— Я не знал, что у вас было свидание.

— Какое к черту свидание! — огрызнулся Ари.

Берт пропустил его грубость мимо ушей.

— Я думал, Пич и Белла будут сегодня заняты другими делами. Ужасное происшествие, этот пожар. Я собираюсь позже позвонить Белле и узнать, не могу ли я что-нибудь для нее сделать.

Если бы Ари не был так занят своими мыслями, то непременно заметил бы блеск в глазах Берта.

— Очень мило.

— Что мило? — спросил Берт, усаживаясь. — Пожар или то, что Пич на тебя набросилась?

Ари сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Ни то ни другое. Мне жаль Пич. Но не настолько, чтобы плясать под ее дудку.

— Что, опять поспорили насчет перевода редакции в другое здание?

— Если бы все было так просто! Она хотела, чтобы я помог ей расследовать смерть отца.

— Я считал, что Блэкджек умер от сердечного приступа.

— Так и есть. — Ари не мог больше сидеть спокойно, он вскочил и стал ходить взад и вперед по кабинету. — Не в этом дело. Последнее, что Блэкджек сказал Пич, было: «Не дай этим ублюдкам уйти от ответа». Теперь она убеждена, что существовал некий заговор с целью его погубить, и хочет, чтобы я помог ей его распутать.

— В последний год бедняге и правда слишком уж не везло. Что ты ответил?

Ари перестал бегать по комнате и выразительно посмотрел на Берта.

— Нет. Я ответил нет! Бога ради, я больше не занимаюсь журналистскими расследованиями.

Берт хмыкнул:

— Я слышал, это как заниматься любовью. Стоит почувствовать прелесть этого дела, и уже никогда не сможешь отказаться.

Ари не оценил юмора Берта.

— Я не могу вернуться к той жизни. И не вернусь. И я предупредил Пич, чтобы она не пыталась ничего предпринимать самостоятельно. Черт побери, Берт! Что, если она права? Ты хоть представляешь, какая опасность ей тогда грозит?

— Ты боишься за нее — или за себя? — спокойно спросил Берт.

— Что ты хочешь этим сказать, черт возьми?

Каким-то образом Берт ухитрился пожать плечами одновременно легкомысленно и задумчиво.

— Эта леди уложила тебя на обе лопатки с самой первой встречи. Теперь она свободна, и вполне очевидно, что…

— Ничего очевидного, — перебил Ари.

— В чем дело? Думаешь, она для тебя слишком стара? — фыркнул Берт.

Вопрос застал Ари врасплох.

— По правде говоря, я ни разу не подумал о ее возрасте.

— Дело в ее сыновьях?

— Дьявол, нет. Я с ними знаком, они отличные парни. Дело во всем остальном. У нас с Пич нет ничего общего. Она элегантна, красива, богата. Я беден как церковная мышь. Она водит «ягуар». Я езжу на «харлее». Она носит одежду от модных кутюрье. Я ненавижу костюмы и галстуки. Нужно продолжать?

— Мы оба знаем, что Пич не тот человек, которого волнуют условности. Она прямая как стрела, насколько я разбираюсь в стрелах. Ты тоже. Вы оба — честные, порядочные и очень одинокие люди, которые могут помочь друг другу. Это важнее, чем одежда и машины. Что тебя на самом деле тревожит?

Берт слишком хорошо его знал.

— Думаю, я в нее влюблен — и это пугает меня до смерти.

— Бедняжка. Ты боишься любить, да? Боишься, что с Пич случится то же, что и с Хелен.

Берт, как всегда, попал точно в цель.

— Я не знаю, что делать.

Берт улыбнулся и поманил к себе Ари. Вид у него был заговорщицкий.

— Carpe diem, — тихо сказал Берт, — лови день. Не живи прошлым, как ты делал в эти последние шесть лет.

В устах Берта это звучало обманчиво просто.

— Я не знаю, хватит ли у меня сил последовать твоему совету.

— Когда мы познакомились, ты твердо знал, чего хотел, всегда добивался поставленной цели, и ничто не могло тебя остановить. Именно это делало тебя великолепным репортером.

— Да, конечно. И это погубило мою жену.

Берт вскочил, схватил Ари за плечи и хорошенько встряхнул.

— Раз и навсегда вбей в свою тупую башку, что Хелен убил бандит-мафиози.

Ари упрямо взглянул Берту в глаза.

— Бомба в машине предназначалась мне.

— Смерть Хелен — это трагедия, но ты в ней не виноват. — Берт отпустил его и снова сел. — «Мог бы» и «следовало бы» — жалкие слова. Пора тебе заменить их на «могу» и «сделаю».

— То есть?

— Позвони Пич. Извинись. Женщинам нравится, когда у мужчины хватает мужества признать, что он был не прав. Предложи ей помощь. — Берт прищурился. — По твоему лицу вижу, что ты хочешь спросить, с чего это я, вдовец с двадцатилетним стажем, вдруг стал давать тебе такие советы? Дело в том, что я и сам собираюсь последовать этому совету.

— Ты о чем?

— Все очень просто. Я знаю Беллу много лет и всегда ею восхищался — издали. Теперь у меня больше нет причин держаться на расстоянии. Я собираюсь сегодня пригласить ее на ужин.

