Хотелось в душ, поесть и вытянуть ноги. О «Розовой пантере» я уже не вспоминала. Мы долго добирались.

Но пакет из магазина нижнего белья я подхватила первой, не вспомнив о сумке с ноутбуком. Алекс ее взял сам. Вот так о работе и забывают.

Через дверь в глубине гаража мы вошли внутрь дома.

Это был просторный холл, с открытой кухней, гигантским серым диваном в центре и стеклянной стеной, которую я видела еще со двора. Дом оставлял ощущение необжитого. Как отель.

— Где мы? — спросила я, оглядываясь по сторонам.

— Я останавливаюсь здесь, когда бываю в Большом Яблоке.

Он не назвал это место домом. Что наводило на определенные мысли. Что единственным домом для него был тот, где он жил вместе с женой.

Алекс оставил сумки и прошел к холодильнику. Распахнул его и громко выматерился.

— Что случилось?

— Я забыл предупредить, что приеду. И у нас нет еды.

— Совсем? — удивилась я.

— Похоже, что так, — отозвался он, показывая абсолютно пустой холодильник, как в магазине бытовой техники. — Я так долго переписывался с Эдвардом из-за твоего номера в «Хилтоне», что совсем забыл связаться со своим housekeeper. Меня не ждали сегодня.

— А в ресторан нам нельзя?

— Здесь есть неподалеку несколько, кому я мог бы доверять, но столики там заказывают за месяц.

— Ого. Кстати, а чемоданы наши где?

Я уже хотела сказать, что это не русские слишком плохо о людях думают, это люди такие, но Алекс словно прочел мои мысли.

— Сейчас позвоню, и их принесут к дому. Таксиста все равно не пустили бы на территорию, чемоданы он должен был оставить возле шлагбаума.

Алекс от души зевнул.

Выглядел он уставшим. Он все-таки человек, а не какой-нибудь Бог, спустившийся с Олимпа.

— Алекс, ты вообще спал сегодня?

— Час. Или два.

— Иди в душ и потом в кровать. Тебе надо отдохнуть. Проснешься, и будем решать, что делать с едой.

Он виновато улыбнулся.

— Что? — спросила я.

— Прости, но я не готов звать тебя с собой в душ.

Я расхохоталась.

— Иди в душ сам. Я это имела в виду.

Он кивнул, поднялся по лестнице на второй этаж, и вскоре послышался шум воды. Я оглядела кухню. Столько ящиков, шкафчиков и все пустые?

Да. Так и оказалось. Там была только пачка сухих завтраков без срока годности, банка шоколадной пасты, банка арахисовой пасты. И два теста на беременность.

Я тут же захлопнула этот ящик. А потом снова открыла, чтобы убедиться, что не ошиблась.

Ошиблась — один тест был на овуляцию.

Еще лучше!

Ноги моей в спальне наверху не будет. Блин.

Я прошла и рухнула на диван, совершенно без сил. Может, стоит это уже сделать?

Я достала телефон, открыла браузер, гугл и вбила «Алекс Кейн». Гугл услужливо подсказал варианты. Одним из них было «Алекс Кейн жена».

Я застыла с открытым ртом, когда прогрузились фотографии.

— Долго же ты продержалась, — раздалось над моим ухом.

Я выронила телефон от неожиданности.

Алекс стоял голый, на груди блестели капли воды. Бедра были обмотаны полотенцем.

Я спросила:

— И когда же ты собирался сказать мне, что я просто вылитая копия твоей жены?

— Ты на нее нисколько не похожа.

— Конечно! — закатила я глаза. — Темные волосы и глаза, овал лица, рост до сантиметра. Как такое, черт возьми, может быть?!

Алекс не выглядел удивленным. Еще бы, он ведь знал все с самого начала.

— Ирэн, ты удивишься, на что могут пойти фанаты.

— Опять фанаты? Они-то тут при чем?

Он опустился на диван. Полотенце угрожающе заскрипело.

— За эти пять лет я видел множество копий своей жены. Некоторые женщины сумасшедшие, честно. Они делали даже пластиковые операции. Это считается хитрым планом — стать похожей на жену, чтобы привлечь внимание.

— Серьезно?

— Абсолютно. Я невероятно удивился, когда увидел тебя там, на той русской вечеринке. Я подумал, о боже, только не это. Опять. Потом ты меня прямо-таки соблазнила…

Я не железный. Вот что значит эта фраза. И почему это не считается изменой. Конечно, если спишь почти что со своей женой.

— И ты мне до сих пор не веришь? Думаешь, я одна из этих фанаток, которые мечтают залезть к тебе в постель?

— Я думал так. Но потом я поговорил с Кэролл.

Черт!

— Как ты объяснил ей, кто я? Ты ведь даже имени моего не знал.

— Кэролл вышла провести твое такси, но не успела. Я и спросил, кто эта золушка, которая убежала с бала. Сказать, что я удивился, когда узнал, что ты главный сценарист и что именно с тобой у нас была назначена конференция, ничего не сказать.

— И ты решил меня проверять?

— Что-то вроде того. Но скорей всего, я просто решил тебя нагнать, чтобы… ну чтобы… Да, думаю, я мало руководствовался головой в тот момент, — он усмехнулся. — Я не верил, что ты ничего не знаешь обо мне. И моей семье. Ты могла сказать, что угодно своей подруге, верно? Я хотела убедиться на деле, как и в том, что твоя внешность — совпадение.

