Евгения Перова - Другая женщина

– Анжел, я не понял…

– Я. От тебя. Ухожу. Чего тут не понять? Развожусь. И на этот раз – действительно разведусь. Все, пока!

– Но я не понял…

Дверь захлопнулась. Котов постоял, почесал в затылке. Что ж за день-то такой! Вздохнул и пошел на кухню – есть хотелось ужасно. Суп Анжелика не успела разогреть, а ему было лень. Он заглянул в холодильник, вытащил пластиковый контейнер с остатками торта, откусил сразу половину ломтя, потом вспомнил Варьку – «Тортик! Пироги!». Прямо все удовольствие испортила, стерва. И эта тоже… стерва, а вовсе не ангел! Но торт доел, задумчиво разглядывая содержимое холодильника.

Достал буженину – Анжелика сама запекала, еще маринованные огурцы – тоже свои, бабушка делала. Отыскал в буфете непочатую бутылку водки – теплая, фу! Он-то любил из морозилки, но что делать. Нашел лед и соорудил себе коктейль, добавив вишневого компота. Долго сидел на кухне и страдал, закусывая вполне сносный коктейль мясом и огурчиками: никто его не любит, никто его не понимает, все бабы стервы и эгоистки! Потом вдруг вспомнил кое-что и долго рылся в гардеробе – наконец нашел в кармане одного из пиджаков визитку: ага! С трудом прочитал мелкий шрифт – все-таки порядочно набрался этого коктейля: «Петренко», нет – «Петрынько»… Надо же, какая фамилия! Петрынько Анастасия – смотри-ка, Настя! Была уже вроде какая-то Настя? Или Ксюша? Набрал номер и сказал игривым тоном:

– Настя? Помните, вы предлагали решить все мои проблемы? Их есть у меня!

Варвара перестала греметь посудой и прислушалась: вроде позвал кто-то? Или нет? Люша еще в школе, а мальчишки во дворе… На всякий случай она выглянула в окно – пацаны возились на детской площадке, устроенной Глебом на месте бывших картофельных грядок. Бог с ней, с картошкой! Зато детям есть где беситься: горка, турники, качели.

Варька взглянула на часы и развязала фартук – пора ехать за Люшей! Пацаны, обожавшие кататься на машине, с радостным визгом побежали открывать ворота. Люша заканчивала второй класс и училась на удивление хорошо. – Хотя чему удивляться? Она девочка умная, начитанная. Варвара нисколько не сомневалась, что Люша станет отличницей, гораздо больше она беспокоилась о том, не будут ли одноклассники обижать ее драгоценного ребенка! Но и с этим Люша справилась: она мгновенно обросла друзьями, которые все время толклись у них дома, так что к ночи у Варвары просто звенело в ушах от детских голосов. Вон и мерещиться даже начали!

Уже пару раз она просыпалась ночью и бежала проверять, что с детьми, – но все крепко спали. Потом и среди дня Варька начала вдруг слышать звонкое: «Ма-ма!» – и вздрагивала. Это было так реально, что Варвара невольно оглядывалась в поисках ребенка. С каждым разом голос словно приближался, делался громче – что за морок такой?! Варвара решила, что у нее слегка съехала «крыша» от слишком долгого ожидания возможной беременности: она сразу же начала курс лечения, но пока никакого толку не было.

Глебу она об этих голосах не рассказывала – у него и без того проблем хватает! Глеб в последнее время выглядел сильно озабоченным, но как Варька ни подъезжала к нему с вопросами, не кололся. А загадок вокруг и без того хватало – вдруг оживилась замершая было после смерти Тани строительная суета на участке напротив. Варвара знала, что Андрей никак не решит судьбу этого «Замка любви»: жить там он не мог, а продавать жалко. Варька не выдержала и сходила через дорогу – дом был достроен, и все работы велись внутри. Она заглянула и увидела Шарапова, который обсуждал что-то с одним из работяг.

– Варежка! Привет!

– Коль, так это ты тут, оказывается? А я-то думаю, кто такую бурную деятельность развил?

– Да кому ж еще?

– Это Андрей тебя нанял? Или он все-таки продал кому-то?

Как выяснилось – продал. Кто владелец, Шарапов так Варьке и не сказал – сам, дескать, толком не знаю! Да и какая разница? Ну да, действительно. Дальше прихожей Варька не пошла – неудобно, хотя любопытство разбирало. Она знала, что Таня не успела ничего спроектировать внутри, но заметила какую-то необычную конструкцию: лестница такая, что ли? Глеб тоже несколько раз заходил в тот дом, но на Варькины расспросы отвечал невразумительно: сколько комнат, какие обои – или не обои? Ничего от него не добьешься, ну вообще!

А в одну прекрасную июньскую пятницу Глеб вдруг не пошел на работу – решил почему-то взять отгул. С утра к ним зашла Зоя Васильевна – она иногда давала им выходной: надо ж и вдвоем побыть! Варька с Глебом тогда уезжали куда-нибудь и «прожигали жизнь»: гуляли по Москве, катались на теплоходике, а то и на аттракционах в Парке культуры, обедали в ресторане, а под вечер заезжали в пустую квартиру Зои Васильевны, чтобы на свободе предаться любви.

– Ну что, куда поедем? – спросила Варька, радуясь неожиданному празднику.

– Сюрприз! – хитро улыбаясь, сказал Глеб.

