— Да, глупо, конечно, но я и не подумала, что они могут попытаться нас обмануть, — с раскаяньем призналась девушка.

— Я очень рад, что все обошлось, — ответил Стэнтон Вэр.

Цзывана опустила глаза и едва слышно прошептала:

— Я тоже… очень… рада…

Он поцеловал свою возлюбленную сначала нежно, но потом поцелуй стал более страстным, а Стэнтон Вэр вновь ощутил, как отличается его чувство от всего, что он испытал до сих пор.

— Я люблю тебя! Один Бог знает, как я тебя люблю! — прошептал он. — И буду беречь тебя! Никогда в жизни ты не должна больше оказаться в такой опасности!

— Я не боюсь, — возразила Цзывана, — во всяком случае, когда ты вот так крепко обнимаешь меня. Но прошлой ночью я очень испугалась. А сейчас мы ведь уже вырвались из дворца, мы вместе, и я уверена, что ты защитишь меня.

— Господи! Как бы я хотел, чтобы все опасности уже остались позади! Но мы так далеко от Пекина!

— Неужели ты сомневаешься в собственной силе и находчивости? — лукаво спросила Цзывана, а потом добавила: — Как я могу о чем-то жалеть, когда теперь знаю, что мы с тобой — неразрывное целое, что я — часть тебя?

— Несмотря на то, что я англичанин? — не удержался от ехидства Стэнтон.

— Ты — это просто ты, — нежно произнесла девушка. — Я была глупа, когда думала, что национальность имеет какое-то отношение к тому человеку, которого я искала всю свою жизнь, пусть даже сама того не понимая.

— Я тоже не думал, что когда-нибудь встречу тебя, — тихо произнес Стэнтон Вэр.

Не в силах сдержаться, он снова начал целовать девушку со всем жаром неутоленной страсти, и Цзывана отвечала ему столь же горячо. Он сумел разжечь в ее душе такой же огонь, какой сжигал его самого.

— Я люблю, люблю тебя! — восклицала Цзывана. — Но нам нужно быть очень и очень осторожными. Мы уже не можем, не должны потерять друг друга!

— Мы все преодолеем, не бойся! Разве можно в этом сомневаться теперь, когда от гибели нас спас сам властитель Будда?

— Он дал нам убежище, — тихо сказала Цзывана, — и приобщил к такой радости, которую невозможно было и представить.

— Это любовь, наша любовь, наша связующая нить, моя маленькая Безупречная Жемчужина, мое сердце, моя жизнь!

Голос его стал глубоким и страстным, музыкой отзываясь в душе девушки.

Наконец Стэнтон Вэр сделал над собой усилие и разжал объятия.

— Нам нужно развести огонь, как просил наш добрый хозяин. Сегодня ночью, дорогая, мы будем под надежным присмотром, и это хорошо.

Цзывана поняла, что он имеет в виду, и покраснела.

— Ты меня… смущаешь, — призналась она, — но боюсь, что, если ночью ты меня крепко не обнимешь, я совсем замерзну.

— Лечь по-другому мы просто не сможем, но было бы лучше, если бы Инь снабдил нас одеждой потеплее.

— Днем вполне достаточно той, в какую мы одеты, — согласилась Цзывана, — но ночью… — Она даже вздрогнула: за окном уже сгущались сумерки, и с гор, от вечных снегов сразу потянуло холодом.

В углу комнаты были аккуратно сложены дрова, и Стэнтону удалось довольно быстро развести под кроватью огонь.

Цзывана помогла принести дрова, а потом смотрела, как он разгребает золу, еще не остывшую с прошлой ночи.

Скоро в комнате уже весело потрескивал огонь, наполняя воздух сосновым ароматом и даря тепло, которое уносило все тревоги и страхи.

Дверь открылась, и появился священник. Добродушно улыбнувшись, он заметил:

— Вы оба наверняка очень устали, поэтому чем быстрее мы ляжем спать, тем лучше. Завтра рано утром придет паренек: он приносит мне продукты по дороге на работу. У него я постараюсь разузнать, насколько безопасно вам продолжать путь.

— Как нам отблагодарить вас? — заговорил Стэнтон. — Если бы не вы, святой отец, я уже был бы мертв, а Цзывана — далеко отсюда, во дворце принца.

— Да, я оказалась бы в его власти, — сказала девушка.

— Верю, что вы попали сюда не случайно. Несомненно, вас привела высшая сила. А тех, кого берет под свое покровительство Просветленный, защищают его могущество и добродетель.

— Это правда, — искренне согласился Стэнтон Вэр.

Они с Цзываной, не раздеваясь, забрались на огромную кровать, которая уже немного согрелась от разведенного под ней огня, а священник дал им толстые, связанные крестьянками из шерсти монгольских овец одеяла. Священник тоже лег спать в одежде. Он устроился с краю, повернувшись лицом к стене. Цзывана улеглась с противоположного края, а Стэнтон Вэр устроился между ними, поближе к девушке. Укутав ее одеялом, он не удержался и прижал любимую к себе. Девушка положила голову ему на плечо и в ответ на нежный поцелуй и пожелание доброй ночи лишь вздохнула спокойно и счастливо.

