Ее высочество принцесса Габриела рассмеялась:

— Центр был нашим семейным делом с самого начала, и подозреваю, что Александр сам с удовольствием проводил бы тебя, но ему не позволяет занятость.

Но Ева решила по-другому: он просто предпочел ей кипу документов и сухие официальные встречи.

— Не устаю восхищаться, Бри, как великолепно ты выглядишь.

— Повторяй это без конца, я не возражаю. Когда у тебя четверо маленьких детей, то тебе как никогда нужна моральная поддержка.

Роскошные каштановые волосы Бри были забраны в простой узел, белый костюм сидел безукоризненно. Она была принцессой до кончиков ногтей. И выглядела необыкновенно юной, не похожей на многодетную мать.

— Когда я увидела тебя впервые, то подумала, что за чудесное юное создание. Крис ужасно беспокоилась за тебя. — Бри остановилась, одобрительно оглядывая младшую сестру своей лучшей подруги.

— Мне это было ненавистно. — Ева вспомнила пору юности и свое постоянное сопротивление, возмущение опекой старшей сестры. — Теперь, когда я стала старше, она все равно за меня беспокоится. И, кажется, так будет всегда. Но теперь мне это приятно, я даже втайне надеюсь, что она будет всегда меня опекать как маленькую. Странно, чем старше становишься, тем больше ценишь семейные отношения.

— Я вообще не представляю себя без моих родных. За исключением тех нескольких месяцев, когда я не помнила не только их, но и себя. Тот случай заставил меня ничего не принимать на веру. — Бри тряхнула головой, отметая неприятные воспоминания, глубоко вздохнула и огляделась: — Так с чего ты хочешь начать осмотр?

— Сначала кулисы, гримерные, осветительная техника, ведь, если там будут выявлены недостатки, это отразится и на игре.

— Ты хорошо знаешь свое дело, настоящий профессионал.

— Надеюсь.

Они провели за кулисами примерно час. Ева поднималась по лестницам, заглядывала в костюмерные, проверяла оборудование. Ей все показалось достойным наивысшей похвалы. Центр изящных искусств был фамильной гордостью правящей семьи и носил имя матери Габриели. Биссеты таким образом выразили свою любовь и в память о ней построили один из лучших комплексов в мире.

Ева чувствовала, как в ней нарастает лихорадочное волнение. Сыграть здесь для ее актеров большая честь, им никогда еще не приходилось давать представления перед столь изысканной европейской публикой. Она уже анализировала репертуар, мысленно отбирала спектакли. Скорее всего, подойдут три типично американские вещи для интернациональной аудитории. Рекламный агент компании получит день для продвижения и рекламы. Теннесси Уильямс, Нейл Саймон, Артур Миллер — такие талантливые драматурги. Инженеры, техники, художники займутся светом, декорациями, костюмами.

— Я вижу, ты уже ушла мыслями в работу.

— Да, никогда не умела скрывать свои чувства.

Ева вышла на середину сцены и вдруг ощутила атмосферу переполненного зала, волнение актеров, даже почувствовала жар прожекторов. Как странно видеть пустой зал. Ей захотелось проверить акустику, хотя она понимала, что здесь все было тщательно учтено и просчитано. Были удовлетворены и зрительские интересы. Театр был создан с максимальными преимуществами и для актеров, и для зрителей. Ряды кресел располагались широким полукругом, разделенным тремя проходами, устланными коврами королевского голубого цвета.

Потолок с фресками, огромные люстры, ложи по обеим сторонам зала и балкон. Все богато отделано, кругом позолота, бархат. Но главное — с любого места видна сцена в полном объеме.

— Сегодня вечером все закончится. И как бы мы ни старались продлить время, это уже не в наших силах. Когда придет завтра, все начнется снова… — Ее голос гулко разносился по залу, достигал всех уголков, поднимался вверх к балкону и эхом возвращался, отражаясь от потолка и стен. Ева удовлетворенно улыбнулась и обернулась к Бри: — Просто превосходно. Ваш архитектор, кто бы он ни был, заслуживает высшей награды.

— Я передам отцу. Откуда был твой монолог? Я не узнала.

— И не узнаешь. Эта пьеса только борется за существование. — Ева сменила тему, потому что написала монолог сама. — Бри, ваш театр действительно великолепен. Но мне бы хотелось еще сыграть и на малой сцене. Хотя сейчас идеально подходит для наших спектаклей именно эта.

— О, я рада, потому что надеялась на твое признание. С тех пор как мы с Алексом задумали воплотить в жизнь идею театра, я ждала этих слов. Мы все делаем большое дело для наших стран, для наших детей.

— Я не претендую на высокие идеи, — улыбнулась Ева. — Всего лишь хочу показать несколько пьес. И очень надеюсь на успех. — Она сжала руку подруги. — Высокие материи оставлю тебе и Александру. Если мы все обговорим и сойдемся в деталях, то заключим контракт, и вы получите замечательные представления. Я рассчитываю на это.

Она еще раз огляделась. Когда-нибудь и ее пьеса тоже будет поставлена здесь. Она улыбнулась своим мечтам.

