А сейчас он отложил очередную пачку листов и задумался, глядя в сумерки. Все было спокойно: и в доме, и снаружи. Ханна укладывала Мэгги спать, а скоро придет Пит и поможет лечь самому Дэвиду. Да, Пит – хороший парень, но как же тоскливо без Питера! Они не виделись уже почти неделю, с тех самых пор как Дэвид в последний раз ездил в больницу. Но завтра все изменится, потому что в малую гостиную уже перенесли односпальную кровать, превратив помещение в комнату Питера. Так всем будет гораздо проще, особенно Питу.

Странно, что Пит появился как раз вовремя. Что бы они без него делали?


* * *

Свадьбу назначили на четверг.

Дэвид не мог точно сказать, испытывает ли нетерпение Ханна или нет – в последние дни она выглядела усталой, что вполне естественно, поскольку ребенок должен был родиться через три недели с небольшим. Дэвид надеялся, что сможет сам отвезти невесту в церковь, и так и собирался сделать, если адаптированный под его нужды автомобиль доставят сегодня, как обещали. Тогда у него будет время освоиться с управлением. О, какая радость получить независимость в передвижениях!

Дверь открылась, и Дэвид повернулся к Ханне, которая ввела в комнату Мэгги. Девочка, очевидно, плача, уткнулась в грудь тетушки, которая обнимала ее за плечи.

– Что случилось? Что с тобой? – он подъехал к ним на кресле.

Ханна тихо ответила:

– Все в порядке. Только вот эта полуночница не хочет ложиться спать, хотя я ей и сказала, что не смогу уснуть, пока не буду знать, что она сопит под одеялом, а не сидит в темноте.

– Что случилось, Мэгги? – Дэвид поднял руку и притянул девочку к себе. Мэгги на секунду положила голову ему на плечо, но тут же выпрямилась, громко шмыгнула носом и высморкалась в платок.

– Я… я в порядке. Все нормально.

– Не все в порядке, раз ты плачешь. Скажи-ка, из-за чего ты расстроилась? – Он включил настольную лампу.

Ханна села и поманила Мэгги:

– Иди сюда. Ну же, объясни, что тебя огорчило. Неужели Пит что-то ляпнул?..

– Нет. Нет, не Пит. Нет.

– Тогда кто? Почему ты плачешь?

Девочка опустила голову и пробормотала:

– Мама.

– Твоя мама? – Ханна приподняла лицо Мэгги и повторила: – Твоя мама?

– Да. Она… она говорит, что мне положено проводить больше времени дома с ними, а не надоедать вам здесь, а я-то знаю, что совсем не надоедаю, или все-таки…

– Нет-нет! – одновременно воскликнули Дэвид и Ханна, и Дэвид продолжил: – Надоедаешь? Да ты поистине благословение! Не только хлопочешь тут для нас, но и составляешь компанию Питеру в больнице.

– А Питеру очень нравится, когда ты рядом, – подхватила Ханна.

– Ага, нравится, – закивала Мэгги. – И я должна быть рядом с ним. Обязательно должна. Именно это я маме и сказала: мистер Питер нуждается во мне. И я… – девочка повернулась от Дэвида к Ханне, – я тоже нуждаюсь в нем, пока он еще с нами. Я ей так и сказала…

– И что она ответила? – спросила Ханна.

– О! Тетенька, вы же знаете, какая она: заругала, что я зазнайка и права не имею говорить, что мистер Питер скоро помрет. – Слово повисло в воздухе, и глаза Мэгги округлились. Она быстро перевела взгляд с Ханны на Дэвида и обратно и прошептала: – Я не хотела… Просто вырвалось.

Ханна глянула на Дэвида, потом уставилась на Мэгги, слушая, как Дэвид тихо спрашивает:

– С чего ты взяла, что Питер скоро умрет?

Мэгги крепко зажмурилась, закусила нижнюю губу и покачала головой, словно в отчаянии, мямля:

– Он… он сам так думает. Мы об этом говорили, но он велел пообещать, что я ничего вам не скажу.

Ханна не сводила глаз с Дэвида, пока он так же тихо задал следующий вопрос:

– Кто еще в курсе?

– Пит – он всегда это знал – и… мистер и миссис Джиллимен тоже.

Дэвид и Ханна снова переглянулись, но на этот раз задержали взгляды друг на друге, и Дэвид сказал невесте:

– Господи! Мы, верно, были слепы, если только… если только ты не знала.

– Нет, нет, Дэвид. Я поняла, что болезнь Питера, наверное, серьезна, когда его повторно увезли в больницу. Но он уверял, что это просто анализы, и ему придется совсем ненадолго задержаться в постели, потому что случилась еще одна протечка сосудика в затылке, мол, из-за неё придется ещё немного поваляться. Он как обычно шутил, сказал, что будет хоть ползком прикатывать для нас тележку с чаем, когда не сможет больше делать ничего другого.

Дэвид развернулся к окну, наклонился и вперился взглядом в ночной мрак, а Мэгги забормотала:

– Он говорит, что никто не должен волноваться, особенно вы и тетушка Ханна, потому что на самом деле он нас не покинет. Повторяет, что все равно останется здесь. – Девочка посмотрела Ханне в глаза: – Когда никого нет, мы часто беседуем. О разных вещах, и… я понимаю почти все из того, что он говорит. Да, теперь понимаю, хотя не могла взять в толк до той ночи… той ужасной ночи. Я… Похоже, той ночью я научилась понимать его как-то по-особенному, потому что, уж точно, я не уразумела бы и половины из его речей, если бы не та ночь… Я люблю его, тетя Ханна. Ничего не могу с этим поделать и не хочу домой, потому что не вынесу, если придется его оставить. И дома теперь не так, как раньше, и никогда уже так не будет. – Мэгги снова плакала, но уже тихо, слезы медленно текли по щекам и не только у неё, потому что Ханна тоже заплакала, да и глаза Дэвида увлажнились.

