— Все дело в глазах Краста, ведь так? Они разные. Но какое это имеет значение?

— Родиться с голубыми глазами в Дьярвеншиле — само по себе плохо. Это знак тех, кто отмечен злой горой, — насупилась Анни. — А у риара все и того хуже… Он вообще не должен был родиться. Голубой глаз так и горит на его лице. Значит, и черный хёгг оказался слабее, не смог совладать. Страшно!

— Это всего лишь гетерохромия! — рассердилась я. Ну, сколько можно? Рациональная часть меня, привыкшая к цивилизованной жизни, хотела заорать: не говори глупостей, разный цвет глаз не означает безумия. Но что я знаю о безумии? Или о хёггах? Говорят, со своими правилами не идут в чужой храм, так что и мне лучше помолчать и послушать.

Да и черный дракон по-прежнему прилетал ко мне во снах, что не добавляло уверенности. Глядя на Краста, выцарапывающего слова, я не могла не думать, не был ли он тем, кто напал на корабль и чуть нас всех не сожрал?

Замкнутый и мрачный риар как никто иной подходил на роль злодея — это понимала даже я.

— Ты знаешь, как мой нареченный жил раньше? Он не ладил с Ингольфом, ведь так?

— Подробностей я не знаю, я тогда даже не родилась, лирин. Слышала, что Краст-хёгга подобрал хромой кузнец Свир, говорят, мальчик замерзал в снегу возле башни… У Свира уже был ученик, сирота Рэмилан. Так мальчики и росли вместе, выполняя самую грязную и черную работу. Свир их хоть и воспитывал, но спуска не давал. А когда мальчишки подросли, то явились на совет Дьярвеншила и потребовали кольца Горлохума. Никто не может отказать в таком требовании, вот и Ингольф не смог. И мальчики сумели поймать души хёггов. Рэм вот снежного зверя, а Краст — черного. Вот только время шло, а его масть так и не сменилась полностью. Глаза-то от рождения были голубыми… так один таким и остался. Говорят, прежний риар разозлился и приказал выкинуть Краста и Рэма из Дьярвеншила, запретив им возвращаться в эти края. Я слышала, Краст-хёгг много лет провел в диких землях, там, где бродят лишь звери и духи. Он был наемником.

— Наемником?

— Да. Воином без хозяина. Хёггом без земли и дома. Рэм стал его побратимом, потому что потомкам Лагерхёгга нужен тот, кто будет сдерживать их ярость и возвращать разум. Черные хёгги очень сильны, лирин, но они чаще других теряют способность мыслить по-человечески. Это плата за дары перворожденного Лагерхёгга.

Я задумалась. Понятно, что у моего жениха выдалось не самое лучшее детство.

Анни склонилась ниже и заговорила так тихо, что я уже с трудом различала слова.

— Поговаривают, Ингольф-хёгг хотел убить Краста. Чтобы Дьярвеншил не достался порченному. Так и говорил: был у Дьярвеншила риар Лютый, но Безумному не бывать. Вот только перворожденные справедливы и не дали Ингольфу других сыновей. Как отрезало у него — ни одного мальчишки больше не родилось. Уж сколько он местных девок попортил, сколько жен выторговал. Служанки рассказывали, что раньше Дьярвеншил был иным. Что богатства тут были, достаток… Но верно, все ушло на жен старого риара. Он ведь любил красавиц — белокожих и светловолосых, синеглазых и родовитых, а такие очень дорого стоят. За каждую невесту Ингольф отдавал золото и шкуры, целый хёггкар, представляешь? Сидел в башне и лишь невест требовал, новых и новых. Так ничего от богатств и не осталось. Крысы одни.

И помирать старик не собирался, даже за Туман сумел запрос отправить. Я поморщилась. Это получается, старый Ингольф желал с невестой из Конфедерации нового наследника сделать? Да ещё прожить достаточно долго, чтобы его воспитать? Силен мужик, нечего сказать!

— А как умер Ингольф-хёгг?

Анни провела пальцем по шее и хмыкнула.

— Так Краст-хёгг его… того. Ой, что-то я заболталась, нареченная! — уже нормальным голосом сказала девочка. — И накормить тебя забыла. Вот влетит мне от риара, что невеста его голодная. Сейчас принесу!

И убежала вприпрыжку. Я же только головой покачала. Еще один вывод, который я успела сделать — местные боятся говорить о своих риарах, хёггах или злой горе. Верят, что и у камня есть уши, а значит, разговор может быть услышан, и это принесет беду. Расспрашивать их почти бесполезно. Кажется, и Анни испугалась, что сболтнула лишнего, теперь будет до вечера вздрагивать и коситься на меня недоверчиво.

Но хоть что-то узнать удалось. А то от этих многозначительных взглядов и недомолвок меня уже потряхивать начинает!

Безумие, значит?

Я задумчиво постучала пальцем по крышке стола. Нет, безумия я в Красте не заметила. Вон как быстро разобрался с моим супом. И все же…

За несколько дней я видела риара лишь на наших странных уроках. Общались мы уже привычно — он рычал, я не обращала внимания. Пока Краст выводил буквы, успевала пролистать несколько страниц книги, пытаясь разобраться в сказаниях и легендах фьордов.

Алфавит риар почти освоил, так что мы перешли к словам.