— Убедился? — спросила я глухо.

Он улыбался.

— Абсолютно. Я думал, ты погуглишь еще в самолете. Но ты не гуглила. Я решил, что ты знаешь, как она выглядит и кто я такой. Но потом я убедился, что это не так. И вот ты погуглила только теперь. Кстати, когда ты убежала за нижним бельем, ребята в магазине спросили меня, как мне удается делать так, чтобы моя жена буквально светилась рядом со мной.

У меня упала челюсть.

— Боже.

— Вот именно.

— Завтра же покрашусь в блонд. И сделаю каре. И челку. И линзы.

— Не надо. Ты должна быть такой, какая ты есть.

— Но я похожа на нее! А если у тебя стоит на меня только из-за этого?

— Ты знаешь, что не только из-за этого.

— Нет, не знаю!

Он нахмурился, но в этот момент раздался звонок у ворот.

— Чемоданы, — сказал он, в его руках оказался пульт. Он раскрыл дистанционно ворота, мальчишка в форме втащил два наших чемодана. Покатил по дорожке и оставил у стеклянной двери. Козырнул и ушел. Алекс закрыл ворота.

Открыл дверь и вкатил чемоданы в дом.

Я сидела сама не своя. Я не знала, что делать. Ладно, у него есть жена. Я только успела с этим смириться. Но не с тем, что мы с ней как две разлученные в детстве сестры-близнецы! С таким вообще нельзя никак смириться! Это же естественная женская потребность — никогда не быть похожей на соперницу. Ни в чем. Одинаковые платья? Катастрофа. А тут… И мой почти идеальный английский, над которым я корпела последний год. Как ему доказать, что до этого я говорила куда хуже? Канадские знания успели подзабыться. А уж акцент у меня был — мама, не горюй.

Конечно, легко заподозрить, что я это все подстроила.

Алекс подкатил оба чемодана к лестнице.

— В спальню ты даже не зайдешь, я правильно понимаю?

Я кивнула.

— Я не смогу. Алекс, ты ведь ее любишь до сих пор, раз тебя клинит на этом типаже…

Он тяжело вздохнул. Да уж, чуть более суток провели, а уже ругаемся. Оставил мой чемодан у подножия лестницы, а свой покатил наверх.

— Здесь есть гостевая спальня. На первом этаже. Там тоже есть душ.

— Хорошо, спасибо, — отозвалась я.

Он стоял на верху лестницы. Давал последний шанс. Но как идти с ним в спальню, зная, что в последний раз они с женой пытались там зачать своего первого ребенка? И однажды, я уверена, у них все получится.

А меня ждет работа. Новая жизнь. Карьера.

Я поднялась, увидела, что он все еще стоит и смотрит на меня.

— Алекс, — вздохнула я. — Все в порядке. Это было классно. Спасибо.

Он всплеснул руками, подхватил свой чемодан и исчез на втором этаже.


Глава 10

Я подняла ручку своего чемодана, подкатила к двери, выкрашенной в цвет стен. Там оказалась спальня — пустая, с огромной кроватью. Упала на кровать.

Хотелось забыться, но сна не было ни в одном глазу. Убегать отсюда не выход, да и сделать это самостоятельно невозможно. Это охраняемая территорая, а тащиться на улицу с чемоданом, значит, выставлять Алекса на посмешище публике, которая обязательно соберется. Ведь так просто он меня не отпустит. Да и куда бежать? Снимать какой-то отель и где и ради чего? Он ничего не обещал мне, по сути.

Одни сутки.

Я поверила его не таким уж оригинальным словам про то, что их отношения с женой уже не те. Алексу нельзя было не поверить. Как и словам про фанаток, которые меняют внешность, чтобы походить на знаменитостей. Или их жен.

Была ли я сейчас как Ленка с ее пирожками? Может быть.

Хочу ли я его до сих пор? Да, черт возьми. У нас должны были быть сутки, последние двадцать четыре часа до рейса во Флориду.

Алекс стал наваждением. Концетрированным желанием и личным безумием. Разумеется, я ему верила. Не могла не верить, но было что-то еще... Не только в его словах. В его жестах, поведении. В его "тебя не было целых полчаса". В том, как он целовал и обнимал меня после секса в самолете.

Я вижу то, чего нет? Смотрю на мир через розовые очки? Но ведь мир действительно не без добрых людей, и если какой-то процент мужчин просто отмазывается для случайного перепихона фразами, что брак сохранен, но любви в нем нет,  то что делать тем, для кого эта фраза может быть правдой.

Ваня мог говорить Ленке тоже самое, пока дожевывал ее пирожки, но потом он вряд ли целовал ее в плечо или убирал волосы за ухо одним ласковым, выбивающим почву из-под движением.

Да и Ваня не звезда Голливуда, мягко говоря. Наш развод внесет смуту в стройные ряды родственников и будет для них полной неожиданностью, а что говорить о мире, фанатах и папарацци, которые пристально следят за каждым шагом звезд? Что я знаю о мире звезд, чтобы однозначно решать, что слова Алекса, что брак уже ненастоящий это всего лишь сладкая ложь? Прямо скажу, знаю я мало, но прикинуть фантазии хватит. И если нет новых увлечений на стороне, то и такой брак может продержаться ради спокойствия. Как он и сказал: "Я всегда знаю, что отвечать на вопросы журналистов о том, какая женщина самая красивая на свете". Он ответит жена. Роль будет сыграна.