Крис стало жаль его, и она наконец нашла в себе силы коснуться его руки. Не ради Евы, ради него самого.

— Да, она заслонила тебя собой. Но ты не можешь себя терзать, это был ее выбор. Она сделала это ради тебя, спасала тебя. А теперь давай верить, что все обойдется. Эта вера поможет ей.

Они продолжали ждать. Принесли кофе, он остался нетронутым. Постепенно они свыклись со специфическим запахом больницы и уже не замечали его. Пепельницы были переполнены. В коридоре томилась охрана.

Когда к ним вышел доктор Франко, все вскочили со своих мест и окружили его, приблизился и стоявший в отдалении князь Арманд. Доктор со свойственной ему добротой и сочувствием взял Крис за руку. Его зеленая шапочка была мокрой от пота.

— Хирург еще там, — сказал доктор. — Ева пока под наркозом, ей нужно время, чтобы прийти в себя. Вы можете гордиться — у вас сильная сестра. Она не захотела сдаваться и боролась за жизнь.

Пальцы Крис вцепились в руку доктора.

— Как она? Говорите же скорее, доктор.

— Она перенесла операцию лучше, чем ожидалось. И я уже объяснял, что хирург — светило в своей области. Операция была сложной, пуля прошла вблизи позвоночника.

— Она не… — Александр запнулся, но, почувствовав руку отца на своей руке, с трудом договорил: — Она не парализована?

— Пока трудно давать гарантии, ваше высочество. Однако доктор Торрет уверен, что спинной мозг не задет, и я ему верю.

— Мы всегда ценили ваше мнение, вы никогда не ошибаетесь. — Голос князя Арманда был глухим от кофе и сигарет. — Разумеется, излишне говорить, что Ева получит лучшее лечение, какое только возможно.

— Да, конечно, ваша светлость, — уверенно сказал доктор и продолжил: — Александр, — он обратился к наследнику по имени, пользуясь привилегией старинного друга семьи, которой не злоупотреблял в течение прошедших тридцати лет. — Она очень сильная, молодая и обладает отменным здоровьем. Не вижу причин для осложнений. Мы сделали все, что могли. Теперь все зависит от нее самой.

— Когда можно будет ее увидеть?

— Маловероятно, что она очнется до утра, — ответил доктор. — Но я не говорю, что не позволю вам находиться с ней рядом и держать ее за руку. Когда она проснется и увидит вас, это поможет ей пережить самые тяжелые моменты. А сейчас я иду к ней.


В палате горел только ночник. Александр сидел рядом с кроватью. Принесли еду, но он до нее не дотронулся. Ева лежала неподвижная, бледная. Ему говорили, что она проспит еще несколько часов, но он не отводил глаз от ее лица, боясь пропустить момент, когда она очнется. В полумраке белела ее рука с квадратом пластыря на запястье, который фиксировал иглу от капельницы. Тишину нарушало лишь щелканье и гудение аппаратов, регистрирующих ее состояние. Время от времени он взглядывал на мерцающие зеленые кривые и вновь возвращался к лицу Евы.

Иногда он брал ее свободную руку и принимался тихо вспоминать вслух, как они гуляли по пустынному берегу, по саду, потом замолкал.

Наверное, ей не понравилась бы эта унылая больничная рубашка, в которую ее одели. Он вспомнил соблазнительный пеньюар, кружева и шелк нижнего белья цвета озерной воды, когда они в последний раз любили друг друга.

Неужели это было только прошлой ночью? Он прикладывал ее руку к своему лицу, когда слишком теснило грудь и становилось трудно дышать. Прикосновение ее холодной руки помогало.

— Только не покидай меня, — заговорил он тихо, — останься со мной, Ева. Ты мне так нужна, дай мне шанс доказать тебе это. Не уходи.

Он просидел так до утра. И когда сквозь жалюзи стали пробиваться серые полоски рассвета, она пошевелилась.

— Ева… — Он придвинулся вплотную к кровати, прилег головой к ее голове. — Ева, все хорошо. Открой глаза, ты меня слышишь? Открой глаза, Ева.

Она услышала, но его голос звучал странно, как будто издалека. Медленно выплывая из забытья, она все еще была во власти смутных образов. Наконец веки дрогнули, глаза открылись. Сначала она увидела лишь неясную серую тень рядом, которая постепенно стала принимать знакомые очертания.

— Я здесь, с тобой, — повторял Александр, — все будет хорошо. Ты меня слышишь?

— Алекс? — Ева видела теперь его очень близко, но не было сил до него дотронуться. Увидев густую щетину на его лице, она улыбнулась. — У тебя борода.

И снова ушла в небытие. Ожидание показалось ему вечностью, хотя на самом деле прошло всего несколько минут, прежде чем она снова очнулась. Теперь ее зрение стало более четким. Ева увидела, что Александр сидит на краю постели. Постепенно пришло осознание случившегося.

— Ты не ранен? — слабым голосом спросила она.

— Нет, нет.

— Это Расс…

Его пальцы сжались в кулак.

— Он арестован. Все в порядке. Главное, отдыхай, тебе нельзя волноваться.

Он поднес ее руку к губам.

