— Мне нужно будет посмотреть, что ещё может пригодиться в занятиях. Я смогу сюда приходить?

Ильх напрягся еще больше, того и гляди — иглы и шипы во все стороны полезут. Но неохотно кивнул, и мое настроение мигом улучшилось. Мысленно попрощавшись с комнатой сокровищ, я вернулась в спальню.

Достала из своей сумки коробку карандашей, решив, что поначалу писать мой ученик будет ими. Села за стол и показала на стул напротив. Краст смотрел исподлобья, но я старалась не обращать на это внимания, хотя меня слегка потряхивало. Так, надо собраться и представить, что обучаю младшую сестренку… Ладно, братика… Такого двухметрового, дикого и очень злого братика…

— Начнем с алфавита, — начала я, и Краст злобно клацнул зубами.

— Это еще кто?

— Кто? — растерялась я. — А… это буквы.

— Так буквы или какой-то там алфавит? — рявкнул Краст.

— Это одно и то же. И не перебивай меня, пожалуйста!

— Объясняй нормально, — огрызнулся риар, нервно тарабаня пальцами по столешнице. — Ничего не понятно.

— Слушай, я вообще-то не нанималась сюда учительницей для дикого ильха! — не выдержала я и вскочила. Краст тоже поднялся, зыркнул сердито. Выдохнул. И сел на место, глядя на меня с таким выражением, что хотелось заорать и сбежать.

— Я. Тебя. Слушаю, — с трудом выдавил ильх, явно распознав на моем лице это желание.

— Ну надо же, какая честь, — буркнула я, но тоже села. Риар снова скрипнул зубами. Я уставилась недовольно.

— Ну? — процедил риар. — У меня нет времени тут торчать целый день!

Я хотела посоветовать ему вообще тут не торчать, а идти куда-нибудь подальше, но заметила нервно подрагивающие пальцы, напряженную до выступивших вен шею, окаменевшие плечи и… промолчала. Боги. Да он же просто волнуется. Осознание заставило меня покраснеть. Этот проклятый ильх, этот здоровый дикарь, который наверняка способен без трепета перерезать кому-то горло, просто боится. Опасается показать свою слабость, переживает, что ничего у него не выйдет и он опозорится перед чужачкой. Как же я сразу не догадалась? Краст выглядит так угрожающе, что мне просто не пришло это в голову!

Я помолчала и, чтобы собраться с мыслями, открыла одну из принесенных книг. Поверх строчек темнели неуверенно выведенные буквы. И судя по тому, как вздрогнул Краст, я догадалась, что это он уже пытался повторить написание символов.

Но комментировать увиденное я благоразумно не стала. За что получила чуть слышный вздох облегчения.

— Насколько я знаю, наши устные языки по большей части совпадают, — начала я, положив перед ильхом бумагу и синий карандаш. — Что касается письменности, то тут сложнее. На фьордах используются две формы. Ваша изначальная письменность — руническая, с которой я незнакома. Чуть позже стала применяться основная, с ней мы и будем работать. — Я осторожно погладила строчки в книге. — Наши историки предполагают, что обмен знаниями между Конфедерацией и фьордами происходил всегда, благодаря подводным течениям. Как и когда вы получили образцы нашей письменности — неизвестно, да и неважно. Главное, нам есть с чем работать. И для начала мне нужно понять, сколько букв ты уже знаешь. Если… знаешь.

Краст глянул так, словно мечтал вырвать мой язык, говорящий неслыханные дерзости. Но теперь я смотрела невозмутимо и выжидающе, как будто обучать грамоте агрессивно настроенного варвара — это то, что я делаю каждый день после завтрака. И зашипев сквозь зубы, риар сдался.

— Я знаю, как написать свое имя. И еще несколько слов, — процедил он. Неловко взял карандаш… и тот треснул в бронзовых пальцах, сломавшись пополам!

Я тоже выдохнула, молча отобрала останки несчастного грифеля, сунула Красту новый и кивнула.

— Это уже что-то. Пиши. Как правильно сказать: Краст, сын Ингольфа?

— Краст, — рыкнул ильх. — И все. Отец меня не признал, так что я не могу представляться его именем.

Я задумалась над новой информацией. Не признал, значит…

— Хорошо, тогда просто твое имя.

Очень медленно мужчина вывел буквы. Под слишком сильным нажимом новый грифель порвал бумагу и тоже сломался. А разозлившийся ильх разорвал остатки, швырнул на пол и злобно глянул на меня. Как будто ждал, что я начну кричать и он со спокойной душой сможет уйти. Ну, или, наконец, прибьет чужачку. Но я лишь молча достала третий карандаш, новый лист и пожалела, что поблизости нет канцелярского магазина. Если так пойдет дальше, писчие принадлежности понадобятся нам довольно скоро.

— Постарайся так сильно не давить, — велела я, игнорируя злобное шипение риара. Обошла его, встала позади и положила руку на каменный кулак, сжимающий карандаш. — Вот смотри, надо мягче. Ты держишь не нож, а грифель. И с ним надо ласково, понимаешь? Ну как… с девой.

— А зачем с ней ласково? — не понял варвар, и я снова вздохнула.

Все ясно, пример неудачный.

— Потому что девам это обычно нравится. Все, забудь. Просто держи это осторожнее и не дави на бумагу так, словно ненавидишь ее!