Девочка начала икать и сглатывать, а затем добавила:

– Он ужасно расстроится, если вы выдадите, что знаете про секрет. Пожалуйста, не говорите ему. Но когда он догадается, что вам все известно, он поможет вам справиться, так же как и мне. Объяснит, что у каждого по-настоящему есть два тела: которое снаружи умирает, зато душа живет вечно и выглядит как…

– Тихо, Мэгги. – Дэвид сказал это так резко, что девочка прижалась к Ханне, а затем уже мягче продолжил: – Прости, малышка. Прости. Иди спать. Утро вечера мудренее.

Ханна с трудом встала со стула и вышла из кабинета так же, как вошла туда, обнимая Мэгги за плечи и повторяя:

– Тс-с, милая, не плачь. Перестань. Ну же, не плачь, завтра все будет хорошо.

Если говорить о завтра, пройдет еще много таких сумрачных дней, прежде чем Дэвид снова станет собой, потому что он по-прежнему несет на своих плечах груз случившегося. Алисиной страны чудес словно никогда и не было, и теперь Ханна целиком и полностью жила в реальности. Несколько недель назад, впервые увидев чудесный дом, преподнесенный друзьями им в подарок, она вообразила, будто снова очутилась в волшебном мире Алисы, но теперь окончательно убедилась, что его не существует. Есть только окружающая действительность, в ней и нужно жить – плотской жизнью, а не тихим вечным духом, с которым так рано пришлось столкнуться Мэгги.

Ханна выйдет замуж в четверг, и Джилли обещал, что примерно тогда же она увидит долгожданную обложку своей книги, процесс издания которой, к счастью, протекал в обычном темпе. Но что более важно – намного более важно, – через двадцать четыре дня, если все пойдет по плану, она родит сына или дочь, и у них с Дэвидом появится малыш. Но компенсирует ли это утрату Питера? Нет, нет.

Наверное, все эти недели они были слепы, раз не замечали, что нечто ужасное происходит с человеком, которого Дэвид любил и почитал как отца, как брата и как друга. И Ханна давно уже могла назвать Питера своим дорогим другом. Да, она тоже смотрела и не видела в тот день, когда, встревожившись из-за бледности и вялости Питера, просто поверила его успокоительному объяснению.

Сколько он еще протянет? Завтра же ей следует позвонить в больницу. Доктор Пил, их врач, не озвучивал никаких тревожных прогнозов – возможно, искренняя просьба Питера заставила молчать и его.


Глава 21

Свадьба прошла тихо, без отголосков радости недавнего новоселья.

К разочарованию Микки, план медового месяца на его яхте был отвергнут. Да, выслушав причину, ресторатор согласился с таким решением, но все равно недоумевал – что и не преминул озвучить, – почему бы молодоженам не провести на реке хоть ночку-другую. «Похоже, все подряд чураются моей яхты», – пожаловался новоиспеченный судовладелец.

А еще Микки обиделся, что единственной из Макклинов, привечаемой в Белом Доме, оказалась нетактичная и острая на язык Полли. Представлять семью на свадьбе пригласили только её. И даже это приглашение, по словам самой званой гостьи, было неофициальным, обусловленным  лишь тем, что Полли навещала Дэвида и Ханну дважды в неделю, и четверг был одним из «её» дней. Услышав новость, Микки сказал, что в Полли, наверное, есть нечто большее, чем находит её семья, но он сам ничего такого в ней в упор не видит.

Единственными приглашенными не из близкого круга лиц стали Уэлши, медсестра Дэвида, и Джерард Джонсон, физиотерапевт, который помогал Дэвиду освоиться в новом инвалидном кресле. Кроме них и Полли присутствовали Джилли и Наташа, Джейни и Эдди, миссис Дрейтон и, конечно же, подружка невесты.

У алтаря новобрачные смотрелись довольно странной парой, поскольку жених сидел в инвалидном кресле, а невеста уже не могла скрыть под платьем огромный живот, и в голове у  Полли родилось множество саркастичных замечаний. Во время свадьбы она держала язык за зубами, но позже сказала Ханне:

– Пастор-то, небось, дотумкал, что венчает троих, потому как при твоем нынешнем виде, дорогуша, я бы не удивилась, разродись ты прямо на алтарных ступеньках.

– О, пощади, Полли, до родов еще три недели! – воскликнула Ханна.

– Ой, вряд ли, уж поверь мне, оченно вряд ли, – покачала головой Полли.

И, судя по своему самочувствию, Ханна была склонна с ней согласиться…

Ханна стояла в прихожей, прощаясь с Уэлши и мистером Джонсоном, и не могла определиться, к кому из гостий подойти дальше – к миссис Дрейтон или Полли. Но миссис Дрейтон победила. Годы, проведенные в залах заседаний, научили ее с улыбкой неподвижно держать паузу, пока другая сторона не потеряет терпение, и в этом случае нестойким оппонентом оказалась Полли. Ласково потрепав Ханну по щеке, сестра Микки сказала: