– Ну вот, вы и сами все знали, оказывается! Зачем же ко мне-то пришли?

– Убедиться. Я предполагала, а хотела точно знать.

– Да зачем?! Меньше знаешь, крепче спишь!

– Зачем? А затем, что я не понимала, как дальше жить! Я ж его любила! Я думала, раз женился, значит, тоже любит! А что у нас никак не получается, так это я виновата – плохая хозяйка, плохая жена! Плохая… любовница. Негодящая. Я так старалась! А все просто объяснялось: он другую женщину любил! Я – ни при чем!

– Ну, хорошо, теперь вы знаете. И что будете делать?

– Жить буду! Просто жить дальше. Если вы меня, конечно… не убьете… как Арсена.

– Да ладно вам! – отмахнулся Чембарцев. – Кому вы нужны, руки марать! Доказательств-то у вас все равно никаких нет.

– Нет.

– А вот скажите мне лучше, что б вы сделали, если б раньше узнали?

– Ушла бы.

– И все?

– И все. А что можно сделать, если человек тебя не любит? Не заставишь же. Страдала бы, конечно. Переживала. Но навязываться… Нет, никогда. Почему вы просто ее не отпустили? Свою жену? Когда узнали, что…

– А я не держал ее. Она всегда могла уйти, в любой момент. Но без денег. Нет, не совсем нищая, конечно, но… но так она не хотела. Ей нужно было все: и любовь, и деньги. Много денег. Все деньги. А про Арсена твоего вот что скажу – он погиб не из-за любви, а из-за жадности. Он предал меня, понимаешь? Я просто успел первым.

– Я поняла.

Они теперь смотрели друг на друга совсем по-другому, чем в начале этого странного разговора. Ирина чувствовала страшную усталость, даже голову заломило, и у Чембарцева как-то осунулось лицо, набрякли мешки под глазами, и стало заметно, что он очень стар.

– Сейчас я выпишу вам чек.

– Какой чек, зачем?! Я не приму.

– Почему? Тех денег у вас уже нет, на что вы живете? Вы работаете?

– Я найду работу. Я справлюсь. Никаких денег я от вас не возьму.

– Потому что я…

– Да. Я очень сильно любила Арсена. Как я могу взять от вас деньги?!

– Но он же вам изменял, использовал вас!

– Но я-то этого не знала! Я оплакивала его целый год! Еле выжила! За это вы мне хотите денег дать? За год жизни?!

– А-а, черт вас побери совсем! Вы же должны понимать, что для вас все к лучшему вышло!

– Может быть. Простите, я очень устала, пойду.

– Подождите! – Чембарцев встал и опять заходил по комнате. – Подождите…

Нет, что за женщина, а?! Она раздражала его, ужасно раздражала и… трогала. Сидит, сжав коленки, смотрит снизу вверх своими невероятными глазищами и совершенно его не боится. На самом деле не боится! От ее взгляда у Чембарцева словно трескалась кора – он давно ощущал себя чем-то вроде старого дерева, у которого уже почти не осталось живой плоти, только толстенная кора, сухая и шершавая, а под ней – трухлявая пустота.

А эта женщина, годящаяся ему в дочери – да куда там, во внучки! – заставила Чембарцева почувствовать себя живым. И напомнила Валечку, первую жену, которой уже почти полвека как не было на свете. Не похожа совсем, а напомнила. В последнее время Валечка стала чаще ему сниться, словно намекая, что жизнь подходит к концу, и Чембарцев тосковал, что и там не встретится с ней, со своей первой, единственной, настоящей, – кто ж его пустит в рай-то?! Никто. Гореть ему в аду веки вечные. А Валечка – точно в райских кущах. Кому там и быть, как не ей.

Эта тоже была настоящая, он чувствовал.

Или нет?

И медленно произнес, глядя на нее мрачным взглядом:

– Я могу назначить вам содержание. Вы мне нравитесь. Мне давно никто так не нравился, как вы. Красивая, смелая женщина…

– В каком смысле – содержание? – У Ирины пересохло в горле. – Вы что… Я не поняла… Вы предлагаете мне стать… вашей содержанкой?! Любовницей, что ли?!

– А если и так?

– Нет. Я не продаюсь за деньги.

– Ну, Арсен-то вас содержал!

– Я была его женой! И любила! – гневно отчеканила Ирина и встала. – При чем здесь деньги?! Позвольте мне уйти.

– Не продается она! Все продаются. Надо просто знать цену. Сто тысяч хотите? За одну ночь?

Ирина задохнулась:

– Вы что?! Вы в своем уме?!

– Пятьсот тысяч? Миллион?

– Послушайте, вы так развлекаетесь, да? Ни ночь, ни час, ни за десять, ни за сто миллионов! Вы убили моего мужа! Как я могу с вами спать?! Я любила его!

– Помешалась на любви! Это для тебя – главное?!

– Конечно! А для вас – нет?! А что тогда? Деньги? Что? Власть? – закричала Ирка, сверкая глазами. – Все это у вас есть – и власть, и денег навалом! И вы счастливы?! Отвечайте – счастливы?!

– А ты счастлива была?! Со своим муда… С мужем своим? С этим ублюдком! Счастлива?! Он же избавиться от тебя собирался, ты что, так и не поняла?!

– Как… избавиться? Что вы такое говорите?! – Ирка побелела.

– Черт, не хотел ведь… Вот ёлкин корень! Довела меня! А, чтоб тебе…

Он достал из бара виски, разлил в два бокала и сунул один Ире в руки:

– Выпей, быстро! Ну!