Они выехали на новую трассу, Глеб притормозил и достал с заднего сиденья длинный Варькин шарф:

– Мне придется завязать тебе глаза!

– Ничего себе! Надолго?

– Пока не приедем! Потерпишь? А то сюрприза не получится.

– Ладно…

Глеб завязал ей шарфом глаза и поцеловал.

– Ой! Слушай, как с завязанными глазами целоваться-то интересно! Давай потом попробуем!

Глеб рассмеялся. Ехали они не очень долго – Варька сначала пыталась понять, куда Глеб ее везет, но потом запуталась в поворотах, да и голова начала кружиться:

– Глеб, когда мы уже приедем? А то меня укачивает!

– Все! Мы на месте. Подожди, не развязывай! Я сам сниму, когда можно будет.

– Да что ж такое-то? Куда ты меня завез?

Глеб помог ей вылезти из машины и повел, придерживая за плечи.

– Осторожно, ступеньки!

Варька поднялась, куда-то вошла – шаги гулко отдавались в явно пустом помещении. Наконец Глеб размотал шарф, и Варька открыла глаза. Некоторое время она растерянно оглядывалась по сторонам: большая комната с двумя окнами – на желтом паркете прямоугольники солнечного света. Стены тоже золотистые…

– Где это мы?! Ах! – Она увидела в окно через улицу собственный дом. – Глеб! Ах ты паразит! А возил-то, возил! Я думала, мы до дальних коттеджей доехали! А это Андреев замок!

Глеб смеялся:

– Ну? Нравится тебе? Принимай работу, хозяйка!

– Как… хозяйка?!

– Так! Это теперь наш дом!

– Так это ты у Андрея купил?! А как мне голову заморочили с Шараповым! Ну, вы вообще!

И Варька побежала по комнатам, не веря обрушившемуся на нее счастью: высокие потолки, большие окна, паркет, а кухня какая! А ванная! И не одна! Так вот что это за конструкция – рядом с лестницей на второй этаж вился гладкий деревянный желоб: горка!

– Это я придумал! – с гордостью сказал Глеб. – Правда, здорово?

– Ага! Вот ребята обрадуются! Их можно наверху поселить, да?

– Люше тяжело будет по лестнице-то…

– Посмотрим! Ну что, обновим? – Варька села в желоб, оттолкнулась и с визгом съехала вниз, Глеб – за ней, устроив внизу небольшую кучу-малу.

– А может, по-другому обновим, а? – спросил Глеб, не выпуская Варьку из объятий.

– Прямо на полу, что ли?!

– Зачем? Я подготовился! Смотри! – Он встал и достал из-под лестницы толстое лоскутное одеяло.

– Ой, не могу! Подготовился! Ну давай. Наверху? Или здесь?

– Пойдем наверх. – Глеб взял одеяло в охапку и пошел на второй этаж. Варька за ним – и вдруг остановилась, прислушиваясь:

– Ма-ма! Мама! – звонко произнес детский голос. Похолодев, Варька услышала еще один отчетливый звук: босые детские ножки зашлепали по паркету. Наконец она поняла, кто зовет ее, кто спешит к ней из неведомой дали – ее нерожденный ребенок! Именно сейчас, именно здесь – на паркетном полу, нагретом июньским солнцем, на старом лоскутном одеяле зародится новая прекрасная жизнь.

Варька улыбнулась: значит, сегодня у них обязательно получится!

Не может не получиться!

И, обнимая мужа, услышала, как смеется их будущее дитя.

Андрей лениво взглянул в окно на сияющий золотом клен: осень, конец сентября. Еще одна осень. Обычно он приходил на работу раньше всех, к восьми, а то и к половине восьмого, и уже через час ему страшно хотелось кофе. Сотрудники сползались к законным девяти, поэтому он чуть раньше покидал офис, спускался с седьмого этажа по лестнице и сворачивал за угол – в маленькое кафе, где негромко играла приятная музыка, пахло корицей, всегда были свежие клетчатые скатерти с зелеными салфетками, почему-то напоминавшими о Новом годе, и где подавали совершенно замечательный кофе, а в окно лез ветками старый клен.

Через полчаса Андрей возвращался. Полчаса форы, данные подчиненным, не спасали – все равно опаздывали: пробки, то-се. Они искренне полагали, что наличие детей, престарелых родителей, кошек и собак их оправдывает, а Андрей так же искренне недоумевал, что мешает им правильно рассчитать время и выйти пораньше, чтобы успеть отвести детей в школу, выгулять собаку или вынести мусор?! Впрочем, у него не было ни детей, ни собак, а мусор он выносил вечером.

Конечно, он вполне мог выпить кофе и в офисе. Но ему так нравился этот короткий утренний перерыв в бесконечно долгом рабочем дне, так нравилось спускаться по лестнице, по-мальчишески перепрыгивая через ступеньки, а потом сидеть, вытянув ноги, помешивать кофе маленькой ложечкой и не думать ни о чем. А в последнее время появилась еще одна причина, по которой он стремился в кафе, – но вот уже четыре дня место у окна, где обычно сидела эта «причина», пустовало.

Андрей вздохнул и огляделся по сторонам. За соседним столиком лицом к нему пила кофе молодая женщина, показавшаяся знакомой. Андрей еще раз взглянул: «Откуда же я ее знаю?» Та улыбнулась, заметив его пристальный взгляд.