– Я слышала ее голос… – Ханна запнулась и покачала головой, недоумевая, зачем Дэвид вообще женился на этой особе?

Неуместный вопрос: ведь очевидно, что Дэвид вступил в брак с Кэрри, уступив всеобщему давлению. Он сам так сказал.

Когда они вернулись в квартиру, Питер произнес:

– О, мадам, я чуть не умер, когда увидел, как вы к ним подходите. Но мне понятно, отчего вы решили уйти: она действительно могла бы прорваться наверх.

Дэвид усадил Ханну на кушетку со словами:

– Мне очень нравится эта квартира, но с сегодняшнего дня мысль о том, что Кэрри может появиться здесь в любой момент, не даст мне покоя.

– О, сэр, не стоит так беспокоиться на этот счет. Думаю, братья не допустят ее возвращения из Франции, тем более что они уже перевезли туда почти все имущество. А более подходящего места все равно не найти, – с улыбкой добавил Питер, – ни вам, ни мне. Я ведь тоже привязался к своему маленькому гнездышку наверху.

– Но одно я знаю наверняка, – сказал Дэвид, и кивнул в сторону Ханны. – Кэрри непременно тебя узнает, если увидит вновь, а доведись вам встретиться здесь... О, Господи! – он затряс головой. – Страшно представить, что тогда произойдет. Она ведь предупредила, что любовниц я вправе заводить сколько угодно, но не должен и заикаться о разводе, иначе… Но если Кэрри через какое-то время вновь увидит тебя здесь, то уже не примет за одну из моих мимолетных пассий. О, нет. Это обстоятельство тоже надо принять в расчет.

Дэвид взглянул на Питера, и тот кивнул:

– Вы, наверное, правы. Но пока не стоит волноваться. Их поездка может занять несколько недель, а то и месяцев. В общем, сюда они вернутся еще нескоро.

«Конечно, – подумала Ханна, – может, безумная великанша вернется через несколько недель или месяцев. А может, и завтра». Теперь к обуревавшим ее эмоциям примешался страх. Голос Кэрри, доносившийся до нее снизу, свидетельствовал о безудержных порывах, а первый же взгляд на эту женщину внушил ужас, поскольку выглядела та мужеподобно.

Тут Дэвид прервал размышления Ханны, предложив:

– Что выберешь – продолжить партию в шахматы, пойти на прогулку или сидеть здесь, воображая следующий визит этой страхолюдины?

– Я за прогулку.

– Полностью согласен.

Но никакая, сколь угодно долгая, прогулка была не в силах вернуть в душу Ханны покой и легкость, изгнанные нежданными визитерами.


Глава 14

Воскресным вечером Хамфри вернулся домой позже обычного – ближе к полуночи. Ханна уже лежала в постели и, услышав стук в свою дверь, судорожно вздохнула и ответила:

– Да? В чем дело?

– Хочу с тобой поговорить.

– Уже поздно, и я устала.

– Знаю, что поздно, и я тоже устал. Но мне нужно кое-что тебе сказать. Так что или вставай и выходи, или я войду сам.

В тоне мужа явственно звучало раздражение, чему Ханна совсем не удивилась и беспечно произнесла:

– Через пару минут спущусь.

Заходя в гостиную, Ханна поправляла воротничок халата: все ее движения выглядели домашними и обыденными.

– У меня есть новости, – произнес Хамфри.

Ханна посмотрела ему прямо в глаза и спокойно обронила:

– Да?

– Мой дядя умер.

– О. Неужели правда? Что ж, должно быть, эта новость тебя осчастливила: ты уже на полпути к цели, то есть, к своему богатому наследству.

– Заткнись!

Вот теперь она круто сменила повадку, выпрямила спину и вскинула голову.

– Не смей затыкать меня, Хамфри Дрейтон, и не смей разговаривать со мной таким тоном!

Он заметался и подскочил к камину, потом машинально принял свою обычную позу. Но в этот раз обеими руками вцепился в каминную полку, бормоча:

– Прости. Прости, я немного взвинчен.

Ханна промолчала, ожидая продолжения, наконец Хамфри повернулся и, глядя ей в лицо, произнес:

– Имеются некоторые сложности. – Он провел указательным пальцем по губам. – Я все объясню позже, но сейчас хочу попросить тебя об одолжении.

– Да? – снова спокойно отозвалась она.

– Ну, дело вот в чем. Не могу понять, зачем, но тетя позвала во вторник на похороны нас обоих.

– Надо же, как мило с ее стороны наконец-то пригласить меня к себе домой. Она не сообщила, почему вдруг желает меня видеть?

Ханна заметила, как на горле мужа замер кадык, словно Хамфри не мог сглотнуть, но затем он совладал с собой и продолжил:

– Нет. Нет, в том-то и дело, она просто сказала: «Я бы хотела, чтобы ты пришел на похороны с женой». И, понимаешь ли... при всем при том, Ханна, ты никак не можешь туда пойти.

– Почему это не могу? – уже громче поинтересовалась она.

– Ну, я уже говорил, что должен тебе кое-что разъяснить, и позже, когда все утрясется, непременно об этом расскажу.

– Имеешь в виду, после того как огласят завещание?

– Хм. – Хамфри вскинул голову, на секунду закрыл глаза и проворчал: – Ну да, да. Полагаю именно так, когда все уладится с завещанием. В любом случае тебе не следует идти со мной во вторник, понимаешь?

