— Я любила вас долгие годы, — прорыдала она вслед. — Отдала вам всю себя. Скажите, чем я оскорбила вас, чем не угодила?

Генрих уже на пороге. Я вжалась в стену, чтобы пропустить его, но он не мог не ответить на страстную мольбу королевы.

— Вы должны были родить мне сына, — произнес он просто. — А вы этого не сделали.

— Я старалась! Видит Бог, Генрих, я старалась! Я родила сына, и не моя вина, что он умер. Бог захотел видеть нашего маленького принца на небесах, это же не моя вина!

Боль, звучащая в ее голосе, потрясла короля, но не остановила.

— Вы должны были родить мне сына, — повторил он. — Мне необходим сын — ради Англии.

Лицо Екатерины сурово.

— Надо смириться с Божьей волей.

— Но сам Бог внушил мне эту мысль. — Он уже кричал. — Бог повелел покончить с поддельным, греховным браком и начать сначала. И у меня будет сын, я знаю, Екатерина. А вы…

— Да, я. — Она вскинулась, как борзая, взявшая след. — Что со мной? Монастырь? Старость и смерть? Я испанская принцесса и английская королева. Что вы можете предложить взамен?

— Это воля Божья, — повторил король.

Ее смех звучал страшнее рыданий.

— Божья воля оставить законную жену и жениться неизвестно на ком? На девке? На сестре девки?

Я окаменела. Генрих прошел мимо меня и уже из другой комнаты выкрикнул:

— Божья воля и мое желание.

И дверь захлопнулась.

Я крадучись отступила назад, от души надеясь, что королева меня вообще не заметила, ведь я видела ее рыдания, слышала, как она назвала меня девкой. Но она отняла руки от лица и сказала просто:

— Помогите мне, Мария.

Я подошла. Впервые за семь лет она при мне попросила о помощи. Протянула руки, чтобы я помогла ей подняться. С трудом держится на ногах, глаза красные от слез.

— Вам надо отдохнуть, ваше величество.

— Некогда отдыхать. Доведите меня до молитвенной скамеечки и подайте четки.

— Но, ваше величество…

— Мария, — голос хриплый от недавних рыданий, — он меня уничтожит, лишит наследства нашу дочь, погубит страну, пошлет свою бессмертную душу прямиком в ад. Я должна помолиться за него, за себя, за Англию. А потом надо будет написать племяннику.

— Ваше величество, письмо до него не дойдет.

— У меня есть тайные пути.

— Не пишите ничего, что может обернуться против вас.

Замолчала, услышав страх у меня в голосе. Делано улыбнулась, но улыбка вышла горькой.

— Неужели может быть хуже, чем сейчас? Меня нельзя обвинить в измене, я — королева Англии, я и есть сама Англия. Наш брак нельзя расторгнуть, я — жена короля. Он сошел с ума этой весной, но осенью придет в себя и вернется. Все, что нужно, — пережить лето.

— Лето Болейнов. — Я вспомнила Анну.

— Лето Болейнов, — повторила королева, — не продлится дольше одного сезона.

Она сжала обитую бархатом подушку на молитвенной скамеечке, руки в старческих пятнах, я поняла — в этом мире она больше ничего не видит и не слышит, она рядом с Богом. Я тихонько вышла и затворила за собой дверь.

Георг притаился в темноте передней комнаты, как наемный убийца.

— Дядя ждет.

— Я не могу. Извинись за меня.

— Идем.

Ступила в полосу света, льющегося из распахнутого окна, яркие огни ослепили меня. Кто-то пел, Анна беззаботно смеялась.

— Умоляю, Георг, скажи, что не нашел меня.

— Он знает, ты у королевы. Меня послали дождаться, когда ты выйдешь. Когда бы это ни случилось.

Покачала головой:

— Не могу предать ее.

В три шага брат пересек комнату, сжал мой локоть и повел к двери. Он шел так быстро, что я даже бегом с трудом за ним поспевала, а на лестнице не оступилась только благодаря тому, что он сжимал мою руку как в тисках.

— Из какой ты семьи? — спросил брат, стиснув зубы.

— Болейн.

— Кто твоя родня?

— Говарды.

— Где твой дом?

— Гевер и Рочфорд.

— Страна?

— Англия.

— Кто твой король?

— Генрих.

— Вот и служи им. В таком порядке. Разве я назвал испанскую королеву в этом списке?

— Нет.

— Запомни это!

Я пыталась возражать, но он продолжал яростным шепотом:

— Каждый день жертвую собой ради семьи, хожу на задних лапках то перед одной сестрой, то перед другой, угождаю королю. Отрекаюсь от своих желаний, от своих чувств, от своей души! Сам себя не понимаю. Вот и пришли.

Он втолкнул меня в комнату дядюшки, даже не постучавшись. Дядя сидел за столом, свет из окна падал на бумаги, на букет ранних роз. Сразу заметил, как тяжело я дышу, как расстроена.

— Мне необходимо знать, что произошло между королем и королевой. — Он не тратил время на предисловия. — Служанка сказала, ты была там.

Кивнула:

— Услышала ее плач и вошла.

— Она плакала? — осведомился недоверчиво.