Сегодняшний урок почти подходил к концу. Устав, я отложила книгу и потерла глаза. Все-таки в комнате мало света, так я ослепну за этот месяц. Надо бы попросить Анни принести еще лампы.

Красту скудное освещение и холод не мешали. Раздражало его лишь мое присутствие, но как раз с этим я ничего поделать не могла.

Чтобы уменьшить напряжение я даже предложила пригласить на занятия ещё кого-нибудь.

— Кого? — насторожился Краст.

— Ну… Рэма, например. Он ведь тоже неграмотный? Я могла бы обучать и его…

— Нет! — рявкнул он так, что я подпрыгнула.

Вот же дикарь!

— Нет так нет, зачем орать, — буркнула недовольно.

— Объясни, для чего ты хочешь позвать Рэма? — прищурился ильх, в упор рассматривая меня. Ну, надо же, смотрит. А то все в стену пялился, словно меня и нет!

Я закатила глаза.

— Чтобы тебе было комфортнее, то есть спокойнее. Кажется, наедине со мной ты вспыхиваешь, словно этот ваш Горлохум!

— Я не вспыхиваю. И учить ты будешь меня… наедине, — сквозь зубы выдавил Краст, снова отводя взгляд.

Я фыркнула, скептически подняла брови и решила — йотуны с ним. Пусть так и будет, мое дело предложить. Может, попросить Анни подлить риару успокоительных капелек? Или для драконов таких еще не придумали? Надо бы заняться на досуге производством. Озолочусь ведь!

Пока риар портил кривыми строчками очередной лист бумаги, я решила разобраться с местными поверьями

— Я читаю сборник песен и легенд фьордов, — указала я на книгу. — Что вот это значит — потомкам Лагерхёгга отзывается небесный огонь? Это метафора? Ну, то есть…

— То есть это правда, — буркнул Краст.

Откинулся на спинку стула, повертел в пальцах карандаш. Я отвела взгляд от пальцев ильха. Хотя, надо признать, я частенько их рассматривала, когда риар писал. Руки у него красивые.

Да и его я тоже рассматривала, тем более что сам Краст упрямо пялился в другую сторону. Так что, когда он склонялся над бумагой, я могла позволить себе взгляд поверх книги. Стоило риару расслабиться, увлечься написанием букв, как хмурая морщинка пропадала с его лба, уголки губ приподнимались. А на смуглые скулы ложилась тень от коротких, но густых ресниц, скрывая разноцветные радужки. И в этот миг Краст становился невероятно привлекательным. И мой взгляд поневоле полз ниже — на резко очерченные чувственные губы, на матовое кольцо Горлохума, обхватывающее шею, на твердые мышцы груди, виднеющиеся в распахнутой кожаной безрукавке. Или на сильные предплечья с железными браслетами…

И в этот миг уже я отводила глаза и начинала смотреть в стену.

— Это то, что достается с кольцом Горлохума, — вернул меня в реальность риар. — Потомкам черного Лагерхёгга отзывается железо, камень и небесный огонь, нареченная. Всем по — разному, это зависит от зверя и от человека. Нам с Рэмом не слишком повезло. Дар снежных — растить под шкурой драгоценные искры, но у моего а-тэма они получаются раз в год. А я… Я надел кольцо Горлохума, потому что всегда любил железо. Мечтал делать вещи, недоступные обычному человеку. Но мне досталось лишь умение слышать камни. Иногда — двигать их. Вот и все. У прежнего риара железо в руках таяло, как нутряной жир. И молнии шипели над башней каждую ночь. Ингольф был очень силен.

Краст на меня не смотрел, лицо его сделалось равнодушным.

— А железо? Тебе не… отзывается? — вспомнила я местное обозначение.

— Нет, — помрачнел Краст и усмехнулся. — Но я научился плавить его не руками, а огнем. Как и все кузнецы до меня.

Мы помолчали, думая каждый о своем. На Дьярвеншил опускалась ночь, и я одновременно с Крастом потянулась к лампе, чтобы встряхнуть ее. Наши с риаром пальцы соприкоснулись и замерли.

Но он тут же отдернул руку. И даже стул отодвинул подальше!

Меня это слегка покоробило, подумаешь, случайное прикосновение. Дергается, словно я заразная. Недотрога. Но вида я не подала, даже улыбнулась. На что Краст помрачнел еще сильнее.

— Как думаешь, куда мне лучше поехать, когда покину Дьярвеншил? — слова эти сорвались с губ неожиданно даже для меня, но я все же упрямо закончила: — Я видела Нероальдафе, когда мы пересекли Туман. Удивительный город. А о красотах Варисфольда написано несколько книг, — кивнула на стопку фолиантов. — Еще мне интересен скальный город, построенный на трех вершинах и соединенный каменными переходами. Думаю, это очень красиво. Может, мне отправиться туда?

— Откуда я знаю? — грубо оборвал Краст. — Отправляйся, куда хочешь, меня это не волнует.

— Просто советуюсь, — пожала я плечами. — Ты знаешь фьорды лучше меня.

— Я не был ни в Нероальдафе, ни в Варисфольде, ни в городе на скалах. Таких, — он ткнул пальцем в свою лицо, — нигде не любят. Так что я плохой советчик, чужачка.

— А Хальдор? — невинно поинтересовалась я. — Он много знает. Даже о Конфедерации. А уж про фьорды, наверное, и подавно. Может, мне спросить у него?