Она выпила и закашлялась.

– Ты в порядке?

Ирина посмотрела на него несчастными глазами:

– Нор… нормально. Что-то я… не сильно удивилась. Наверно, догадывалась. Иначе – зачем такие сложности? Парики, переодевания. Но не верила, что он… Ведь я так… так…

Слезы все-таки полились ручьем, как она ни старалась, и Чембарцев подал ей свой платок – старомодный клетчатый платок, большой и уютный.

– Ну ладно, ладно! Я ж говорил, что для тебя так лучше вышло…

– Все равно! Все равно никого убивать нельзя!

– Ах ты господи! – Чембарцев не выдержал, обнял ее и прижал к себе. – Ну, поплачь, что ж делать…

– Простите! – Ирка наконец успокоилась, вздохнула и отодвинулась от Чембарцева. Ноги у нее дрожали, и она опять села. – Скажите, как… Как он хотел это сделать?

Чембарцев вгляделся в Ирину: белая вся, дрожит, но держится. Молодец, девка!

– Ну, не знаю, как именно. Но план был таков: сначала от меня избавиться, получить наследство. Потом Илона уехала бы за границу, и Арсен тоже, вроде как с тобой вместе. И все. Она там играла бы на публику роль безутешной вдовы, а сама жила бы с твоим Арсеном под видом его жены. А тебя тут нашли бы… в виде неопознанного трупа в канаве.

– Но почему? Почему надо было так сложно?! Вышла бы замуж за него, и все!

– Потом, может, и вышла бы. Но первое время надо было выждать, мало ли что. Вопросы пойдут, расследование кто-нибудь затеет, завещание оспорит. Скандал выйдет. Она очень старалась быть… респектабельной. Так что – перестраховывались. А самое смешное, что никакого наследства она бы не получила. И не получит.

– Почему?

– А потому что я не дурак. В завещании прописано, что она получает свою долю лишь в случае безупречного поведения в браке, а при доказанной измене – шиш с маслом! А я уж постарался доказательства собрать: и фотографии, и записи разговоров, и видео. Все есть. Так что…

– А в тот день… Почему он погиб именно в тот день?

– Деликатно выражаешься. Убрали его именно в тот день, потому что взяли с поличным. Он же не в машине разбился, это так, для родных. Тоже мне, агент 007! Даже не подозревал, что давно под колпаком.

– С поличным… Значит, он попытался… И его убрали. Ясно.

– Ну да. Я все знал заранее. И подготовился. Илона к матери уехала на два дня, чтобы остаться вне подозрений, а он…

– Я вспомнила! Это же был мой день рождения! И он сказал, что… что мы скоро поедем… я забыла, куда… к морю, на какие-то острова… И так нежен был… так ласков… О боже!

– Ну?

– Он же остался у меня на ночь! Мы всегда отдельно спали, в разных комнатах, а тут остался – это подарок тебе, киска! И я счастлива была, дура, и спать совсем не хотела! Как можно заснуть, когда Арсен рядом! Но заснула как убитая… А утром проснулась – нет его… Нигде нет… Вообще больше нет…

Она замолчала, глядя пустыми глазами на Чембарцева, он вздохнул и налил ей еще виски. Ирка машинально глотнула.

– Я поняла. Мы тогда мартини пили. Коктейль такой, Арсен меня приучил: мартини, водка, апельсиновый сок и лед. А в этот раз грейпфрутовый был. Мартини горчит, грейпфрут тоже такой… резкий. Незаметно, если что добавил. Значит, он так алиби себе пытался обеспечить, да? Вроде как всю ночь со мной провел. Я проснулась бы утром – он под боком. Но что-то пошло не так…

– Все пошло не так. Я ж говорю – успел первым.

Ирка вдруг схватила сумку, валявшуюся на полу, и стала в ней рыться:

– Сейчас! Я же хотела вам показать! Где же… Вот!

– Что это?

– Это я вырезала из его школьной фотографии! Восьмой класс. Это Арсен – видите? А это Илона! Они учились вместе. Почему-то она только на этой фотографии, на других ее нет. Может, только с восьмого класса с ними училась, не знаю. Или я не заметила. Совсем девочка, а какая красавица! Только звали ее тогда не Илоной, а тоже Ириной, как меня. Вот Арсен веселился, я думаю. Видите, подписано: Ира Молчанова! Наверно, потом поменяла? Ирин много, а Илона – редкое имя, красивое. Но это точно она.

Чембарцев достал из нагрудного кармана очки и всмотрелся в фотографию. Долго смотрел, потом вернул Ирине.

– Да, она. А я-то думал, что меня уже ничем не удивишь! Значит, вон оно что…

– Вы не знали?

– Не знал. М-да. А как пела мне про любовь! Не хуже тебя. В здравии и болезни, в горе и радости! Ах, вы такой мужчина – надежный, сильный, брутальный! Твою мать! Я, конечно, не сильно верил. Какая там любовь! Подумал: ладно, пусть поживет девочка в достатке, последние годы мне скрасит. Ласковая девочка, красивая. Старый дурак! Врала, с первой минуты врала! А все деньги, деньги! Когда женились, я ведь не особенно хорошо себя чувствовал. Она, поди, думала, что недолго придется… Я-то выправился, а им, видно, невтерпеж.

Чембарцев ушел к окну и долго стоял там, отвернувшись от Ирки, пока она не кашлянула робко:

– Иван Петрович! Наверно, я пойду, да? Я и так отняла у вас много времени…