Снова кивнула.

— Расскажи.

Я молчала. Властно взглянул на меня. Острый, проницательный взгляд карих глаз. Повторил еще раз:

— Расскажи.

— Король объявил, что стремится к признанию брака недействительным, как не имеющего законной силы.

— А она?

— Попрекнула его Анной, а он не отрицал.

Жестокая радость вспыхнула в его глазах.

— Что она делала, когда ты уходила?

— Молилась.

Дядя встал из-за стола, обошел меня, заботливо взял за руку.

— Ты ведь захочешь повидать детей этим летом, правда, Мария?

У меня закружилась голова от тоски по Геверу, по моей маленькой Екатерине, по малышу. Закрыла глаза, на миг как будто увидела их, обняла. Ощутила сладкий младенческий запах чистых волос, нагретой солнцем кожи.

— Поможешь нам — разрешу провести в Гевере все лето, пока двор будет путешествовать. Все лето будешь одна с детьми, никто тебя не побеспокоит. Твое дело будет закончено, и я избавлю тебя от двора. Но ты должна помочь мне, Мария. Скажи мне точно, какие, по-твоему, планы у королевы.

— Она собирается писать своему племяннику. Сказала, знает путь, как доставить ему письмо.

— Надеюсь, ты разузнаешь, как это она переписывается с Испанией, и сообщишь мне. Сделаешь — пробудешь с детьми на неделю больше.

Вернулся за стол, занялся бумагами, бросил небрежно:

— Можешь идти.

Когда я вошла, королева сидела за столом и писала.

— А, леди Кэри, пожалуйста, зажгите еще одну свечу, плохо видно.

Я поставила подсвечник ближе к ее бумагам. Королева писала по-испански.

— Пошлите за сеньором Фелипесом, у меня к нему поручение.

Я медлила, но королева, подняв глаза от письма, коротко кивнула.

— Сходите за сеньором Фелипесом, — приказала я слуге, дежурившему у двери.

Он тут же появился. Хранитель посуды и столового белья, человек средних лет, он приехал из Испании вместе с Екатериной перед ее замужеством, да так и остался у нее на службе. Несмотря на английскую жену и английских детей, не утратил ни испанского акцента, ни любви к Испании.

Я провела его в комнату.

— Оставьте нас, — попросила королева.

Успела заметить — письмо сложено и запечатано ее собственным кольцом с изображением граната с герба Испании.

Я уселась ждать возле окна. Когда он прошел мимо меня, пряча письмо под камзолом, устало отправилась искать дядю Говарда, чтобы рассказать обо всем.

Сеньор Фелипес уехал на следующий день. Дядя нашел меня на извилистой дорожке, ведущей вверх к Виндзорскому замку.

— Можешь отправляться в Гевер, ты хорошо поработала.

— Правда?

— Мы схватим сеньора Фелипеса в Дувре, когда он будет садиться на корабль, плывущий во Францию. Достаточно далеко от дворца, до королевы новость не дойдет. Письмо к племяннику попадет к нам в руки, ее ждет гибель. Государственная измена налицо. Уолси в Риме, королеве придется согласиться на развод, чтобы спасти свою шкуру. Король освободится для нового брака. Этим же летом!

А королева верит, достаточно продержаться до осени, и все наладится.

— Обручение летом, свадьба и коронация по возвращении в Лондон, осенью.

Застыла от леденящей мысли: сестра — королева Англии, я отставная королевская шлюха.

— А я? — сглотнула комок в горле.

— Сейчас поедешь в Гевер. Когда Анна станет королевой, вернешься ко двору, надо будет, чтоб ее окружали члены семьи. Но пока ты свое дело сделала.

— Разрешаете уехать сегодня? — вот и все, что я спросила.

— Если найдешь кого-нибудь, кто тебя отвезет.

— Можно попросить Георга?

— Да.

Сделала реверанс и, ускорив шаг, продолжила путь вверх по дорожке.

— Ты молодец, с Фелипесом получилось удачно, мы смогли выиграть время, — сказал дядя мне вслед. — Королева думает, помощь близка, и не знает, что по-прежнему в одиночестве.

— Всегда рада служить делу Говардов.

Лучше, чтобы никто не подозревал, как я мечтаю похоронить всех, кроме Георга, Говардов разом, в большом семейном склепе и никогда о них не вспоминать.

Брат только что вернулся с конной прогулки с королем и не желал снова садиться в седло.

— Голова раскалывается. Пил и играл всю прошлую ночь. Франциск невыносим… Не поеду сегодня в Гевер, мне этого не вынести.

Взяла его руки в свои и заставила взглянуть мне в лицо. В глазах стоят слезы, сдерживать их уже нет сил.

— Ну пожалуйста, что, если дядя передумает? Помоги мне, отвези меня в Гевер к детям.

— Прошу тебя, не плачь. Не могу видеть твоих слез. Конечно, я отвезу тебя. Пошли кого-нибудь на конюшню оседлать лошадей, мы выезжаем сейчас же.

Я побежала собрать необходимые вещи в сумку и велеть увязать сундук, чтобы отправить следом на повозке, застала Анну в нашей комнате.