— Ее муж только что умер. Ты не слишком торопишься?

— Возможно. Но я уже далеко не молод, и она тоже. Нам нельзя терять времени. Кроме того, большую часть их совместной жизни Блэкджек был не очень-то хорошим мужем. Он не слишком часто бывал дома и к тому же был известным ловеласом. Белла заслуживает лучшей участи.

Совет Берта зажег искру надежды в темной пещере, в которую превратилось сердце Ари. Но его мучали сомнения.

— После всего, что я наговорил Пич за обедом, сомневаюсь, что она захочет со мной разговаривать.

— Заставь ее выслушать. Ночуй у ее порога, если понадобится. Она стоит того, чтобы за нее бороться. Carpe diem, Ари, carpe diem. — Берт встал, похлопал Ари по плечу и вышел.

Слова Берта звучали в ушах Ари еще долго после того, как стихли звуки его шагов. Пользуйся моментом. Лови день!

После смерти Хелен Ари ничего не добивался. Он не разрешал себе ничего желать из страха потерять. Занимался делом, которое требовало от него лишь сотой доли его мастерства, квартиру превратил в ночлежку, чтобы не привязываться к ней сильно, свободное время проводил, гоняя на бешеной скорости на «харлее» или летая на дельтаплане в такие дни, когда даже профессионалы не решались довериться ветру. Играл со смертью, убегая от жизни.

Пусть другие восхищались его смелостью — Ари знал, что он трус. Ему не страшно было умереть, жизнь — вот что пугало его до смерти.

С этого момента он поклялся бросить вызов жизни — чтобы снова жить. Лови день, сказал он себе, поднял телефонную трубку и набрал номер Пич.


Пич потратила полчаса, чтобы найти место на стоянке автомашин студенческого городка. А когда ей это наконец удалось, оказалось, что отсюда до библиотеки пятнадцать минут ходьбы. Вокруг были молодые счастливые лица, веселые, звонкие голоса — жизнь била ключом. Она вдруг остро почувствовала себя старой и никому не нужной.

В ту самую минуту, когда Ари сидел у своего стола с телефонной трубкой в руке и стучащим, словно молот по наковальне, сердцем, Пич сидела сгорбившись у экрана проектора университетской библиотеки и про себя ругала его на все корки. Если бы у нее была хоть капля здравого смысла, она бы уволила его еще в ресторане.

Он вел себя невыносимо грубо. Что еще важнее, он чуть было не подорвал ее только что пробудившуюся веру в себя. «Тоже мне лев! Робот он бесчувственный, с микросхемой вместо мозгов. Самодовольная, надутая обезьяна!»

Неужели она всегда будет ошибаться в мужчинах?

Неужели ей больше никогда не повезет и на ее сексуальной жизни можно ставить крест?

Следует ли посмотреть правде в глаза и на обратном пути зайти в секс-шоп? «Скажите, у вас продаются вибраторы?»

Эта мысль ее рассмешила. Нет, до такого она еще не дошла. Ладно, хватит об этом. Пора заняться делами.

Пусть Ари разозлил ее, но он не охладил ее пыл. Она вставила микрофильм в аппарат. Ну что ж, начали. Она приехала в библиотеку потому, что давным-давно университетский профессор назвал газеты хорошим вторичным источником информации.

Пич понятия не имела о том, что искать. Иголка в стоге сена — это казалось ей подходящим определением, когда она подумала о том, сколько газет ей придется просмотреть в поисках неизвестно чего. У нее было две подсказки — последние слова отца и тот факт, что его неприятности начались примерно в то время, когда он ушел из демократической партии и объявил себя независимым депутатом.

До этого времени он был любимцем прессы. Потом его не бил разве только ленивый.

— Такой вещи, как плохая реклама, не существует, — говаривал Блэкджек.

Как он ошибался, с горечью думала Пич. Если бы не травля, то он мог все еще жить.

Катушки микрофильмов, которые она уже отобрала, охватывали период от нескольких месяцев перед сменой его политической принадлежности до появления некролога. Она вставила первую катушку в проектор и приступила к поискам.

В третьем же номере «Хьюстон кроникл» ей на глаза попалось имя отца. «Сенатор Блэкджек Морган отдает свой голос в поддержку космической станции» — гласил заголовок. Пич опустила в машину десять центов и напечатала копию этой страницы.

Месяц спустя в другой статье рассказывалось о борьбе отца за спасение проекта сверхмощного ускорителя частиц, несмотря на его огромную стоимость. Она ее тоже скопировала, потом продолжила просмотр.

Глаза Пич наполнились слезами, когда она увидела фотографию Блэкджека на обложке журнала «Техас мэгэзин», популярного приложения к воскресному номеру. Он широко улыбался в объектив, словно весь мир принадлежал ему. Рядом с ним стояла всемирно известная фотомодель Кэтлин Прайд. Подпись под снимком гласила: «Кэтлин Прайд принимает почетного гостя на открытии «Заповедника Прайд».

Пич смутно вспомнила, что и сама получила приглашение на открытие ранчо-курорта с сафари. Они с Гербертом вместо него поехали на какое-то мероприятие в больнице. Но родители и Эйвери туда ездили. По возвращении Эйвери с восторгом рассказывала о трехдневном празднике.