Хотя, похоже, именно это чувство он и испытывал. Краст уставился на мою руку, потом на бумагу и снова повел грифелем, выписывая букву К. Я придержала мощное запястье, не давая испортить и этот лист. Ильх напрягся всем телом, словно готовился к бою, тяжело втянул воздух.

— Мягче, Краст. Вот так… Или мне нельзя к тебе прикасаться?

— Можно, — сквозь зубы выдавил ильх. — Мужчине нельзя. А деве можно.

Он снова покосился на ладонь, выдохнул и повел осторожнее.

— Вот видишь, получается! — обрадовалась я. — Еще легче, не сжимай пальцы, Краст. Вот так… отлично. У тебя все очень хорошо выходит!

Он резко повернул голову, уставился на меня снизу вверх. И я осеклась, откашлялась и убрала руку.

— Теперь сам попробуй.

Снова села напротив, бдительно следя за своим мрачным учеником.

— Нам говорили, что на фьордах много образованных людей, — негромко начала я.

— В Варисфольде, — угрюмо кивнул Краст. — В Нероальдафе. Альсколе. В других местах. Не в Дьярвеншиле.

— Твой отец… хм, Ингольф-хёгг умел писать? — если нет, то это могло бы многое объяснить.

— Умел. Но плохо. Он ненавидел… — Краст нахмурился, подбирая слово, — учение.

— Образование?

— Да. Считал, что с ним Дьярвеншил станет таким же, как Саленгвард.

И видя мое недоумение, пояснил:

— Мертвый город фьордов. Урок для всех ильхов. Когда-то Саленгвард был самым просвещенным городом от Горлохума до Красных Озер. Он спорил с самим Варисфольдом и никому не подчинялся. Сейчас там лишь тени и призраки прошлого… Нельзя желать слишком много. Надо беречь то, что есть. Ингольф-хёгг считал, что наука погубит фьорды. В Дьярвеншиле она была под запретом.

— Значит, здесь никто не умеет писать? — изумилась я.

— Хальдор умеет, — в глазах Краста возникло такое выражение, что стало не по себе. И я вспомнила: Хальдор — это тот красавец, что привел меня в кузницу. Значит, именно он здесь и самый образованный… Но как так получилось?

Гадать не пришлось. Краст откинулся на спинку стула, сверля меня недобрым взглядом.

— Хальдора Ингольф-хёгг готовил в наследники. Хотя он ему не сын, а лишь сын брата. Хальдора учили читать и писать, правильно брать женщин и разбираться во всем, что положено знать истинному риару.

Разноцветные глаза смотрели в упор, ожидая какой-то реакции, но я лишь подняла брови.

— А разве женщин можно брать ещё и неправильно?

Краст усмехнулся, и закаменевшие плечи расслабились. Не полностью, конечно, кажется, полностью ильх не расслабляется даже во сне, но ощущение натянутой тетивы ушло.

— Я беру ради своего удовольствия, чужачка, — хмыкнул он. — Но риару это непозволительно. Неправильно. Только у риаров нет выбора. Этому мне тоже надо… научиться.

Он как-то устало потер лоб.

— И все же хозяин этой башни ты, а не Хальдор, — осторожно сказала я, решив сексуальные трудности риаров обдумать позже. — Как так вышло?

— По праву крови и силы. Я заявил свое право на башню, и буду здесь, пока кто-то из воинов не кинет мне вызов. — Он снова замкнулся, и я решила не продолжать расспросы. Хотя внутри просто зудело от желания узнать больше. Кто его мать? Как прошло его детство? И почему прежний правитель Дьярвеншила не признал сына?

— Похоже, мне повезло, что я не застала Ингольфа, — задумчиво уронила я. — Потому что не представляю свою жизнь без книг. У меня большая семья, сестры и брат, так что в детстве я вечно искала тихий угол, чтобы спрятаться и почитать.

— Разве я спрашивал тебя о семье? Я не хочу об этом знать, — оборвал Краст, а я скрипнула зубами. Проклятый ильх, ну почему он такой… трудный?!

Убрала упавшую на лицо прядь, чтобы не вспылить, и снова склонилась над бумагой.

— С именем мы разобрались, попробуй написать Дьярвеншил.

Очень медленно и отчаянно скрипя по бумаге заскользил грифель. Эти буквы риар тоже знал, и я решила схитрить:

— Дьярвеншил… напиши любое слово, которое будет означать это место.

— Дьярвеншил значит злая гора, — не глядя на меня, сказал ильх. — И я не знаю, как это пишется.

— Злая гора? — удивилась я. — Видимо, не случайно крепость назвали именно так. Вот есть в этом что-то правильное. Ну что же… будем учиться писать и это. Давай я покажу.

Обошла стол и склонилась рядом с риаром, вычерчивая на бумаге буквы. Его ладонь лежала рядом с моей, и я вдруг увидела, что Краст смотрит не на пропись, а на мои руки. Внимательно, пристально. Рассматривает пальцы, костяшки, запястья, виднеющиеся из-под края рукава. Потом взгляд скользит выше — до сгиба локтя. Перемещается вбок. Очень медленно поднимается от округлости груди до ключиц. Замирает.

— Достаточно, — неожиданно он отбросил карандаш и поднялся.