Мне не был близок его юмор. Но когда шутил Игорь, я порой просто заливалась хохотом, будто девчонка.

И одного этого мне было теперь достаточно для того, чтобы понять, что мне не нужен Женя. Просто не нужен. наши дороги должны разойтись в разные стороны, потому что мы слишком разные люди. И после общения с Игорем мне никогда не будет с ним достаточно хорошо.

Но я однозначно не ожидала увидеть того, что увидела, когда Игорь отвёз меня домой. И дальнейшего - тоже... не ожидала...

Очень красивый и очень комфортный белый "Мерседес" Игоря остановился на перекрёстке, рядом с которым я часто покупала продукты в сетевом супермаркете. Мне не хотелось прощаться, но нужно было подготовиться к завтрашнему рабочему дню, договориться с бабушкой на тему того, чтобы забрать Гришу, а время, между тем, стремилось уже к девяти.

- Да, вот здесь, на остановке автобусной, - с грустью сказала я.

- Ты уверена, что не хочешь, чтобы я отвёз тебя к дому мамы или хотя бы у подъезда твоего тебя высадил?

- Уверена, Игорёш. Мне надо домой сначала забежать. Я обещала маме кое-какие вещи. Ты меня высади здесь, я пока дойду, созвонюсь, договорюсь.

- Ну, как скажешь, - не стал больше настаивать он.

- Извини меня, - виновато сказала я, - Просто я не хотела бы пересудов, а у нашего подъезда часто сидят бабушки, которым только повод потрепаться дай. Я тебе обещаю, я поговорю с Женей и скоро такой проблемы не будет.

- Хорошо, - просто сказал он.

Он припарковал "Мерседес" у обочины, я потянулась к нему, чтобы поцеловать его в щёку, но поняла, что в щёку просто не смогу... И когда я коснулась губами уголка его рта, он чуть повернулся ко мне, и мы слились в поцелуе... Первом нашем поцелуе... Прекрасном, нежном, в котором касание губ превратилось в маленькое слияние, в ласку языками, в трепетную чувственность... Мы целовались, наверное минуту... Голова кружилась от счастья и сексуального возбуждения... Я заставила себя оторваться от него, посмотрела на него, увидела его тёплый, чуть опечаленный взгляд и, приоткрыв дверь, сказала:

- Спасибо тебе, Игорь.

- И тебе спасибо, Оль.

- За что? - искренне удивилась я.

- За то, что ты есть.

Я закусила губу и вздохнула. Захотелось плакать. От счастья и от грусти из-за расставания одновременно. Я совершенно твёрдо приняла решение, что этот вечер, в котором Игорь не может подняться ко мне - последний. С Женей я больше не лягу в постель. И жить вместе не буду. В любом случае, я не могла решить этот вопрос с ним по телефону. Мне казалось это нечестным. Неуважением к нему. Я и так позволила себе целоваться с Игорем, ещё не расставшись с Женей полностью. Хотя для себя - я уже больше не была его невестой. И давно.

Мы вышли из машины и подошли к багажнику. Игорь открыл его, достал мою дорожную сумку, отдал мне и закрыв крышку, сказал:

- Завтра увидимся?

- Да, с удовольствием, - улыбнулась я. - Только я освобожусь только часам в десяти.

- Отлично, - улыбнулся Игорь в ответ. - Хочешь, поедем в боулинг?

- Класс! - обрадовалась я. - А ты научишь меня играть? А то я не умею. Один раз только в боулинге была, с друзьями студенческими.

- Ну, конечно научу, - сказал Игорь.

А потом приобнял меня за талию, прижал к себе и мы снова потерялись в волшебном поцелуе... Боже, как давно я хотела этого... Это было просто прекрасно... Целовать мужчину, в которого ты влюблена и чувствовать его нежность и желание тебя - это просто какое-то счастье...

Игорь обнял меня, ласково поцеловал в висок и сказал:

- Всё, Олечка, на связи. Звони в любое время.

- Хорошо, Игорёш, - сказала я. - Я тебе обязательно сегодня напишу.

Он кивнул, я развернулась и направилась по дороге к дому. Потом я оглянулась и увидела, что он стоит, прислонившись к машине, держа руки в карманах брюк и смотрит мне вслед. Он улыбнулся мне, я улыбнулась в ответ, помахала ему, увидела, что он поднял руку, снова повернулась к дому и, кусая губу, быстрым шагом направилась по дорожке между высокими тополями.

По пути я договорилась с бабушкой, что буду у неё примерно через полчаса, только забегу домой, брошу сумку и возьму СВЧ-печку, которую обещала ей и которую ей самой нести было тяжело. Её привезли прямо перед моим отлётом и я просто не успела отнести её бабушке. А поскольку мне всё равно нужно было переодеться и забрать Гришу, я решила сделать это сегодня.

Я поднялась на лифте, достала на лестничной площадке ключи, открыла дверь и вошла. В нос сразу ударил какой-то тяжёлый и неприятный запах, а на полу в коридоре я увидела грязные следы от обуви. Я не сразу поняла, что это запах перегара, потому что к сивушности примешивался ещё какой-то запах, какое-то бомжатское амбре немытого тела и запах сигарет. Оторопев, я закрыла дверь и прислушалась.

Из кухни, из-за закрытой двери, глухо доносились мужские голоса. Я перепугалась, но один из них был  совершенно точно голосом Жени, и потому я разулась, сунула ноги в тапочки и, оставаясь по-прежнему в недоумении, направилась на кухню.

Открыв дверь, сквозь марево табачного дыма, я увидела картину, которую увидеть никак не ожидала...

На грязном, заставленным бутылками и заваленном рыбьими очистками столе, уткнувшись в руки лицом спал какой-то неопрятный, лохматый мужик в старом свитере с катышками. У засыпанного пеплом подоконника, на котором стояла доверху набитая оранжевыми окурками пепельница, курил ещё один совершенно незнакомый мне тощий мужик лет пятидесяти с глазами навыкате и крючковатым широким носом. Он осоловело посмотрел сначала на меня, потом на сидящего ко мне спиной Женю и тот обернулся.

Небритый, взлохмаченный, он выглядел откровенно опустившимся и, судя по его взгляду и тому, как он осклабился, увидев меня, он был порядочно поддат. Он пьяно улыбнулся своему собутыльнику, который принялся тушить сигарету в пепельнице и размахивать в воздухе ладонью, разгоняя дым, а затем снова посмотрел на меня исподлобья и, грохнув ладонью по столу, хрипло воскликнул: