Эмма слушала Марту и закусывала губы. Она не могла сказать матери, почему им так срочно нужно уехать, ведь это было бы неправильно, Марта могла не понять и будет только хуже.

— Так, пока ты думаешь, я скажу, что ты сделаешь. Я уже всё знаю, — на этих словах Эмма мгновенно посмотрела на встающую с дивана мать и сглотнула, — про ваши чувства, про предложение. Скрываться больше не нужно. За год чувства, конечно же, были проверены, и я в них верю. Поэтому завтра я буду знакомиться с твоей невестой нормально. Пригласи её на ужин-знакомство. Посмотрим, чего она стоит. И даже не думай сбегать и увозить Кевина без моего её одобрения. Да и вообще, у нас хороший, семейный город, — Марта поцеловала молчавшую дочь в макушку и шла из гостиной, — звони сейчас и завтра в семь ужин. А я спать. Спокойной ночи, дорогая.

— Спокойной… мамочка, — уже после того, как Марта скрылась за поворотом, прошептала Эмма, не зная, радоваться ей или нет. С одной стороны, мать не против Реджины, женщины с её дочерью, но с другой… Она против переезда, и уж точно будет недовольна тем, что этот переезд жизненно необходим сбежавшей «мёртвой» уголовнице.

Свон взялась за голову, не зная теперь, что вообще делать и как сказать матери, если не правду, то убедительную ложь, что переезд необходим.

Так Свон просидела ещё минут двадцать. Но уже не просто смотря на номер телефона, а с бокалом своего любимого скотча, набираясь храбрости нажать вызов и дождаться гудков, а потом и ответа. И эта смелость, наконец, ворвалась в грудь Свон вместе с двумя порциями алкоголя. Эмма нажала на вызов и с колотящимся сердцем услышала гудки, ожидая ответа.


Когда Реджина уехала от Эммы, она направила свой автомобиль в самую дорогую гостиницу города Денвера. Там она точно не боялась встретить своих знакомых по заключению, хотя сейчас её и это не пугало. Её испугало то, что её любимая ничего не ответила. Она не сказала «да», но и не сказала «нет», и это убивало. Убивало каждую частичку её души. Миллс очень долго ждала, когда окажется на свободе, когда прижмёт к своей груди любимую и, познакомившись с её сыном, поймёт, что у неё наконец-то появилась семья. Настоящая и любящая. Но нет. Эмма не знает, хочет ли она быть с ней, уехать на время в другую страну. Да, Реджина просила многого, но и дать она хотела многое. Миллс уже доказала, что готова расшибиться в лепёшку ради счастья и спокойствия Эммы. И теперь она даже была готова на тот шаг, который окончательно её убьёт. Уехать навсегда. Оставить любовь всей своей жизни, давая ей спокойствие и уверенность в следующем дне для себя, для матери, а самое главное для Кевина.

Приехав в гостиницу, Виктория сняла номер. Она хотела скрыться от этого мира, от людей, но не из-за страха, а от отчаянья. Взяв из бара бутылку виски, девушка устроилась в кресле на мансарде, вид с которой открывался на город. Ей не понадобилось и двух бокалов, чтобы опьянеть, ведь семь лет заключения сделали своё дело. Приняв душ, в какой раз заметив, что нет никакого расписания, легла в мягкую, обволакивающую кровать… но одна. Опять одна. Нет рядом любимой. И это просто сводило с ума. Брюнетка все эти месяцы думала, что когда выйдет, не выпустит Эмму из объятий, но… увы. Обнимая подушку, мысли были только о ней.


На следующий день Мирелис проснулась только после обеда. Она отдохнула и наконец-то выспалась. Сон — это то, чего совершенно не хватало за решёткой. Открыв глаза, девушка в очередной раз за эти дни летала от того, что просто проснулась в мягкой, кристально белой, чистой постели, которая пахнет цветами. Виктория заказала завтрак в номер, который уже был похож больше на ланч. Всё это время она хотела, чтобы Эмма ей позвонила и сказала свой ответ. Неизвестность — это гораздо хуже, чем отрицательный ответ, по крайней мере, для Реджины.

Весь день брюнетка занималась ничем: смотрела телевизор, лазила в интернете, сидела на мансарде. И вот когда уже собиралась ложиться спать, раздался телефонный звонок.


— Да.

Она знала, что это Эмма, и боялась этого разговора.

— Привет, — как только Эмма услышала голос Реджины, она непроизвольно улыбнулась, но говорила тихо. Она и правда боялась. Боялась сказать, что уехать она пока не может, но больше боялась, что этим ответом может потерять Реджину, а это было подобно смерти.

— Привет, — также ответила Миллс. Сердце бешено колотилось от ожидания.

— Как ты? С тобой всё хорошо? Ты так вчера быстро убежала… — начала говорить Эмма и запнулась. Она сглотнула от напряжения, царившего на двух линиях одного звонка.

— У меня всё хорошо, — Реджина выдохнула, — Эмма, не нужно всего этого, просто определись. Я дам тебе время, если оно тебе нужно, но… но я хочу знать, что происходит.

— Я хочу к тебе, — чувствуя мокроту глаз от напряжения, прошептала Эмма, — в твои сильные объятия. Я хочу быть с тобой, Реджина. Я так боюсь тебя потерять…

— Приезжай, — тихо, но уверенно сказала Миллс, — гостиница Hyatt Regency, номер А795, только помни, Виктория Мирелис.