Несмотря на усталость, Стэнтону не хотелось засыпать. Он перебирал в уме все обстоятельства их чудесного спасения. Наверное, священник был прав, когда сказал, что сам великий Будда направил их к затерянному в горах храму. Он не только сохранил им жизнь, но даровал любовь.

Стэнтон Вэр долго жил на Востоке и привык верить в силу судьбы, которая направляет жизнь каждого человека. Теперь он думал, что это добрые дела, совершенные им в прошлой жизни, принесли ему в награду это чудо — девушку по имени Цзывана, одарившую его своей чистой любовью. Всем сердцем он благодарил небеса за этот удивительный дар.

Оказалось, что путешественники устали гораздо больше, чем казалось им самим. Спали они так крепко, что даже не слышали, как на заре священник тихо поднялся и отправился в храм, на утреннюю молитву.

Вернулся он часа через два. Его гости проснулись и выглядели слегка смущенно: ведь солнце уже поднялось и золотом сияло на черепице крыши.

Священник поставил на стол миску риса.

— Я не стал будить вас, — заметил он, — вы так сладко спали, и мне не хотелось, чтобы вас увидел мальчик, который заходит ко мне по утрам.

Стэнтон Вэр поднялся и начал помогать священнику готовить ароматный чай. Потом все вместе они пили его из тонких фарфоровых пиал.

— Мальчик рассказал, что в лесу полно людей принца. Ночь они провели прямо на земле, под деревьями, а с самого раннего утра вновь принялись обыскивать всю округу.

— Неужели они снова явятся сюда? — спросил Стэнтон Вэр.

— Вряд ли, — ответил священник, — разве затем, чтобы снова спросить, не видел ли я вас. Хорошо, что они разыскивают мандарина, как сказал мне паренек.

— Я вовсе не мандарин, хотя некоторое время носил его одежду, — засмеялся Стэнтон Вэр.

Священник промолчал, но было ясно, что он с самого начала знал правду.

Этот день им пришлось провести в лачуге возле храма. Майор долго и подробно рассказывал священнику о своем обучении в монастыре. Говорил о мудрости, приобретенной им у ног одного из великих мудрецов, о том, как его посвятили в тайну того знака, который открыл путникам дорогу к сердцу священника и даровал спасение.


Прошло еще два долгих дня, прежде чем священник решил, что они могут без риска продолжить путешествие. Как ни радостно было их совместное пребывание под гостеприимным кровом скромного жилища святого отца, и Стэнтон Вэр, и Цзывана прекрасно понимали, что должны попасть в Пекин как можно быстрее. Стэнтон Вэр очень беспокоился, что Иню не удастся передать послание Цзэнь-Вэню и мистеру Герберту Сквайерсу. Но и рисковать безопасностью своей любимой ему не хотелось.

Утром третьего дня священник решил, что опасность миновала и гости могут покинуть его жилище. Им предстояло продолжить путь вдоль горных вершин.

Вечером, накануне ухода, святой отец пригласил молодых людей в храм, чтобы разделить с ним вечернюю молитву.

Обоим хотелось доставить радость доброму отшельнику, и они с готовностью опустились на колени перед огромной статуей Будды рядом с ним.

В медной чаше дымилось больше ароматных палочек, чем обычно, и воздух в храме казался густым и плотным от курящегося фимиама.

Голубой дым кольцами поднимался вверх, к потолку, и Стэнтон Вэр понял, зачем священник пригласил их с собой.

Сквозь дым пробивалось сияние золота, освещая сердце и ум путников. Поток света постепенно расширялся, пока перед взором каждого не открывались картины, видимые словно издалека. Фигуры на этих картинах двигались. Это были военные, шагавшие решительным маршем. Большинство из них казались европейцами, но рядом с ними выступали и японцы.

Они направлялись к высоким крепостным стенам, окружавшим Пекин. И вдруг стены рассыпались перед ними, открывая взору живописные дома и дворцы.

Но солдаты продолжали свой марш. Стэнтон Вэр узнал улицу, на которой стояло английское представительство. Над зданием гордо реял флаг Британской империи.

Двери распахнулись, и на улицу высыпала большая толпа. Люди радостно кричали, приветствуя освободителей, плакали, размахивали руками. Женщины и дети бежали навстречу воинам.

Потом картина померкла, наступила темнота, и только голубой дым поднимался вверх да безмятежный взор Будды бесстрастно наблюдал за происходящим в мире.

Священник уже ушел. Стэнтон Вэр поднялся с колен, и Цзывана, взволнованная, бросилась к нему.

— Что ты видела, милая? — спросил Стэнтон Вэр слегка охрипшим от пережитого потрясения голосом.

— Мне привиделись… две крестьянские повозки. Они выезжали из императорского дворца… через ворота Воинской доблести, — прошептала девушка.

Майор молчал. Подумав немного, Цзывана добавила:

— В одной сидела пожилая женщина в грубом синем платье, какие носят крестьянки. Лицо ее почернело от злости.

Цзывана снова помолчала, а потом медленно, с усилием продолжила:

— Это была вдовствующая императрица, а вместе с ней в повозке сидел император в простой черной рубашке. И еще… еще с ними был принц Дуань.

У Стэнтона Вэра перехватило дыхание. Он понял, что их видения тесно связаны друг с другом: вдовствующая императрица, император, их советники и свита убегали из столицы, а в город входили войска великих держав!