– Наслаждение бесплатными напитками, – сказала она. – Подумала, что у семьи с состоянием в двадцать миллиардов долларов должен быть вполне подобающий ассортимент.

У лыбка Гейджа засияла ярче.

– Вполне логично.

– Почему вы позволили мне остаться? Несомненно, у самой богатой семьи в Тенистой Скале есть много тайн, которые необходимо беречь. Разрешить постороннему оставаться на семейном торжестве – довольно опрометчивый поступок.

– Если бы у меня была миссия выгнать каждое незнакомое лицо с этой вечеринки, то три четверти из списка гостей были бы уже выпровожены.

– Три четверти лиц на вашей собственной помолвке были вам не знакомы? Как это произошло? – когда он не ответил, она затолкнула леденец назад в рот, надеясь, что это поможет запереть её болтающий без умолку рот на замок.

– Вы когда-нибудь выпускаете леденец изо рта? – его голос стал мягче. – С каким вкусом этот?

Веда резанула по нему взглядом. Он не ответил на её вопрос, поэтому она не собиралась отвечать на оба его вопроса.

Он уставился на белую палочку, которая торчала между её губ, и девушка облизала свои губы.

– Как будто ложь на моей помолвке была недостаточно грубым поступком, вдобавок вы израсходовали довольно много энергии, когда уклонялись от встречи со мной в больнице сегодня утром. Честно говоря, моё самолюбие было немного задето.

Веда медлила с ответом и игнорировала вопрос, потому что болезненное ощущение в животе усилилось и стало почти невыносимым, от чего её обычно размеренное дыхание сделалось прерывистым, не говоря уже о мыслях. Она отвела взгляд, сосредоточившись на сотне белых лодок, покачивавшихся у пристани внизу.

– Конечно, я избегала вас, – сказала она после того, как вытащила леденец изо рта и остановилась на мгновение. – Какая женщина не будет избегать человека, который флиртовал с ней на собственной помолвке? На глазах у будущей жены?

– Я флиртовал с вами ? – Гейдж просиял в неверии и , оттолкнувшись от перил и выпрямившись , запустил руки в карманы.

Веда посмотрела на него. Боже, а он был высоким. По меньшей мере, шесть футов три дюйма.

– Да, – удалось прохрипеть ей. – Вы флиртовали со мной. Но кроме этого, вы были настолько дерзким, что упомянули даже об африканской диаспоре. Как будто темнокожая девушка обязана опустить свои трусики в тот момент, когда какой-то белый парень произносит два этих слова.

– Я видел, как вы пялились на меня!

– Я понятия не имела о вашем существовании , пока вы не заговорили со мной в баре.

– Как вы можете лгать себе подобным образом?

Веда захохотала и почувствовала , что её глаза распахнулись.

Он протянул руку, легонько коснулся костяшкой указательного пальца мягкой ткани платья и погладил её талию , после чего его голос смягчился.

– Эти большие глаза… они рассматривали меня, – одновременно их грудные клетки приподнялись на вдохе, и мужчина отдернул руку, засунув её в карман. – Если кто-то и флиртовал, то это была ты.

Веда засмеялась и пробежала взглядом по его телу.

Он приподнял бровь и снова ухмыльнулся.

Девушка оттолкнулась от перил и начала отступать, не прерывая их зрительного контакта, а затем снова расхохоталась , но в этот раз громче, застряв где-то посередине между глумлением и презрением.

Гейдж презрительно фыркнул, и на его лице вспыхнул гнев.

Этот обмен взглядами продолжался, они оба издавали презрительное фырканье до тех пор, пока расходились все дальше и дальше. А потом Веда спустилась по лестнице и не исчезла с глаз долой.

Только когда она добралась до первого этажа, до неё дошло, что они оба вели себя как дети.

Прошло много времени с тех пор, как Веда видела эту часть себя. Этого внутреннего ребёнка. Того, кто мог презрительно фыркнуть, если разговор поворачивался не в её пользу. Ребёнок, который, как она была уверена до этого момента, был давно мёртв.

Она прикрыла рот рукой, пока передвигалась по первому этажу бара, не желая, чтобы кто-нибудь увидел её глупую улыбку.

И когда эта улыбка задержалась чуть дольше, она поклялась держаться подальше от Гейджа Блэкуотера.

Он был ничем иным, как опасным отвлечением.

***

Стоя на парковке , Гейдж с минуту наблюдал за ней снизу-вверх, прислонившуюся к перилам второго этажа , и не мог оторвать взгляд. Не успев поприветствовать всех своих друзей на первом этаже бара, он взбежал вверх по лестнице, перешагивая через две ступеньки. Мужчина не мог не приблизиться к восхитительным густым кудрям, что создавали ореол вокруг её головы и были, вероятно, даром свыше, к этой коже молочно-шоколадного цвета, которая, казалось, впитывала лучи заходящего солнца, к этому длинному платью , которое развевалось дуновением вечернего бриза, дразня его сознание невероятным видом её гладкого шелковистого бедра. Гейдж не решался приближаться к ней, стоявшей у перил. А когда встретился с ней взглядом , то был не в силах удержать свой глаза , и опустил их на леденец, который оставался зажатым между её полными губами.

