Даже если он услышал мой крик, то не обратил на него внимания. Во мне нарастала паника. Я тщетно пыталась оттолкнуть Николае. То, что всегда казалось мне актом любви, теперь больше походило на жестокое нападение. Я неуклонно слабела, а Дракула все пил и пил мою кровь с дикарской ненасытностью, которой я раньше не знала.

— Николае, — прошептала я. — Молю, остановись…

Голова закружилась.

«Это конец. Я умираю», — в страхе подумала я. Больше я ничего не помнила.


Я пришла в себя на балконе, у окна своей спальни, в объятиях Дракулы. Небо все еще было черным как смоль.

В голосе Николае слышались боль, ненависть к себе и сожаление, когда он прошептал:

— Любовь моя, умоляю, прости. Я не хотел причинить тебе вред. — Возлюбленный поднял меня на ноги и взглянул сверху вниз. — Боже. У тебя до сих пор идет кровь.

Не успела я моргнуть глазом, как он крепко прижал носовой платок к ранкам на моем горле и повторил:

— Умоляю, прости. Если я навредил тебе, Мина, то никогда себя не прощу.

Мы сжали друг друга в объятиях. Я дрожала, не в силах забыть жуткий ужас, который испытала, когда живущий в нем зверь так свирепо набросился на меня.

— Я должна была остановить тебя, прежде чем ты начал, но не хотела.

— Боюсь, нас могут ждать последствия.

Я взглянула на него. Мое сердце колотилось от тревоги. Он уверял, что я стану вампиром только после того, как постарею и поседею, если захочу обрести бессмертие. Выбор все еще за мной?

— Как я узнаю, если…

— Когда это случилось со мной, перемена была мгновенной. Я умер и возродился. Если то же самое произойдет с тобой, все будет иначе. Может потребоваться время. Судя по тому, что мне рассказывали другие, ты почувствуешь, как медленно меняешься. Тебя охватит безмерная усталость. Тебе покажется более естественным спать днем. Тебя будет преследовать озноб или головокружение. Все твои чувства словно обострятся. Еда покажется тебе безвкусной, есть и пить будет все труднее.

— Если я испытаю перечисленные тобой перемены, это будет означать наступление смерти? — Страх нарастал во мне по спирали.

— Давай не будем загадывать. Надо надеяться на лучшее.

Я кивнула. Мне было страшно даже думать о подобной возможности.

«Все будет хорошо, — сказала я себе. — Все будет хорошо».

Он прикоснулся к моему подбородку. Я заметила, что его пальцы стали теплыми.

— Мне пора. Скоро рассветет.

— Я буду скучать по тебе, — срывающимся голосом ответила я.

— Я тоже. Но мы скоро вновь обнимем друг друга, обещаю. А во время разлуки будем вместе каждый день — в своих мыслях.

Он снова поцеловал меня, и я закрыла глаза от наслаждения.

— Я люблю тебя, Мина.

Я открыла глаза, чтобы ответить тем же, но он уже исчез.


В темноте я забралась в кровать, полная печали, силой воли заставила себя отвлечься, расслабиться и заснуть. Но едва я закрыла глаза, как мне привиделось, что Дракула занимается со мной любовью.


Во сне чьи-то теплые ладони сжимали мое тело, ласкали грудь сквозь тонкую ткань ночной сорочки. Моя плоть пылала от прикосновений. Чьи-то губы прижимались к моим, жаркие и ненасытные, пробуя на вкус, целуя с лихорадочной страстью. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы узнать, кто мой воображаемый любовник. Я снова очутилась в объятиях Дракулы.

Внезапно разделявшая нас одежда исчезла. Моя ночная сорочка испарилась как по волшебству. Его длинное, упругое, обнаженное тело навалилось на меня. Жар плоти обжигал мне кожу. Руки нежно ласкали мое тело, и каждый нерв покалывало от прикосновений. Я вспомнила о порочности своей страсти, но покорилась ей и теснее прижалась к любовнику.

Теплый настойчивый рот спустился к моей обнаженной груди. Я задыхалась от удовольствия под его поцелуями. Медленно, умело он спустился ниже, отдавая дань губами, языком и пальцами каждой части моего тела, включая те, к которым никто никогда не прикасался подобным образом. Они словно впервые оживали. Мои чувства закружились слитным вихрем. Я слышала его страсть и ощущала глубокую синеву глаз. С каждым острым вздохом экстаза я пробовала воздух на вкус.

Он не проронил ни слова, но все мое тело горело. С постыдной радостью в сердце я задрожала в его объятиях, стремясь навстречу восхитительному восторгу, который любовник дарил мне. Он играл на мне, как на скрипке, пробуждая внутри меня созвучия, о существовании которых я не знала, сплетая безупречные и невообразимые мелодии.

Когда я ощутила вторжение, то вцепилась в Николае, прижимаясь все теснее, пока два наших тела не слились в одно. Он двигался к грани экстаза, и меня охватила настоятельная потребность, которой я прежде не знала. Внезапно, в тот же миг, когда я услышала его распаленное восклицание, само средоточие моей женственности взорвалось от удовольствия, все тело разлетелось на тысячу сверкающих осколков ощущений и света.

Я очнулась, громко ахнув и обнаружив, что лежу на скомканных простынях. Мое сердце колотилось, тело продолжало покалывать от яркого и изумительного чувства. Я увидела спящего мужа, и мои щеки загорелись от стыда. Я была обнажена! Моя ночная сорочка лежала рядом на полу! Я быстро села, накинула ее и взглянула на окно, где в луче света гаснущей луны мне почудились последние мерцающие точки, ускользающие прочь. Но нет! Это были обычные пылинки, а может, игра моего воображения.

«Боже! — подумала я, заливаясь жаром. — Что я за женщина, если позволила своему разуму и телу предать себя подобным образом?»

В то же время я невольно задавалась вопросом: неужели именно это положено испытывать, занимаясь любовью?

Хотя мне всего лишь привиделся сон — постыдный, восхитительный, — мои губы невольно искривила тайная улыбка. Я ощущала себя возрожденной. Обновленной. Живой. Впервые в жизни я поняла, что значит быть женщиной.

ГЛАВА 20

Когда первые лучи рассвета забрезжили над горизонтом, я послала за доктором Ван Хельсингом. Очевидно, он этого ожидал, поскольку прибыл через пару мгновений, полностью одетый.