— А… э… — издавала нечленораздельные звуки Свон, но потом уверенно встала с дивана и тем же тихим, но чётким голосом ответила, — я приеду. Через сорок минут буду.

— Я жду тебя, — Миллс отключила звонок. Она хотела увидеть Эмму и поговорить, видя друг друга.


Свон накинула свой деловой пиджак и пошла в коридор. Она схватила ключи от автомобиля, но тут же вспомнила, что выпила и кинула их обратно на тумбочку. Взяв сумку и обувшись, Эмма пошла на улицу ловить такси. Она не видела, как с лестницы на второй этаж на неё смотрит мать. Марта многого не знает, но уже о многом догадывается, она умная женщина.

Эмма припоздала. Она приехала не через сорок минут, а через полтора часа, так как неместный таксист спутал дороги и поехал в другую часть города, пока Эмма не заметила и не вывела его в нужном направлении. Зайдя в отель, блондинка представилась и сказала, что она к Виктории Мирелис. Поднявшись, Эмма постучала в номер с вновь колотящимся сердцем и дрожащими руками.


Реджина ждала Эмму и очень переживала из-за предстоящего разговора. Она уже и на мансарду выходила, и в номере сидела, но места найти не могла. И только когда раздался стук в дверь, она побежала открывать.

— Эмма…

— Реджи, — блондинка тут же зашла в номер и сразу обняла Миллс. Без страсти, без жёсткости, нежно и трепетно, так как осознание, что любимая рядом, но может навсегда исчезнуть, дико пугали и заставляли буквально выть, а ведь этого так не хотелось.

— Котёнок, — Реджина сразу обняла Эмму, — я скучала. Я так тебя люблю.

— Прости меня, пожалуйста, прости, — шептала Эмма и нежно целовала Реджину в шейку, уткнувшись в неё носом, — я тоже тебя люблю. Я так тебя люблю. Я не хочу тебя терять, пожалуйста, не уходи больше. Никогда не уходи.

— Малыш, всё хорошо, я здесь, я рядом, — Миллс крепко держала в своих объятиях Эмму, — я не оставлю тебя никогда, если ты мне сама не скажешь уйти. Мы вместе, и я безумно тебя люблю.

— Я никогда тебе не скажу уйти. Никогда, — говорила чуть надрывно Эмма, чувствуя дрожь во всём теле, — я хочу быть с тобой. Я познакомлю тебя с Кевином. Завтра за ужином. Мама знает, что ты сделала мне предложение.

— Любимая, успокойся, всё хорошо, — брюнетка, не размыкая объятий, повела Эмму вглубь номера, — я буду рада познакомиться с Кевином и попросить твоей руки у твоей мамы, — улыбаясь, говорила Миллс.

— Я сказала, что ты хочешь нас увезти с Кевином, но я не могу ей сказать истинной причины этому. Не могу, понимаешь? Она против переезда, она говорит, что Денвер хороший семейный город. Ещё она сказала, что не против нас. Что видит, что я люблю, и верит моим словам, — Реджина усадила Эмму на кровать, а Свон не размыкала объятий с любимой.

— Эмма, у меня нет выбора. Если я останусь здесь, а меня кто-нибудь увидит, всё вскроется, и я сяду пожизненно. Я не могу подвергать вас опасности, я должна защитить вас, — Реджина всё же выскользнула из объятий и встала перед Эммой на колени, — пойми, меня не ищут только из-за того, что я «умерла». По факту Реджина Миллс умерла, есть только Виктория Мирелис. С этим именем мы можем улететь куда угодно и построить настоящую семью. У нас много денег и нам надолго хватит.

— Да мне всё равно на деньги. Мы проживём и без них, — отмахнулась Эмма и сглотнула. Когда Реджина сказала, что её могут поймать и пожизненно посадить, Свон дико испугалась и тотчас поняла, что не имеет права так поступать с любимой. Блондинка взяла руки Реджины в свои ладони, крепко сжимая, — я поеду с тобой, куда ты скажешь. Мы с Кевином поедем. Я не допущу того, чтобы тебя отняли у меня, и скоро у Кевина. Я разберусь с мамой, буду её навещать. Да и бизнес, чёрт с ним. Единственное, что я хочу — чтобы страна была англоязычная. Чтобы Кевину было легко перестроиться.

— Мы можем переехать в Канаду или отправиться на Аляску. Мы можем поехать в Европу или Австралию, — Реджина широко и счастливо улыбалась, — мне всё равно, только бы с вами. Только бы мы были вместе. Кевин ни в чём не будет нуждаться, мы сделаем всё, чтобы он был счастлив. А к Марте вы будете летать хоть раз в неделю, на каникулы и праздники. Я тоже буду прилетать, только меньше буду светиться.

— Нет. Ты не будешь прилетать. И вообще, пока мы не улетели, ты переезжаешь к нам и не выходишь из дома. Или сидишь в гостиничном номере и даже носа своего не суёшь на улицу. Ясно?! — начала строго говорить Свон. И это была явно не весёлая строгость, ведь Эмма действительно боится потерять Реджину.

— Не переживай так, — Миллс провела рукой по щеке любимой, — к тебе я не могу, там Марта и Кевин, и пока мы не удостоверимся, что они одобряют нас, я буду сдержанной.

— А у тебя тонированная машина? Тебя не заметят, когда ты завтра к нам приедешь? — сразу забеспокоилась Эмма, и по её лицу это было отчётливо видно.