— Но я не хочу здесь лежать! — Еву охватила паника при виде медицинской аппаратуры. — Только не это.

— Я останусь с тобой, — сказал Александр. — Ты здесь ненадолго. Скоро поправишься.

— Ты не уйдешь?

— Никогда.

— Алекс, ты ведь не станешь мне лгать?

Он молча прижал ее руку к своему лицу.

— Я не умру?

— Конечно нет. — Он ласково погладил ее по щеке. — Ты не умрешь. Доктор Франко в этом уверен. — Александр вспомнил, как говорила о себе Ева, и с улыбкой сказал: — Он считает, что ты сильна как лошадь.

— Не думаю, что доктор мог так сказать.

— Он это имел в виду.

Она улыбнулась, но тут же ее лицо исказила гримаса.

— Тебе больно?

— Не знаю. Моя спина… не понимаю, что с ней.

Зато Александр все понимал. Пуля попала Еве в спину, вместо того чтобы поразить его сердце и убить. Он легонько поцеловал ее в щеку и встал:

— Позову доктора и сестру.

— Не уходи.

— Только скажу им и сразу вернусь. Обещаю. — Он отправился к доктору Франко, которому сообщил: — Она очнулась. Ей больно.

— Это неизбежно. — Доктор сделал знак сестре. — Ваше высочество, позвольте мне ее осмотреть, а потом мы дадим ей лекарство.

— Она испугалась, когда увидела, что находится в больнице.

— Ева действительно панически боится больниц, она рассказывала мне об этом. Но пока ее нельзя трогать, тем более перевозить куда-либо.

— Тогда я останусь с ней.

— А вот этого я позволить не могу, ваше высочество.

— Простите? — холодно и надменно осведомился Александр. В нем заговорил наследник престола.

— Не могу позволить вам сидеть около Евы без сна сутками. Можете дежурить по очереди с ее сестрой. Она побудет около нее, пока вы поедете домой, чтобы привести себя в порядок, поесть и выспаться. А теперь прошу прощения, мне надо осмотреть свою пациентку.

Александр посторонился, и доктор Франко исчез в палате реанимации.

Александр сел на стул, ему надо было несколько минут побыть одному, хотелось найти пустую темную комнату и там излить свою боль и гнев. Ева смотрела на него, могла с ним говорить. Ее руки двигались. Испытывая неимоверное облегчение впервые за много часов, он откинулся на спинку стула, закрыл глаза и не открывал их до того момента, пока снова не появился доктор.

— Можете войти, ваше высочество, я объяснил мисс Гамильтон ее состояние и заверил, что около нее всегда будут дежурить близкие, чтобы уменьшить ее тревогу. Сейчас я хочу, чтобы вы поехали и отдохнули, иначе я не смогу вас пускать сюда.

— Доктор Франко, — устало сказал Александр, — я повинуюсь, потому что знаю, вы делаете все ради Евы.

— Что ж, я рад, что сумел вас убедить.

— Теперь скажите, как вы нашли ее?

— Она слаба, что естественно, но в целом все в норме. Чувствительность не потеряна, она может двигать пальцами рук и ног.

— Значит, она не…

— Паралича нет. Она нуждается в покое и уходе. Завтра мы снимем капельницу, но сначала ее осмотрит доктор Торрет.

Александр сказал:

— Доктор Франко, у меня не хватит слов выразить вам свою благодарность.

И в ответ услышал:

— Ваше высочество, для меня всегда было высокой честью лечить вашу семью.

Александру оставалось исполнить еще одно дело. Он посмотрел на дверь палаты, где лежала Ева. Карман оттягивала продолговатая коробочка.

Он еще раз поблагодарил доктора, и тот сказал:

— Ваше высочество, дайте мне слово, что покинете больницу, как только появится сестра мисс Гамильтон.

— Даю слово.

Попрощавшись с доктором, Александр вошел в палату и увидел, что взгляд Евы устремлен в потолок. Она повернула к нему голову:

— Я подумала, что ты ушел.

— Но я же обещал, что не покину тебя. Скоро приедет Крис. И я уйду ненадолго. — Он сел рядом и взял ее за руку. — Я обязательно вернусь. Ты не останешься одна.

— Мне стыдно признаться, но я боюсь больниц, прямо как ребенок боится темноты, — смущенно сказала Ева.

— А мне, наоборот, нравится узнавать, что ты хоть чего-то боишься, — улыбнулся Александр.

— Алекс, тот телохранитель, которого ранили, он…

— Жив. И все делается для того, чтобы он скорее поправился. Обязательно зайду его навестить.

— Возможно, он спас мою жизнь, — тихо сказала Ева, — и твою тоже. Я даже не знаю его имени.

— Краден.

Она кивнула, запоминая.

— А как там Жермен?

Александру впервые за много часов захотелось улыбнуться.

— С ним все в порядке, если не считать гордости, которая, безусловно, пострадала.

— Но ему нечего стыдиться. У меня черный пояс, его не дают просто так, — серьезно сказала Ева.

— О да, дорогая, ты доказала это. Когда поправишься, сама объяснишь это Жермену. — Александр дотронулся до ее волос. — Каких цветов тебе принести? Из нашего сада? Я никогда не спрашивал, какие твои любимые.