Боже, её губы.

Он не мог остановиться. Даже когда в голове зазвучал голос матери.

– Почему у меня такое чувство, что ты не смутился бы разделить спальню с девушкой, общением с которой наслаждался в баре этим вечером?

Мужчина убедил себя, что его мать слишком остро отреагировала, ведь она часто так делала. Он смирился с женитьбой на Скарлетт Ковингтон. Мужчина принял то, что чем бы все это не являлось, оно было ложью.

Гейдж жил в мире, где правили деньги. Когда дело доходило до денег, любовь не учитывалась. Любовь была подделкой. Сказкой. В его мире любовь была не более чем деловой сделкой.

И, к счастью он увидел, как ангел с пушистым ореолом волос отхошла от перил, казалось, в отчаянной попытке сбежать от него, и в то же время презрительно фыркая. Он вернул ей это фырканье.

Любовь – это ложь.

Эти волнительные ощущения в животе? Счастливая случайность. Его грохочущее сердце, которое, казалось, через секунды разорвет грудную клетку. Его опьяненное сознание было не в состоянии стереть из памяти её лицо с тех пор, как он впервые её увидел. Хорошо… Гейдж ещё не совсем разобрался в этих ощущениях.

В любом случае.

Его мать права.

– Т ы так сильно хочешь управлять отцовской компанией, однако, не желаешь делать то, что нужно, чтобы заработать это право.

Гейдж был готов сделать всё, чтобы получить это. Если он хотел существенную часть компании своего отца и реальное место в семейном бизнесе, то Скарлетт должна стать его жизнью. Скарлетт – его будущее. Скарлетт – его единственно возможный вариант.

Даже если каждой клеточкой своего существа он понимал , что не может последовать вниз за шоколадной богиней на первый этаж, он сделал это.

Гейдж облокотился на перила и рассматривал пристань, сомкнув губы в улыбке, которые все еще покалывало от презрительного фырканья.

Рев «Астон Мартин » его лучшего друга, припарковавшегося на стоянке внизу, завладел его вниманием, и Гейдж оттолкнулся от перил, направившись к ступенькам, чтобы поприветствовать именинника.

***

Последнее, что «волновало » Веду – это изучение новых сведений о Тодде Локвуде. Единственная новая информация, которую она действительно хотела знать, так это , как его тело покинет последняя капля жизни. Он будет биться в конвульсиях? Пройдут ли по его телу судороги? Его глаза останутся открытыми, когда он испустит последний вздох, или же будут медленно закрываться трепещущими веками ? Столько восхитительных возможностей, и все они украшали её мечты в течение многих лет.

Но что кроме этого? Никто другой, кроме Тодда, умирающего ужасной, мучительной смертью больше не интересовал В еду…

Что сделало всё еще более странным, когда она поймала себя на том, что изучала информацию о нем…

Как, например, тот факт, что он никогда в жизни не поворачивался спиной к своему напитку.

Вообще.

Понаблюдав за ним через переполненный бар, Веда прокляла себя за то, что недооценила его. Конечно, человек, который постоянно отравлял напитки, чтобы позабавиться с девушками, был слишком умен, чтобы поставить себя в такое же уязвимое положение. Прошёл уже целый час с тех пор, как он прибыл. О бъятия, аплодисменты и подарки от его самых близких друзей, а напиток Тодда все ещё не покинул его руки.

Ни разу.

В тот момент, когда в голову Веды пришла мысль, что этой ночью она может не суметь достигнуть поставленной цели, мысль, от которой у нее практически повалил пар из ушей, пара рук обвилась вокруг шеи. Воздух покинул её легкие, и она приготовилась, чтобы повернуться и замахнуться кулаком, готовая ударить того, кто был достаточно глуп, чтобы схватить её так.

А затем до её слуха донеслось:

– Я так рада, что ты пришла.

И всё тело Веды расслабилось.

Она повернулась на каблуках, встречая взгляд больших карих глаз, которые следовали за нею по всей больнице этим утром.

– Я даже не думала, что ты придёшь! – Коко распустила высокий хвост, который носила утром, позволив волосам струиться вниз по спине и плечам. Она выбрала красное обтягивающее платье с длинными рукавами, выставив свои бесконечные ноги на показ. Девушка все тянула рукава наряда вниз до кончиков пальцев , растягивая ткань до тех пор , пока швы не достигли ногтей. После чего сжала их пальцами, чтобы гарантировать, что рукава не задерутся вверх.

Веда боролась с желанием вырвать эти рукава из рук Коко и заставить её носить их должным образом, или, по крайней мере, подвернуть их так, чтобы не было соблазна дергать их. Она могла вспомнить время, когда имела такую же привычку ещё в средней школе. Как будто тот факт, что она прячет руки за тонким куском ткани, защитит её от мира. От противников. От монстров в её голове. Этого не случится; все, что за этим последует – растянутые рукава на хорошей одежде.

Веда выдавила улыбку, её взгляд блуждал за плечом Коко, задерживаясь на человеке, ради которого она была здесь в первую очередь.