— Пожалуй, отправлюсь домой и начну работать.

— О нет, сегодня так быстро тебе не удастся от нас избавиться. Сначала пообедаем на моей ферме. — Бри взяла Еву под руку. — Так что рекомендую отдохнуть хорошенько. Когда мы тебя впряжем в работу, больше не будет такой возможности.

— Это королевский приказ?

— Вот именно.

— Придется подчиниться.


Это оказалось нетрудно и приятно. Она лежала около бассейна в шезлонге, и легкий средиземноморский бриз обвевал кожу и заставлял трепетать листья пальм. В юности она провела много таких праздных часов, вернее, как сейчас думала, жила растительной жизнью. Оставалось только удивляться, как она могла удовлетворяться полным бездельем столько времени.

Ева чуть изменила положение, откинув спинку шезлонга. Мысли снова вернулись к прошлому. Да, она чуть не упустила свой шанс. И теперь жалела тех, кто обрек себя на праздный образ жизни. Она их не осуждала, нет. Ведь так легко плыть по течению, предоставив другим решать за тебя, особенно когда не приходится зарабатывать на жизнь. Она продолжала бы безмятежно вести и дальше праздный образ жизни, если бы не открыла для себя театр. Это увлечение дало внезапный толчок, она начала медленно просыпаться и понимать, что начинается новая жизнь.

Отец не мог смириться с ее выбором, особенно противился желанию дочери стать актрисой. По счастью, Ева нашла себя не в игре. Театр открыл ей глаза, распахнул двери в целый мир, и не только. Он изменил ее внутренний мир. Она была проницательна, и природа наградила ее организаторским талантом, которым она не воспользовалась раньше, когда получала образование. Создав собственную компанию, применяя все свои таланты, оттачивая их, она научилась много работать и брать на себя ответственность. Но главное — она стала необходимой другим. От нее зависели карьера и благополучие многих. И эта ответственность превратила ее из легкомысленной девушки, занятой только собой, равнодушной и неудовлетворенной жизнью, в деловую женщину, довольную своей судьбой.

Особенно теперь, когда возникла возможность быть вознагражденной за усилия, когда ее труппа получила международное признание. Кроме подбора костюмов, реквизита, декораций, а также переговоров с юристами и заключения контрактов, следовало организовать прибытие труппы — семидесяти человек, включая актеров и технический персонал. Ева поправила темные защитные очки и вздохнула. Предстоит поволноваться и поработать. Но что такое жизнь без риска и без волнений?


Не надо было выходить. У него встреча через двадцать минут. Вместо того чтобы идти к бассейну, следовало срочно готовиться в своем кабинете к встрече с государственным министром. И не стоило с небрежным видом спрашивать, не вернулась ли мисс Гамильтон из Центра.

Но понимая, что все равно не сможет сосредоточиться на работе, зная, что она в бассейне, пошел туда.

Он увидел ее лежащей в шезлонге. Казалось, она спит. Узкие полоски бикини едва прикрывали тело, бретельки были спущены. Он не мог понять, видит она его или спит.

Он мог рассматривать ее без помех. Ее кожа блестела от защитного лосьона, его острый экзотический запах смешивался с ароматом роз, темные завитки волос были мокрыми, значит, она уже плавала.

Подойдя ближе, он обнаружил, что глаза ее широко раскрыты и смотрят через затемненные фильтры.

— Вам надо быть осторожнее, с нашим солнцем не шутят, вы к нему не привыкли, — сказал он.

Она лежала перед ним, и поскольку он загородил солнце, видела лишь темную фигуру и нимб света над головой. Моргнула, пытаясь немного прояснить и свое зрение, и свои чувства. Перед ней стоял принц, который казался сейчас богом.

— Я думала, вы уехали. — Она приподнялась на локте, забыв, что бретельки лифа спущены. Он чуть не соскользнул, но она успела его подхватить, тихо пробормотав ругательство.

Он стоял и смотрел, пока она боролась с бретельками.

— Я уезжал, но уже вернулся. Ваша кожа очень белая, Ева, и вы получите ожог.

Ей вдруг пришло в голову, что, вероятно, предписание протокола диктует сейчас подняться и сделать реверанс. Это было бы смешно. Она осталась лежать.

— Я вылила на себя пинту лосьона от солнца и, кроме того, не собираюсь оставаться здесь надолго. К тому же жизнь в Хьюстоне закалила мою кожу, она привыкла и к солнцу.

— Что-то не очень похоже. — Государственный министр подождет. Он подвинул стул и сел рядом с шезлонгом. — Были в Центре?

— О да. Ваша семья может гордиться, он просто замечательный.

— Так вы согласны выступать у нас?

— Я согласна провести переговоры о контракте. — Она вернула шезлонг в сидячее положение. — Возможности Центра уникальны. Но потребуется уточнить некоторые детали, финансовые и юридические…

— Разве это нельзя предоставить юристам и финансистам? Если мы пришли к согласию в главном, остальное — дело специалистов.