– Нет, не понимаю, и если уж твоя тетя меня пригласила, то я обязательно пойду.

– Не пойдешь!

Муж шагнул к ней, но Ханна не двинулась с места и тихим, но непререкаемым тоном отчеканила:

– Не указывай мне, что делать и чего не делать. Вдолби себе в голову, Хамфри, что ты никак и никогда не сможешь мною управлять – ни сейчас, ни в будущем. Я иду своей дорогой, а ты своей.

– Ханна! – его буквально трясло. – Пожалуйста, сделай это ради меня, это все, о чем я прошу. Ведь так просто сказать, что тебе нездоровится, что ты попросту простудилась.

Ханна еле сдержалась, чтобы не съехидничать: «Должно быть, очередная простуда из тех сотен, которые я перенесла за прошедшие три года, то есть, когда не вела себя легкомысленно и не упрашивала тебя водить меня по ресторанам».

С растущим возмущением Ханна спросила:

– Ты можешь назвать истинную причину, почему мне не следует идти во вторник на похороны твоего дяди?

Хамфри поспешно занял прежнюю позицию.

– Не сейчас, Ханна. Сейчас я не могу растолковать тебе, в чем тут дело, но... Все расскажу после вторника, в среду. Да, в среду я все тебе объясню, и надеюсь, что ты сможешь понять.

– Что я должна  буду понять?

– О, Господи Боже! – Он отвернулся, стиснув голову руками. – Если б я мог ответить сегодня, то не стал бы умолять тебя не ходить на похороны.

Она вперилась в него взглядом.

– Хорошо, Хамфри. На похороны я не пойду, но позвоню, чтобы выразить соболезнования и объяснить твоей тете, почему не появлюсь.

– Нет. Нет! – Но он тут же поднес руку к виску и исправился: – Что ж, да, да, конечно, это можно. Да, можно.

Ханна заметила, как муж втянул воздух, потом медленно выдохнул, и его тело, казалось, на мгновение приняло вид большого сдутого воздушного шара, обмякшего на двух подпорках.

– Это все?

– Что?.. То есть, да... да. И спасибо, Ханна. Надеюсь, когда все закончится, ты сумеешь меня понять, и уверен, даже обрадуешься новостям – потому что сможешь идти своей дорогой.

– О, – она позволила лицу вытянуться. – А вот это уже звучит интересно. И доколе мне придется ждать радостных новостей?

Хамфри снова выказал раздражение.

– Я же сказал…

Она перебила:

– Ах да, когда огласят завещание. Как только огласят завещание. Да, да, понимаю. Спокойной ночи, Хамфри, – с этими словами Ханна прошла мимо мужа.

Он уставился ей вслед и, лишь когда жена вышла в коридор, ответил:

– Спокойной ночи, Ханна.


* * *

Утром в понедельник, пока Хамфри собирал портфель, Ханна поинтересовалась:

– Идешь на работу?

Не поворачиваясь к ней лицом, тот ответил:

– Да, наверное, туда. Тетя пока в санатории. Я оставил свой рабочий номер возле ее телефона. Предложил помощь, но, похоже, все уже организовано. Она хочет побыть одна, поэтому до завтрашнего утра я к ней не поеду.

– О. – Этим междометием Ханна и ограничилась.

Она выждала полчаса, прежде чем позвонить миссис Дрейтон. На известие о том, что Хамфри потребовал, чтобы жена на похороны не ходила, пожилая леди ответила:

– Ну что ж, дорогая, на похороны не ходи, но я хочу видеть тебя, когда мы вернемся, то есть, в лечебнице. Церемония будет очень скромной: ожидаются только Джеймс Морган, мой поверенный, его служащий Том Фринт, Хамфри, я и еще несколько человек, а потом к нам присоединишься и ты.

Ханна была озадачена.

– Вы хотите, чтобы я присутствовала на оглашении завещания?

– Да, Ханна, именно.

– О! Что ж, если вам так нужно, миссис Дрейтон, я там буду.

Потом пожилая дама полюбопытствовала:

– Как он вчера с тобой держался, когда пришел домой?

– Ну, если коротко, то был очень взволнован.

– Да уж, дорогая, могу представить, что был. За последние несколько дней, Ханна, я уяснила, что никогда не поздно получить жизненный урок, я убедилась, что никому нельзя полностью доверять. Нет, целиком и полностью – никому и ни в коем случае. Возможно, это звучит странно, ведь я почти пятьдесят лет прожила бок о бок с замечательным человеком, но, должна признать, мы оба никогда до конца не знали, что на уме у другого. Сейчас мне пора идти, дорогая, но если нам не удастся перекинуться словечком наедине во вторник, я хочу, чтобы после ты со мной обязательно связалась. Хочу снова с тобой встретиться. Ты ведь не против?

– О да, миссис Дрейтон. Конечно, не против.

– До свидания, моя дорогая.

– До свидания, миссис Дрейтон.

Глаза Ханны увлажнились. Никому нельзя полностью доверять. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Получить такой страшный урок на закате жизни. Не лучше ли усвоить это пораньше и дальше не заблуждаться и не разочаровываться? Трудно рассудить, ведь у нее за плечами нет стольких прожитых лет...